ТАЛАНТА НЕ ПРИБАВИТЬ себе, но вырастить в себе уважение к другому таланту, а не зависть к нему, возможно для каждого. Лишь бы талант работал на доброту.
ЕДИНСТВО СЛОВА и действия. Писатели есть, издатели есть, книгопродавцы есть, покупатели есть. Даже читатели есть, даже пониматели. Действователей нету. Почему? Потому что нет третьего составляющего в этом единстве – молитвы. Единство слова и молитвы, и появится действие.
«ЗЛОЕ СЛОВО и добрых делает злыми, а доброе и злых может сделать добрыми». (Авва Макарий.)
ИДЕЕЙ СЧАСТЛИВОГО будущего держались большевики, постоянно врали советские коммунисты. А всё нет и нет его. Демократы уверяли в счастливом настоящем. Где оно?
Но почему же люди такие податливые на посулы врага спасения? Какое счастливое настоящее, когда настоящего просто нет? Мы же не в настоящем живём, а во времени, которое несёт нас к смерти. И это очень нормальное понимание жизни. Да, каждый день умираем. А как иначе?
Надо на болтовню о счастливом будущем наплевать и её забыть. Счастливого будущего на земле ни у кого не будет. Поступила дочка в институт – радость, и тут же телеграмма – мать умерла. Получил премию, а в боку печень заколола. Надо одно: работать на свой будущий загробный мир. Вот уж он-то точно будет. Там и время исчезнет. Не было же времени до Сотворения мира. Вот в такой мир и попадём. А какой он будет для каждого, страшно подумать. Хочешь хороший? Зарабатывай.
СОСТРАДАНИЕ УБИВАЕТСЯ рынком, ибо рынок – это конкуренция, а сострадание – это жертва. Чувство стыда убивается телержанием над всем человеческим. Бранными словами, порнографией. Издевательством над классикой. Благоговение перед святынями плясками перед алтарём. А без этого человек превращается в животное (В. Соловьёв). Пройди по улице. Много ты видишь людей? Фигуры, тени, манекены, роботы. И всех жалко. Особенно ранним утром в метро, в автобусах, в электричках. Усталость и тусклость во взглядах. Да и вечером то же.
ТАК НАЗЫВАЕМУЮ русскую дворянскую элиту кто выращивал? Модистки, пленные французы, ставшие учителями языка и танцев?
Приписывают графу Уварову слова: «Ни одна заграничная тварь меня не учила». А не так называемую, а просто русскую элиту выращивали православные святители, полководцы, школа Рачинского, а они шли от Креста в небе. «Сим победиши». Царь Ираклий разувается и несёт Крест босиком. Царь ниневитян посыпает голову пеплом, Давид пляшет перед ковчегом. Без этих примеров не было бы подлинного народного духа. Ни, тем более, никакой элиты.
И мне тоже очень радостно, что ни одна зарубежная тварь меня не учила. А когда потом пытались учить, я уже был наученный.
БЕЛОВ, ПРИЕЗЖАЯ в любой город СССР и видя привычно-советские названия улиц, спрашивал: «А они здесь были? А что они сделали для города? Тогда при чём тут либкнехты, марксо-энгельсы, цеткины, люксембурги, воровские?»
ЮРИЙ КУРАНОВ: «Старичок, конечно, мы выбираем плюс, но протягиваться из минуса в плюс приходится через ноль. А как ты хотел, мой милый?»
«НОГИ ЗАМОРЖЕЛИ, ехал в санях в мороз, скрючился. Встать не мог. Заморжели, как не свои». – «Замёрзли?» – «Нет, в санях сено, не замёрзли, именно заморжели».
СЛОВО СТАТУС. Старшеклассник: «У меня социальный статус бездельника». Девчонки восхищены: орёл! А девчонкам хочется восхищения.
– НЕТ, НЕ МОГУ с вами идти, надо работать. – «Если хочется работать, ляг, поспи, это пройдёт».
