Я всмотрелся в то, за чем она так внимательно наблюдала. Прибрежные селения. Городок. Цивилизация уровня ВЧ2_ХыР_8 – Я как раз такие люблю.
Дворшики. Сентия. Гаген… Ничего названия, мило.
Я зевнул. По-вселенски так зевнул, с размахом. Образовав мимоходом парочку незапланированных черных дыр. Нет, ну а что такого? Бог Я, все-таки, или не Бог?! К тому же еще толком не протрезвевший…
Тарочка вздрогнула – это тоже поимело последствия в виде небольшого землетрясения. Дворшики разлетелись в щепки. Нет, ну а что такого? Она тоже какая-никакая богиня, мать ее женщина…
– Ой! – расстроилась Тара. – Привет… Как жалко… Из всей деревни теперь только один Шаго в живых остался…
– А кто это – Шаго? – вяло поинтересовался Я.
Она показала. Крепкий такой паренек, из простых, из нахалов, – такие никогда в Меня не верят. Таких Я люблю.
– Совсем один…
– А что это за жуть на нем напялена? – спросил я, стараясь больше не зевать и соображая, чего бы попить.
– Скафандр это, – пояснила Тара. – Он идет по Запретной Дороге на север, а там же радиация и воздуха нет…
– Да ладно… Воздуха-то почему нет?!
Я сотворил полгалактики воды и понесся над нею, подыскивая наиболее удобное место для глотка.
– Почему-почему… Потому что Ты, не знаю уж, с какого перепоя, придал этой милой планетке форму… куба!
Врет Тара. Ей ли не знать, с какого именно перепоя!
Я нашел подходящее место и втянул в себя одним махом почти всю воду. Осталось всего ничего – и на пару планетарных систем не хватило бы.
Испив, решил доспать.
– Шаго жалко! – всхлипнула вдруг Тара.
Терпеть ненавижу, когда девчонки плачут.
– Ой, ну сделай для него чего-нибудь хорошего… – скривился Я, отправляясь на божественную боковую.
– А чего можно? – деловито поинтересовалась Тара.
– Да всего, чего хочешь! – ответил Я. – Ни в чем себя не ограничивай!
И провалился в сон.
Дорога. Деревья желтые в два ряда – справа и справа, справа и слева, слева и спра… И если бы не тяжесть скафандра, если бы не попискивающая коробочка, иди себе и иди спокойно. Не думая о предстоящей мучительной смерти. Не думая о том, что Марци уже подыскали первого мужа. Не думая о маме, и о соседях, и о школьных учителях, которые если не сегодня, то завтра уж точно кинутся его искать и бить тревогу. Не думать.
Чтобы коробочка пищала тише, Шаго спрятал ее в кошель. Кошель висел на ремне, ремень на шее, сам кошель получался – чуть выше пуза, под рубахой, под курткой, под скафандром. В кошеле – самое ценное: таблетка, деньги, пазпорд и старинная картонка – та самая, с четырьмя полукартинками, отделенными друг от друга двумя диагоналями.
Дорога. Деревья справа и слева. Теперь уже почти только тупы, и под ногами все в шелудях, усыпано крупными шелудями – Шаго таких крупных, пожалуй, и не видел никогда. Они похожи на плоды водорослей мионги, эти водоросли пристают иногда к днищам лодок. К папиной тоже приставали….
…Два дня почти ровной дороги. А потом, спустя сутки после красного кирпича, начинается понемногу. Незаметно начинается. Странное. Сразу и не понять, не осознать. Ты словно в гигантский овраг спускаешься – километр за километром, и все глубже, глубже. И вот уже стволы до неба в три обхвата, и кроны смыкаются над головой, скрывая небесный купол. И главное – на сотом километре еще можно дышать. У Шаго в рюкзаке есть аппарат – помощник дыханию. Он тоже из зольдадского спецснаряжения. И тоже от Марци.
Дыхательные помощники, как и скафандры, как и вертихвостки – от Древних. Эту дорогу тоже строили Древние. Никто в Дворшиках не верит, что они были. Они в богов своих верят. А это Древние строили. Раньше Шаго сомневался в том, как именно все было. Но теперь чем дальше на север, тем прозрачнее в голове: нет никаких богов. И не было никогда. Особенно добрых. Был бы в природе хоть один добрый бог – разве он позволил бы отдать Марци за другого?! Ы-ы-ы…. О Марци лучше не думать.
Неба почти не видно за густыми кронами тупов. Странно это! Даже если правы ученые, которые считают, что их мир – не чаша, а куб. Все равно странно… Ведь если куб, то, приближаясь хоть к грани, хоть к вершине, ты должен как бы в гору подниматься! И воздуха должно меньше становиться… Но все как-то не так…
Темнеет… Пора, наверное, останавливаться, искать местечко для ночлега…
Шаго решил: первая же поляна или хотя бы просвет, ровное местечко между тупами – и можно скидывать рюкзак. Но просвета все не было.
Вот почти совсем стемнело. Просвета все нет. Ладно, придется ночевать прямо посреди дороги. Конечно, это опасно, ведь судя по все еще угадывающимся колеям, зольдадские машины сюда доезжают. А что если они пронесутся тут ночью? Раздавят, не успеют затормозить. Хотя… Ну, раздавят… Все одно ему скоро конец.
