Будьте же податливы в руке лучника,
Ибо так же, как Он любит летящую стрелу, любит Он неподвижный лук».
О даянии
Тогда попросил его богатый человек: «Скажи нам о даянии».
И он ответил:
«Невелика цена того, что даете вы из собственности вашей.
Только отдавая часть себя, вы воистину даете.
Ибо что есть собственность ваша, как не добро, которое вы копите и стережете из страха, что завтра оно может вам пригодиться?
Но много ли будет завтра проку от косточки, надежно зарытой в песок, запасливому псу, последовавшему за паломниками в священный город?
Не есть ли страх нужды самой нуждой?
И страх жажды, когда ваш колодец наполнен водой, жаждой неутолимой?
Есть тот, кто дает малое от большого ради всеобщего признания, и эта тайная мысль обесценивает его дар.
А есть те, кто мало имеют и все отдают;
Они – соль жизни и ее богатство, их ларец не бывает пуст.
Это те, кто дают с радостью, и эта радость – их награда.
Иные с болью отрывают от себя, и эта боль – их крещение.
А есть такие, кто дает, не ведая боли, не ища радости, не думая о добродетели.
Они отдают, как мирт в соседней долине отдает эфиру свои ароматы.
Через их руки говорит Бог, через их глаза Он посылает земле улыбку.
Давать, когда об этом просят, хорошо, но еще лучше давать без просьбы, по собственному разумению.
Для щедрого в поиске нуждающегося заключено больше радости, чем в самом дарении.
И разве нет ничего, что вы желали бы утаить?
Все, что имеете, однажды отдадите.
Так лучше отдавайте сейчас, пока стоит ваша золотая пора, а не ваших наследников.
Вы часто говорите: „Я дам, но только достойному“.
Этих слов вы не услышите ни от деревьев в вашем саду, ни от стад на ваших пастбищах.
Они дают, чтобы жить, ибо оставить себе значит погибнуть.
Воистину тот, кто принимает в дар череду дней и ночей, достоин и ваших благодеяний.
И тот, кто пьет из океана Жизни, достоин того, чтобы наполнить чашу из вашего ручейка.
И может ли быть для дающего выше награда, чем безбоязненность и правота – скажу больше, благоволение – берущего?
И кто вы такие, чтобы люди раздирали себе грудь, обнажая перед вами свою гордость?
Прежде убедитесь, что сами вы достойны быть дающим и орудием в руках Дарителя.
Ибо воистину это Жизнь дает жизни – вы же, которые считают себя дающими, не более чем свидетели.
Берущие же – а все вы являетесь таковыми, – не обременяйте себя благодарностью, дабы не ходить под ярмом ни вам самим, ни тем, кто дает.
Пусть лучше эти дары вознесут вас вместе с дающим, как на крыльях.
Ибо постоянно думать о своем долге значит сомневаться в великодушии того, чья мать – щедрая земля, а отец – Создатель».
О еде и питье
Тогда старик-трактирщик попросил: «Скажи нам о еде и питье».
И он сказал:
«Было бы прекрасно, если бы вы могли жить запахами земли, как те растения, что питаются лишь воздухом и светом.
Но раз уж вы должны убивать, чтобы есть, то пусть это будет священнодейство.
И пусть ваш голод воздвигнет алтарь, на котором чистые и невинные обитатели лесов и долин будут предаваться закланию во имя всего беспорочного и невинного, что есть в человеке.
Убивая зверя, обращайтесь к нему в сердце своем:
„Той же властью, какой умерщвляю тебя, умертвят и меня, и так же стану пищею.
Ибо закон, отдающий тебя в мои руки, точно так же отдаст меня в руки Всевышнего.
Твоя кровь и моя кровь – это всего лишь соки, питающие древо небесное“.
И, вонзая в яблоко зубы, обращайтесь к нему в сердце своем:
„Семена твои оживут в теле моем,
Почки твои раскроются в сердце моем,
Ароматы твои станут дыханием моим,
И вместе мы возрадуемся во все времена года“.
И осенью, когда будете собирать урожай в своих виноградниках, чтобы отправить его в давильню, говорите в сердце своем:
„Я тоже виноградник, и плоды мои соберут и отправят в давильню,
А потом, как молодое вино, заключат в вечные сосуды“.
И зимой, когда нальете себе вина, песнью в своем сердце встречайте каждую чашу,
И пусть оживут в этой песни воспоминания о днях осени, и винограднике, и давильне».
О труде
Тогда пахарь попросил: «Скажи нам о труде».
И он ответил, говоря:
«Вы трудитесь, чтобы не отстать от земли, не знающей покоя.
Ибо человек праздный не поспевает за временами года и выпадает из пышной процессии, а жизнь гордо уходит дальше, в бесконечность.
Когда вы трудитесь, то становитесь флейтой и тихий гул времени становится музыкой.
Кто из вас захочет быть безмолвным тростником, когда все вокруг поет в согласном хоре?
