— Что случилось, отец? - голос у девушки неожиданно оказался не грубо-скрежещущим, как подспудно ожидал Иван, а приятным, с грудным тембром.
Иван ошарашенно-сочувственно посмотрел на Верша: «Ну ни хрена себе! Вот же выдержка у мужика — смотреть каждый день на мёртвую дочь».
— Дровянку вместе с жителями эльфады сожгли, похоже, деревенские убили кого-то из аристократии... А это Иван, он... эээ... Дарна, принеси в кабинет что-нибудь перекусить, пожалуйста, и там всё объясню.
— Хорошо, отец.
# # #
Как поведал гостю хозяин замка, у башни было три этажа: на первом кабинет и кухня, на втором располагались спальни, а третий пустовал. Кабинет роскошью не блистал — довольно внушительных размеров стол с чернильницей и канделябром на пять свечей, четыре стула, шкаф с книгами, пустые стены. Свет проникал через небольшое слюдяное окно. Некромант занял своё место за столом под окном, а Оршев и Дарна разместились с противоположной. Быстро покончив с хлебом и мясом, которые принесла Дарна, и дав насытиться Ивану, Верш начал разговор.
— Итак... Моё имя Верш из рода Дорт, барон Дортич, некромант на службе Великого княжества Сатария. Это моя дочь Дарна, целительница... — помолчав немного, с горечью добавил. — Но всё это в прошлом.И княжество, и мой род уничтожены. А Дарна перестала быть целителем, потому как нежить не может лечить. Ты, как я понял, занял это тело, когда я оживил мальчишку, освобождая его односельчан от участи ещё ужаснее, чем смерть:стать вечной дичью на полях Великой охоты в посмертии эльфадов. Расскажи, кто ты и откуда?
Мужчина так и не сказал землянину, что тот занял тело его сына, о котором не знала даже Дарна. Зачем? Сына уже не вернуть, а он добавил его смерть в копилку с местью. А Дарна при словах о вселении аж подалась вперед со стула, на лице появился такой бесхитростно-детский интерес, что Иван понял — все его знания о зомби, мумиях и личах немножко неверны.
— Я Иван Андреевич Оршев. Иван — это моё имя, Андреевич — это отчество, моего отца звали Андрей, а Оршев — имя рода. — Не стал вдаваться в подробности происхождения фамилий Иван. — Мой мир называется Земля.
— Вот как. — удивился Верш. — А я уж решил, что вырвал тебя из нашего посмертия... Хм... Обрадовался, хотел сесть за расчёты, чтобы вызвать... кое-кого... и спросить за всё. Ну да ладно, продолжай.
— На Земле много стран, около двухсот, я живу... жил в России. — Оршев насколько смог объяснил форму государственного устройства Земли, уровень развития техники и оружия, краткую историю своей страны и в конце закончил. — А я работал водителем грузовика, жена... две дочери... остались там, когда погиб при крушении самолёта...
# # #
От того, как у Ивана дрогнул голос при упоминании жены и детей, Дарна поняла, что он переживает не из-за своей гибели, а за свою семью, — и это вызывало симпатию. Дарна уже привыкла к своему состоянию «не живая и не мёртвая». Лишённая главных ощущений живого тела, таких как боль и наслаждение, эмоции остались при ней. И сейчас она смотрела на ребёнка с разумом взрослого мужчины из другого мира и чувствовала сострадание — погибнуть и оставить жену вдовой, а детей сиротами. А потом попасть сюда, где жизнь людей ничего не стоила. Из рассказа Оршева она поняла, что его цивилизация хоть и полна опасностей и даже может полностью уничтожить саму себя, но жизнь человека защищена законом — никто не может безнаказанно убить или покалечить человека только за то, что он человек. Не зная, как выразить своё сочувствие, девушка просто молча положила руку Ивану на плечо. И, подспудно ожидая какой-либо негативной реакции, удивилась и обрадовалась, когда тот, даже не вздрогнув, накрыл её руку своей.
А вот у Верша мысли были далеко не гуманные: «Как жаль, что нельзя попасть в его мир и закупить там оружие... Имея его, мы бы уничтожили всю эту эльфадскую нечисть... Всех... От грудничков до стариков!... Всех!!», — чувствуя, как его захлёстывает ненависть, некромант глубоко вдохнул, выдохнул и одним махом выпил налитое в стакан вино. И с удивлением обратил внимание на жест гостя: обычно люди относились к его дочери с отвращением и страхом, а эльфы ещё и с ненавистью. Правда, и в живых после этого не оставались... «Давно, конечно, это было, — усмехнулся старик. — Но их визги до сих пор приятно вспомнить».
А Иван попросту был благодарен этой несчастной девушке — умереть, стать нежитью и после такого ещё и сочувствовать чужому горю. Это ж какое доброе сердце надо иметь и чистую душу!
В дверь постучали.
— Можешь зайти. — разрешил Верш. В кабинет вошёл скелет-десятник из числа отправленных к деревне и, стукнув в грудь кулаком, начал доклад:
— Господин, животных забрать не успели, их увели жители деревни Поляна. Из жителей Дровянки никто не уцелел. В районе замка посторонних не обнаружено.
— Быстро полянские подсуетились, наверно, кто-то шёл в Дровянку и на его счастье не дошёл. Ладно, нам забот меньше. Боевую тревогу отменить. Свободен.
Чётко развернувшись через левое плечо, десятник вышел из комнаты.
«Магия — сила! Даже скелеты разговаривают», — мысленно хохотнул Иван.
