и для чего это сделал, сейчас выясняется.
– Для чего… – сердито проворчал Гуров, положив телефонную трубку. – Устраняет опасного свидетеля. Дураку понятно.
Хлопнув дверью, бодрый и улыбающийся Стас, как ураган, влетел в кабинет.
– Льву Иванычу наш пламенный! От народов Азии, Африки и Латинской Америки. Лев, ты чего это с утра такой кислый? Собираешься переквалифицироваться в мастера-сыродела? Сейчас тебе место только там – от одного вида молоко створожится.
– Сейчас я посмотрю на твой вид, – многозначительно отмахнулся Гуров. – Гадюшник, каковой мы столь резко расшевелили, начал принимать превентивные меры по заметанию следов. Вчера днем пытались убить Смирнова, а сегодня ночью взорвали Антошина.
– Ну и ну! – присвистнул Крячко. – Отсюда следует, что наши планы резко меняются?
– Ты поразительно проницателен, – усмехнулся Гуров. – Да, все переигрываем. Теперь ты едешь встречаться с Шушаевым и Лахиным, а я опять в Царицыно. Надо взглянуть на место происшествия и навестить в больнице тех, кто был с Антошиным. В обед встречаемся здесь, обсудим, как быть дальше.
Прибыв в Царицыно, Гуров оставил служебную «Волгу» за углом и к подъезду подошел, когда уже иссяк поток спешащих на работу или в школу людей. Набрав по памяти длинный сложный код, включающий в себя, кроме почти десятка цифр, еще и кодовое слово, вчера его в ходе разговора назвала Валентина, Гуров вновь взбежал на четвертый этаж. Теперь лестничную площадку было не узнать. Все стены, пол и потолок были иссечены следами осколков и болтов, каковыми в лучших традициях современных террористов начинили мину. Соседнее с дверью окно вышибло вместе с рамой. Дверь квартиры, совсем недавно помпезная, незыблемо-несокрушимая, а теперь покореженная, была наспех пристроена к косяку, в двух местах прихвачена сваркой и опечатана. На полу и стенах виднелись пятна и подтеки крови.
Гуров подошел к уже знакомой черной двери и позвонил. Через несколько секунд за ней послышались шаги, и она открылась, но вместо Валентины Гуров увидел перед собой мужчину лет сорока пяти, среднего роста, с объемистым животом, в пижаме и тапочках на босу ногу.
– Вам кого? – не очень приветливо поинтересовался хозяин квартиры, подозрительно глядя на Гурова крупными совиными глазами.
Гуров представился, достав удостоверение.
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Я, господин полковник, ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаю, – раздраженно пробурчал, судя по всему, муж Валентины.
– Хорошо, но, может быть, что-то могли видеть члены вашей семьи? – продолжал настырничать Гуров.
– У меня нет семьи, – багровея лицом, начал закипать его собеседник.
– Странно, – пожал плечами Гуров. – А мне только что сказали, что в этой квартире проживает семья из двух человек.
– Уже не проживает! – с безмерной язвительностью сообщил его визави. – Со вчерашнего дня я холостой, о чем меня известила эта тварь, эта дрянь неблагодарная! – В его голосе неожиданно зазвучали слезы. – Я ее так любил, так берег, можно сказать, выполнял каждую прихоть… А она? Собрала вещи и оставила записку: «Я уезжаю навсегда, прощай!» Кто она после этого?
– Да, загадочное совпадение – ее неожиданный отъезд и покушение на вашего соседа, – с глубокомысленной многозначительностью обронил Гуров. – Эту версию нужно обязательно взять во внимание…
– Какую версию?! Вы о чем?! – опешил хозяин квартиры. – Вы что, в организации взрыва подозреваете мою жену?! Бред! Она на такое не способна.
– Но соседи по дому мне сообщили, что гражданин Антошин каждую ночь устраивал в своей квартире пьяные оргии, громкой музыкой и воплями не давая всем спать почти до самого утра. Может быть, он ее так довел, что она решилась пойти на подобную крайность? Вы не находите?
– Нет, не нахожу, – покрутил головой хозяин квартиры. – Уж если кто его и убил, так, скорее всего, его завистники. Да, Мишка жил на широкую ногу. Мы с ним как-то у него выпивали… Так, по чуть-чуть… И тут зазвонил телефон. Я не слышал, что говорили ему, но он ответил примерно так: «Да ты мне всю жизнь завидуешь, урод. Запомни: без меня ты – ноль!» Потом опять сел за стол и как ни в чем не бывало… – В этот момент снизу послышался топот шагов нескольких человек. – Ну все, извините, больше мне нечего сказать. – Он быстро захлопнул дверь.
Гуров оглянулся. По лестнице поднимались приглашенные им два оперативника из местного отдела, с ними двое пенсионеров, которые согласились побыть в роли понятых. Поскольку дверь была приварена, ее пришлось отрывать монтировкой, взятой из «Волги». В прихожей взрывной волной все было сброшено на пол, вещи валялись в хаотическом беспорядке. Старички, явно заядлые доминошники, стояли в дверях, вполголоса обсуждая происходящее. Молодые сноровистые опера, старший лейтенант и капитан, тут же приступили к обыску.