Ладно, еще сто шагов – и надо останавливаться. Раз… два… три… Неужели Марци будет счастливо или хотя бы равнодушно-спокойно жить с мужьями, которых подберут для нее родители?! Стоп! О Марци нельзя думать! Четыре, пять… На самом деле это не «четыре, пять», а, наверное, уже четырнадцать или двадцать пять. Он сбился со счета. Ничего. Шесть, семь, восемь, девять… Даже странно, отчего так легко идти? Шаго, конечно, крепкий, но третий день пути, скафандр, рюкзак… Наверное, оттого легко, что смерть ближе. Мучительная. Наверное, перед смертью всегда легко. Бабушка говорила: умирать – легко. Бабушка легко умерла. Он скоро тоже легко умрет. Стоп! Не думать о смерти! Опять он сбился. На десяти? Да, вроде бы на десяти. Одиннадцать, двена… Стоп!
Вот теперь на самом деле было «стоп» – дорога окончилась. Оборвалась. Тупик. И тупы впереди. Справа тупы, слева тупы, впереди тупы! И в темноте – когда она только успела наступить! – не видно ничего и непонятно, что делать дальше.
В полном недоумении Шаго сбросил на землю рюкзак, кое-как устроил себе подходящее лежбище. Толстый слой сухих листьев здорово облегчил его нехитрую инженерно-строительную задачу. И только закрыв глаза, понял, что именно не так. Колеи от машин зольдад тоже обрывались!
Дорога может оборваться. Но машинам нужно развернуться.
***
– Хым, – сказал Зев. – Хым!
– И? – спросил Буд. – И-и-и???
Тара неопределенно повела плечиками. Одно личико многоликой Тары при этом скривилось, второе улыбнулось, прочие остались индифферентными.
– Дальше я пока не придумала.
– Хым!
– Но есть идея ограничиться тремя его сокровенными желаниями.
– Первое, допустим, легко исполнить… – Зев почесал подбородок, скрывающийся под солидной седой бородой.
– Чур, я в деле! – воодушевился Буд, потирая руки – в данный момент у него их было аж шесть.
***
Шаго все-таки замерз. Первое, что он увидел, открыв глаза, – белую крупу на красной тарелке. Прямо перед его носом – нате, пожалуйста! Крупа была похожа на манку: высушенных и размельченных прибрежных таракашек. Такой манкой-обманкой жители Дворшиков питаются в голодные годы, когда совсем уж плохо, когда ни рыбы, ни водорослей. На вкус она ничего, даже сладковато во рту становится, если много слопать… Шаго высунул язык и слизнул несколько крупинок. Манка оказалась инеем на красно-буром туповом листе – ночью подморозило.
Надо было решать, что делать дальше. Шаго отлично помнил, что заночевал прямо посреди дороги, которая неожиданно оказалась тупиком. Очевидно, придется возвращаться домой – ломиться на Север сквозь лес совсем уж глупо. Хотя… то, что он вообще поперся в такую даль на верную мучительную смерть, умным тоже не назовешь…
Шаго перевернулся на живот, прежде чем подняться, – вот это зря, иней был везде, и одежда немедленно пропиталась мокрятиной.
– Надо было в скафандре спать! – сказал кто-то.
«Ну вот, я уже голоса слышу… – расстроился Шаго. – Наверное, это начало мучительной смерти…»
– Серьезно, на этой широте мы уже не рекомендуем зольдадам снимать скафандры, – продолжил голос.
Он был мужской, не слишком низкий, но низковатый, спокойный.
Шаго встал и понял: к слуховым галлюцинациям добавились зрительные: в том месте, где должен быть тупик, теперь никакого тупика не было, а уходящее вдаль пространство между деревьями преграждал странного вида двуногий типчик. В принципе человек как человек, только морда красная.
– Мы прилетели за вами, чтобы немедленно вас эвакуировать и доставить в Гаген. Вертихвостки не смогли здесь приземлиться, поэтому нам придется немного пройти пешком. Полчасика. Хотите горячего бульона?
Шаго хотел бульона! Горячего бульона. Настолько внезапно захотел бульона, что даже не спросил, за каким лешим за ним прислали вертихвостку. Дорога, конечно, Запретная, да только ни один закон не запрещает по ней идти.
– Меня зовут Арцин Бадо, я кенерал и начальник группы защиты всяких важных шишек. А вы теперь важная шишка. Так что… Я и группа моих зольдад – отлично обученных зольдад – теперь, господин Шаго, в вашем подчинении…
Шаго поперхнулся бульоном. Мощно так поперхнулся. Кенералу Бадо пришлось похлопать его по колену (считается, если человек поперхнулся, надо срочно хлопать по колену, тогда пройдет). Действительно: три хлопка – и прошло.
– К сожалению, ночью случилось локальное землетрясение, и ваша родина, Дворшики, полностью разрушена. До основания. Никто не выжил. Только вы.
Шаго охнул.
– Согласно древнему закону – одному из непреложных законов – единственный выживший в таком случае получает статус главы региона, а при надлежащем выполнении своих обязанностей и главы государства, все регалии, полное обеспечение-пенсион на сто лет…
«Столько никто не живет! – подумал Шаго и тут же еще подумал: Может, мама выжила, может, не задержалась на работе и успела вернуться в Дворшики…»
– Давайте пройдем к вертихвосткам, господин Шаго… Не следует тут оставаться слишком долго – радиация…
– Ради кого? – не понял Шаго. – Ради какого еще Ация?
Шаго и Марци сыграли свадьбу ровно через год. Раньше никак нельзя было, траур по погибшим жите