ПРИЕХАЛ В ИЗБУШКУ в Троицком, жил два дня. Крошил на пенёк корм для птиц. Налетали, расклёвывали и ждали, что опять выйду покрошу. Привыкли ко мне моментально и не боялись. А уеду? И будут прилетать, крылья мучить. Прилетят – пусто. – Что ж ты, хозяин, пели для тебя, веселили, благодарили за крошки, а ты?
Да, на родине нельзя бывать, на родине надо жить.
«ТИХО И БУДЕТ всё тише», – вспоминал строчку сегодня, когда ходил к реке, по лесу. Вроде все берёзы в желтизне, а ни один листочек не слетел вниз. День спокойствия. Но моего спокойствия и в этот день во мне не было. Оно и в природе скоро прервётся. Придёт сюда ветер с жестоким названием «листодёр», сорвёт по-хамски золотые покровы. Неизбежно. Но и хорошо: обнаружится даль.
– БАПТИСТ ВСЕГДА активист. Как и вообще протестанты. За руку хватают, литературу свою навязывают. «Свидетели Иеговы» напрямую говорят, что только они правы. То есть напрямую свидетельствуют о своём сектантстве и безбожии.
СТИХИ ВНУКОВ: «Бабушка стряпает, бабушка полет, бабушка варит картошку. Мы помогаем, уселись за стол, в общем, всего понемножку. Мы тебя любим, бабушка наша, очень прекрасна гречнева каша».
БОЛЬШЕВИЗМ ВЫШЕЛ из протестантизма, а протестантизм из безбожия. (Тростников.) Он же: «Настоящий мудрец, подлинный мыслитель может выйти только из православной цивилизации, поскольку мировоззрение, из которого выросла её культура, есть неповреждённое учение самого Бога, воплотившегося и сошедшего на землю для того, чтобы дать её людям».
«ОБЛАСТЬ ЭМОЦИЙ – элемент оружия пропаганды». Так? Так. Чувства можно вызвать, внушить, заглушить, оживить, руководить ими. Такая разная душевность. Душевно можно пивка на берегу попить. Дико говорить о каких-то положительных эмоциях. Это же всегда расход душевных сил, а они всегда на пределе.
– ПРИДЯ ИЗ БЕЗДНЫ, мчится в бездну и день, и час, и каждый миг. И это вспоминать полезно, когда хвалы раздастся крик.
СТАРИК ПОХОРОНИЛ старуху, живёт у сына. Невестка жадная. Их маленькая дочка увидела, как дедушка вставляет в рот протезы.
– Мам, дедушка, как собака, кости грызёт.
Невестка мужу:
– Я тебе говорила – его не прокормишь.
«И ЖИЗНИ НЕ ВКУСИВ, смерть жалобно принЯл». (Сумароков об аборте.)
СОВЕТСКИЕ ПЕСНИ повелительного наклонения, русские просительного. В застолье гармонист: «Вам комсомольскую? Или для души?» «Ищи меня, где шумит тайга, ищи меня, где метут снега». Или: «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан, не входи, родимая, попусту в изъян».
И ещё помню рассказчика в компании: «Вам постненьку или молосненьку»? То есть скромную историю или не очень.
РУССКИЕ И, МЕНЬШЕ, советские видели в выборе профессии призвание и обязательно пользу Отечеству. Теперь средство выжить и, желательно, обогатиться. И уже привыкают. Как и в замужестве. По любви или по расчёту? Первое тяжелее, но счастливее. Второе легче, но несчастнее.
КИЕВСКИЙ КНЯЗЬ Изяслав: «Иду на исповедь – ноги подгибаются». Вот от этого такое и княжество. (При Изяславе игумен Даниил.)
ОРУЖИЕ ЖЕНЫ— ухват сменила поварёшка. Или утюг, желание пользоваться которым приходило обычно в моменты, когда он помогал наряжаться.
ПЛОХ ШУЙСКИЙ? Да. Но на троне его удержал великий Ермоген.
– ОБ ЭТОМ-ТО, – показала рукой в землю, – помнить надо. (Мама.)
Она же: – Будь потвёрже. Не будь травой, будь сеном.
Она же: – Нельзя жить с вывороченной душой. Держи душу в кулаке.