В прихожей ничего достойного внимания обнаружить не удалось, и оперативники переместились в залу и на кухню. Вскоре один из них за шкафом обнаружил вмонтированный в стену тайник, в котором лежали толстые пачки долларов и евро. Пересчет в присутствии понятых показал, что денег было спрятано в переводе на рубли около пяти миллионов.
– Вот живут юные! – сокрушенно вздохнул рослый усатый дед в старомодной капроновой шляпе. – Денег – куры не клюют.
– Уже не живут, Васильич, уже не живут, – резонно возразил ему другой, в тюбетейке и круглых очках. – Теперь ему уже ничего не надо.
В это время в кухне другой оперативник нашел десяток конвалют экстези и пакетик с героином. Но самые интересные находки были сделаны в спальне. В большой шкатулке с двойным дном были обнаружены ювелирные украшения из золота и платины: броши, заколки, запонки, украшенные крупными бриллиантами, изумрудами, опалами и аметистами. Выложенные на стол из своего хранилища, украшения сверкали и переливались в лучах света дорогой люстры.
– Вот те на! – всплеснул руками Васильич. – Первый раз такое богатство вижу.
Неожиданно в прихожей послышались шаги, и в залу вошла молодая статная женщина.
– Мне сюда можно войти? – неуверенно спросила она. – Что здесь случилось?
– А вы кто и по какому вопросу? – догадываясь, кто это может быть, спросил Гуров.
– Я Полина Антошина, жена хозяина этой квартиры. Правда, мы с мужем живем раздельно, но не разведены. Что здесь произошло? Меня сегодня мучила бессонница, были какие-то нехорошие предчувствия… Он что, арестован?
– Увы, нет. Михаил Антошин минувшей ночью погиб на пороге данной квартиры вследствие срабатывания взрывного устройства.
Глаза женщины расширились, лицо покрыла бледность, она покачнулась, но, быстро взяв себя в руки, после некоторой паузы поинтересовалась:
– А почему в квартире, принадлежащей моему мужу, производится обыск? На каком основании?
– На основании ордера, подписанного прокурором, – все так же спокойно объяснил Гуров. – Здесь находятся личные вещи вашего мужа. Поскольку есть факты, говорящие о его причастности к деятельности, противоречащей закону, мы просто обязаны это выполнить. И, кстати, могу вам сказать, что нами действительно обнаружены вещи, хранение которых является уголовно наказуемым преступлением.
– Вы имеете в виду эти деньги и украшения? – Антошина указала на стол, усыпанный купюрами, которые только что закончили пересчитывать опера, с поблескивающими меж прямоугольных зеленых бумажек яркими огоньками самоцветов.
– Если бы. – Гуров покачал головой. – Мы нашли наркотики – экстези и героин. Причем в количествах, определяемых как значительные.
– Я чувствовала, что однажды это случится… – чуть слышно проговорила женщина, обессиленно опускаясь на стул.
– Полина, давайте будем откровенны. – Гуров сочувственно посмотрел в ее сторону. – На вашем лице написан вопрос: не можете ли вы претендовать на эти деньги и драгоценности. Я прав? Так вот, наследовать теоретически все это вы можете, но лишь после ряда юридических процедур. Во-первых, неизвестно, чье на самом деле это имущество. Во-вторых, заработано ли оно честным путем или нажито торговлей наркотиками. И не являются ли эти ювелирные изделия похищенными у частных лиц или откуда-то еще. Раньше вам их видеть доводилось?
– Нет, – тихо ответила женщина, закрыв лицо руками, и, тут же переходя на крик, разразилась слезами. – Это он, это он, проклятый босс, во всем виноват! Он втянул Мишу в свой подлый бизнес! Он отнял у меня мужа, а у детей отца!..
Один из оперативников быстро принес стакан холодной воды и разыскал в шкафу успокоительные капли. Но Полина вновь смогла взять себя в руки и встала, намереваясь уйти.
– Скажите, Полина, – спросил Гуров, – а кто это – босс, которого вы только что обвинили в своих бедах?
– Как его зовут на самом деле, я не слышала ни разу. Знаю лишь, что он хозяин фирмы то ли «Московские зори», то ли «Московские рассветы». Чем она занимается и где находится, даже не представляю. Но, по-моему, что-то связанное со строительством. Миша с ним познакомился, еще когда работал на заводе. Тогда он был инженером, его очень ценили. Но когда началось все это безобразие, на заводах перестали давать зарплату, он однажды объявил, что настоящий мужчина без денег сидеть просто не имеет права. Миша ушел в какой-то торгово-посреднический кооператив, хозяином которого и был этот босс. Чем они занимались, куда он без конца ездил – я не знала до самого суда. Лишь на суде выяснилось, что этот кооператив занимался хищениями и переправкой за границу драгоценных камней и всяких там картин, украшений… Я ждала его семь лет. Но когда он вышел, то даже на пороге дома не появился. Он сразу поехал к своему боссу. Тот для него стал всем. Когда разоблачили их кооператив, босс сумел скрыться. Теперь у него целая фирма. Что произошло, почему убили Мишу – я не знаю.
Когда с обыском было покончено, дверь вновь приварили и опечатали, Гуров вышел из подъезда. Взглянув на лавочку в тени тополей, на которой вчера сидел доброхот с отмычкой, который помог ему войти в подъезд этого дома, Гуров остановился, пораженный неожиданной догадкой.