Вам говорили: труд – это проклятие и работа – злосчастие.
А я говорю вам: вы трудитесь, чтобы осуществить заветную мечту, которую земля связала с вами изначально.
Своим трудом вы объясняетесь в любви к жизни
И тем самым причащаетесь ее сокровенных тайн.
Вы говорите: в страданиях своих мы проклинаем час своего рождения и заботы о плоти нашей; а я говорю вам: семь пото́в должно с вас сойти.
Вам говорили: жизнь – потемки, и в усталости своей вы повторяете слова усталых;
А я вам говорю: жизнь – потемки, если нет дерзновения,
Дерзновение слепо без знаний,
Знания тщетны без труда,
А труд бесплоден без любви.
Когда же вы трудитесь с любовью, то живете в ладу с собой, и друг с другом, и с Богом.
А что значит трудиться с любовью?
Это значит соткать покрывало из нитей своего сердца, как будто ваша возлюбленная будет носить его.
Это значит с душой построить дом, как будто ваша возлюбленная будет жить в нем.
Это значит с нежностью бросить в землю семена и собрать урожай, как будто ваша возлюбленная будет есть плоды.
Это значит вдохнуть душу во все, что создаете вы руками своими,
Сознавая, что все присноблаженные взирают на вас, стоя за вашими спинами.
Не раз доводилось мне слышать, как вы говорили, словно во сне: „Кто работает резцом и одушевляет мрамор, благороднее идущего за плугом.
Кто ловит радугу и переносит ее на ткань как живую, тот выше изготовляющего сандалии для ног“.
А я вам говорю, и не во сне, а в полуденном прозрении своем, что ветер равно нашептывает дубам-великанам и пробивающейся траве;
И лишь тот велик, кто обращает голос ветра в сладкозвучную песню, вложив в нее свою любовь.
Труд – это воплощенная любовь.
И если труд для вас не любовь, а отвращение, то лучше сидеть у ворот храма и просить милостыню у тех, кому он в радость.
Ибо если выпекаете хлеб с безразличием, то выпекаете хлеб, который не утоляет голода.
И если давите виноград с неудовольствием, то отравляете будущее вино.
И даже если поете ангельскими голосами, но без любви, то слышащий вас будет глух к голосам дня и ночи».
О радостях и печалях
Тогда одна женщина попросила его: «Скажи нам о радостях и печалях».
И он ответил:
«Ваша радость – это ваша печаль, открывшая свое лицо.
И тот же колодец, из которого поднимался ваш смех, зачастую наполняли ваши слезы.
Да и может ли быть иначе?
Чем глубже врезается в вас печаль, тем больше остается места для радости.
Разве ваша чаша с вином – это не та же чаша, которую обжигает в своей печи горшечник?
И разве лютня, ласкающая вашу душу, это не то же дерево, которое резали ножом?
В минуту счастья загляните в сердце свое и увидите: что вчера печалило вас, то сегодня наполняет радостью.
И в минуту грусти вновь загляните в свое сердце и увидите: вы плачете о том, чем вчера наслаждались.
Одни из вас говорят: „Радость больше, чем печаль“, а другие говорят: „Нет, печаль больше“.
А я вам говорю: они неразделимы.
Вместе они приходят, и, когда одна сидит за вашим столом, помните, что другая спит в вашей постели.
Воистину вы как весы, на которых печаль и радость.
Только когда вы пусты, обе чаши пребывают в равновесии.
Когда же хранитель ценностей решит взвесить свое золото и серебро, какая чаша перетянет – печаль или радость?»
О доме
Тогда вышел вперед каменщик и попросил: «Скажи нам о доме».
И он ответил, говоря:
«Воздвигните себе из своих грез шатер в пустыне, прежде чем построить дом в городских стенах.
Ибо, кроме пристанища в ночи для вас, должен быть приют и для одинокого скитальца, живущего в душе вашей.
Ваш дом – это ваше второе тело.
Днем он тянется к солнцу, а ночью спит и видит сны. Разве ваш дом в своих снах не уносится в рощу или на вершину холма?
Если бы я мог собрать в горсть ваши дома и, подобно сеятелю, разбросать по лесам и лугам,
Чтобы стали долины улицами и зеленые тропы переулками, чтобы искали вы друг друга в виноградниках и возвращались в одеждах, пахнущих землей.
Но это будет еще не скоро.
Вы живете кучно – как из страха жили ваши предки, – и страх этот пройдет не завтра. А пока он не прошел, между вашим очагом и бескрайним пространством будет возвышаться городская стена.
Скажите мне, жители Орфалеса, что́ в ваших домах? Что охраняете вы за дверными засовами?
Покой – тихое пламя, свидетель вашей стойкости?
Воспоминания – огоньки, мерцающие в вашем мозгу?
Красоту – проводника, указывающего путь к священной горе?
Ответьте мне, есть ли все это в ваших домах?