Она же: – Я ведь не в щепках найдена, не в угол носом росла.
Она же: – Однажды только, раз в жизни я маме сказала обидное слово, я сказала: «Ой ты, Андревна гневна». Она нас в клуб не отпустила. Так ведь и правильно, нас жалела, в четыре утра надо подниматься. И всю жизнь мне стыдно, что так сказала.
– ОЙ, В ВОЙНУ такая нищета, такая! Я тебе всё от пяты до пяты расскажу. Как их жалко! С детьми ходили. Детишечки, уже давно осень, они босые. Оборванные. Где куском подашь, где картошкой. Спрашивает: «Нет ли хоть головки от рыбы?» Нет, не буду рассказывать, вся изревусь.
Посылали за семенным материалом. Мы, великие ли, лет по 13–14, нам на спину навешивают мешки по двадцать килограммов. И у каждой взвешено и записано. От пристани сорок пять километров. По дороге ночевали. Мешок под голову. Спишь – хлебом пахнет.
КО МНЕ ПРИБЕЖАЛИ: Твой, говорят, у Маруськи на празднике. Я набралась натуры, пошла. Мужики в передней. Баб обносят из одной стопы. Они по всей – и я всю. «Марусь, говорю, бери моего мужика, бери! Знаю, любишь. И мне он хорош, но, может, ты больше любишь. Бери! С приданым отдаю, бери всех четверых. – Пятой ещё не было. – Бери!» И дверью хлопнула! Не заждалась: явился вскоре. Я ему ни слова.
– ЗЕМЛЯ ХОРОШАЯ, только то и не растёт, чего не посадишь. Огурцов было – огребание. Тыквы ребята катили как тележные колёса. Шляпами подсолнухов вёдра в шутку закрывали. Морковь, свёкла, репа – всё крепкое, чистое. Ко мне к весне за семенами в очередь. «Слово какое знаешь?»
«– ЗАЧЕМ ЖЕНИТЬСЯ? Зачем? (Разговор в мужском общежитии.) Чтоб ей деньги отдавать? Отдай, да потом у ней же на чекушку проси. Или хоть там на баню. Заработай, да и не порасходуй». – «Так-то так. Но хоть постирает, хоть чего сварит, тоже и утешит». – «Во-от, на том и ловят».
РУССКИЕ ЛЕТОПИСИ старше первой итальянской на сто лет. Как и французских хроник. Немецкая вообще в XIV веке. Наш Нестор одновременен с греческими и латынью.
КАК ЖЕ СОБАКИ либералы издевались над нами. «Ты умный? Почему ты такой бедный?» Осмеивали порядочность. Думал: нет, такие долго не продержатся. А вот держатся. И паки и паки вся надежда на Бога.
СВЯЩЕННИК: – ОТПУСКАЮ тебе грехи. А Господь: – А Я не отпускаю! Тут-то страшно.
НИКОЛАЙ СЕРБСКИЙ сравнивал происшедшее в России со Всемирным потопом. И он же: «Надежда и Запада и Востока только на Россию».
СТАРИК У ПЕРЕКРЁСТКА, долго ожидая зелёный светофор: – «А вот убрать эти дымогарки, убрать вообще машины, и что? И пойдут пешком и спасутся. Жить будут – будь здоров! Лошадка в хлеву, коровка. (Проникаясь доверием): Отца за двух лошадей раскулачили, а тут парень амбал девку везёт и у него пятьдесят лошадиных сил, это как? Небось его дед моего отца и раскулачивал».
ПЬЯНЫЙ МНЕ с обидой: «Я хотел их посмешить, а они стали надо мной смеяться».
Он же: «Я за ней приударял, ты понял, да? Говорю: я старше коня Будённого, но не верблюда». Каково? Говорит: «Буду слона искать». Понял, да? О, она с юмором. От меня научилась.
У МОНТЕНЯ: «ТАК как наш ум укрепляется общением с умами сильными и ясными, нельзя и представить себе, как много он теряет, как опошляется в каждодневном соприкосновении и общением с умами низменными и ущербными. Это самая гибельная зараза».