— Отец, — обратилась к Вершу Дарна. — если Иван не из нашего мира, то почему он может разговаривать и понимать нашу речь?
— Хм... А действительно, почему? — задумался старик.
— Может, это память тела мальчика? Ты помнишь что-нибудь или, — его голос слегка дрогнул. — кого-нибудь?
Иван отрицательно помотал головой:
— Ничего. Только свою жизнь.
— Хм... У меня даже предположений нет... кроме одного —это шутка Ушедших богов.
— Я не знаю, почему, — задумчиво произнёс Оршев. — Но когда я говорю или слушаю вас, то, как мне кажется, мозг интуитивно подбирает слова, близкие по смыслу в этом мире и в моем. Для меня, например, мера длины звучит как и на Земле: от миллиметра до километра. Хотя на вашем языке, конечно, названия произносятся совсем по-другому. А вот написать буквы или числа я уже не могу, потому что нет аналогов. Так же думаю, что и некоторые слова или названия, например, предметов или растений, или даты какие, будут мне не сразу понятны, если мне и мозгу мальчика не с чем сравнить. Да взять тот же календарь... Никак не могу сориентироваться... Вот сколько здесь месяцев в году и как они называются?
— Тринадцать, — ответил Верш и перечислил их названия.
— Для меня они звучат как какая-то абракадабра, — землянин потёр виски. — Ладно, попробуем по-другому. Сейчас весна, лето или осень?
— Весна, — барон тоже заинтересовался этой проблемой с переводом, а потому добавил. — Восемьсот девятый год от времени, когда ушли Боги.
— А по сколько месяцев в сезоне и какой по счёту сейчас месяц весны?
— По три, в каждом по двадцать восемь дней, а сейчас второй весенний месяц, четырнадцатое число.
— Ага! Значит, сегодня четырнадцатое апреля... Так, стоп! Тринадцать месяцев, по три в сезоне, четыре сезона... Чёт не сходится!
— Месяц Холгот считается внесезонным. Он идёт сразу после зимних месяцев, и пока он длится, наш мир переходит в следующий год, — объяснила Дарна.
«Ничего себе, целый месяц Новый год отмечать!»
— А месяцы как-то делятся?
— На что они должны делиться? — не понял Верш. — Зачем их делить?
— Ну, на пятидневки или семидневки... — замялся Иван, не зная, как правильно объяснить принятую на Земле календарную систему. — У нас месяц разбит на четыре недели по семь дней каждая. И все дни недели имеют своё название.
— А, ты про это, — сообразил барон. — Да, у нас так же.
Налив воды из небольшого кувшина в деревянную кружку, Оршев сделал глоток.
— Что ж, — подытожил он. — Даже если это шутка богов, то она оказалась полезной: не надо учить ваш язык, а то, что память ребёнка не сохранилась... Вряд ли он много знал об этом мире.Думаю, вы расскажете мне поподробнее. Правда, есть какая-то задержка в процессе общения. Это немного неудобно, но, думаю, уже скоро мозг мальчика и моё сознание окончательно соединятся, и всё пройдёт.
За окном стало смеркаться, и Дарна зажгла свечи на канделябре.Их света вполне хватало в небольшом помещении, и Верш, расстелив на столе карту, начал свой рассказ. Оршев обратил внимание, что карта была довольно подробно составлена, и без всяких там завитушек и рисунков со зверями и рыбами, коими грешили карты его Земли в старые времена.
— Мы называем свой мир Шотар и живём вот на этом континенте, — Верш указал на самый большой рисунок суши, отдалённо похожий очертаниями на Евразию, но без Индии, большей части Китая, ближневосточного и среднеазиатского регионов. — Его название Авасиб. Есть ещё два континента: Гремор (сначала обвёл рукой по изображению, напоминающему полумесяц) и Эльфад (потом по почти точной копии Австралии). Замок стоит здесь (ткнул пальцем в восточный нижний край континента Авасиб) на территории моего бывшего княжества.
# # #
По мере его повествования Иван сделал вывод, что, наверное, во всех мирах у цивилизаций начало пути во многом похожи друг на друга. У всех есть свои Древние Греции с Архимедами и Аристотелями, свои Александры Македонские с их короткоживущими империями.А также города-республики с большими амбициями, наподобие Рима. Естественно, с учётом магии, существующей на этой планете. Правда, порох изобрести не успели, зато маг-целитель, если вовремя подоспеет, может спасти умирающего от смертельных ран. И, конечно же, здесь тоже нашёлся свой Колумб. Капитан Гремор на своей каравелле открыл континент в двух месяцах пути на запад и скромно назвал его в честь себя любимого. Открыл случайно — шторм продолжительностью в десять суток, потом густой туман, закрытое плотными облаками небо и ставший показывать неверное направление компас. «Скорее всего, где-то вулкан рванул... И явно немаленький...».Проболтавшись в океане больше двух месяцев, съев все продовольственные припасы и крыс, потеряв несколько членов экипажа от отравления рыбой неизвестного вида и от отчаяния чуть не пришедшие к каннибализму, люди наконец-то увидели на горизонте землю. Вначале всё было хорошо — быстро нашли удобную бухту с впадающей в неё речкой и окружённую пригодным для ремонта корабля лесом. Лес также был обилен животными, что позволяло быстро заполнить помещения для провианта едой. Но что больше всего вызвало ажиотаж и воодушевление, так это находка в реке золотых самородков. Чтобы не дать « золотой лихорадке » развалить дисциплину, капитан Гремор внёс рациональное предложение о равном распределении в