Она меня не любила. То есть никогда не говорила, что любит, а я предпочитал думать, что ей просто неудобно это сказать. Встречались же мы пару раз в неделю: и в кино ходили, и на крытый каток… Конечно, мне всегда хотелось, чтобы у нас были более близкие отношения. Чтобы не только я говорил: «Юлька, я тебя люблю», а она тоже говорила мне подобное. Хотелось её целовать. Но, в конце концов, и так хорошо. Гораздо лучше, чем просто сидеть в одном классе.
И вот так протянув целый учебный год, я и получил «я тебя не люблю». И был убит этим очевидным фактом…
Я вспоминал это, сидя во дворе незнакомой школы. Мне надо было проанализировать всё, найти ошибку. И на это – максимум неделя. Потом я вернусь в город и попытаюсь ошибку исправить.
Рядом собирались ребята из Олеговой группы. Три девчонки и три парня. Одна из девчонок постоянно мешала мне думать своим громовым голосом. Она была высокая, толстая, непонятно как влезшая в узкие розовые джинсы. Решительная сосиска, и только. Крутилась вокруг Олега, изображала бурную организационную деятельность. Вторая, напротив, оказалась рахитичной, бледной, да ещё и в белой футболке. Привидение на фоне летнего буйства красок. Третья девчонка вообще издалека показалась мне парнем. Только когда подошла ближе, стало ясно, что это объект женского пола. Просто с короткой стрижкой и одетая «унисекс». От парня её отличали разве что серёжки-гвоздики. Среди парней тоже была пара антиподов: высокий тощий и низенький пухлый. Только тут пухлый был тихий, а худой активный – только пришёл, сразу начал лезть к девчонкам с общением. Ещё был нерусский парень по имени Алмаз.
Вскоре я узнал, что девочку-сосиску зовут Ксения, девочку-привидение Оля, а девочку-мальчика Ира. Ни одна из них Юле даже в подмётки не годилась. Тощего парня звали Егор, пухлого – Кирилл.
Мы приняли какие-то малопонятные правила и погрузились в маршрутку. На всякий случай я там притворился спящим, чтобы ни Олег, ни ребята не стали со мной разговаривать. Но им и так было хорошо. Алмаз всю дорогу нёс какую-то чушь, над которой народ то хихикал, то просто громко ржал. Девочка-мальчик на соседнем сиденье, впрочем, молчала. И вообще выглядела мрачновато, словно тоже в этот лагерь ехала не по желанию, а по принуждению, как и я.
Наконец «газелька» подрулила к облезшим синим воротам с ржавой надписью «Дружные ребята». Лагерь был законсервирован несколько лет назад, и теперь предполагалось, что мы тут немного поживём.
– В корпусах нам будет слишком просторно, – сказал Олег, – нас мало, поэтому поступим так: я открываю три домика для обслуживающего персонала. В один заселяются мальчики, в другой – девочки, в третьем буду я. Один из корпусов тоже откроем под свои нужды – занятия провести, вечерком посидеть. В домике сторожа живёт, естественно, сторож, там есть плита, готовить будем по очереди, оперативно и особо человеку не мешая.
– А эм/жо где? – спросил Егор.
– Во-он там, – Олег махнул рукой в сторону футбольного поля, – сразу за полем. От наших домиков далековато, но лишняя пробежка никому не помешает. Там же недалеко контейнер для мусора, туда ничего не бросать: не вывозят. Всё, что соберём, составим в мешках рядом, потом на деревенскую свалку. В другую сторону – колодец. Из колодца воду брать только для мытья пола, рук, обуви. Ни в коем случае не пить, питьевую будем возить во фляге из деревни. Открою домики, и мальчики пойдут со мной на склад, матрасы и одеяла там ещё сохранились. Постельное взяли все?
– Ага, – отозвался Алмаз.
Домик обслуги был небольшой. Довольно тесно друг к другу там стояли пять древнейших кроватей с панцирными сетками. В одной из них сетка была продрана и сверху лежал кусок плотной фанеры. Ещё в комнате имелось две тумбочки, два табурета, сломанная электроплитка и множество разнообразного мусора на полу. Стены щедро украшали всякие надписи и картинки.
– Ёо! – лаконично высказал свои мысли Егор.
– Д-да нормально. – Алмаз бросил рюкзак рядом с крайней кроватью и прыгнул на сетку. – Д-даже прикольно.
– Алмазик, ты это будешь убирать? – спросил Егор. – А Олег заставит.
– Может, девчонок попросим? Они полы лучше моют, – мирно предложил Кирилл.
– Ну точно, ну… девчонок… – Егор скорбно покивал. И посмотрел на меня, как будто ожидал и моего мнения. Я промолчал, и он задал уже прямой вопрос: – А ты, молчун, собственно говоря, кто?
Я пожал плечами. Вопрос был глупый: у школы Олег меня представил.
– Зачем приехал? Ты что, Олегу родственник? – не унимался Егор.
– Сосед, – сказал я и вышел на улицу. Чтобы отстали.
Чуть позже мы отправились на склад. Алмаз всю дорогу что-то напевал, Кирилл рассматривал берёзки, Егор шёл за Кириллом, периодически копируя его взгляд и походку, и довольно улыбался.
Я подумал, что Егор с Ксенией друг друга стоят. Два сапога – пара. Такой, как Егор, мог бы понравиться Юле. Она любила в парнях «задатки лидера». Я никогда не был лидером, правда, и отбросом не был, всегда болтался в середине, в массовке. Наверное, это было неправильно. Но по-другому не получалось…
Не знаю, сколько лет складское помещение уже не открывали, но было оно с затхлым тяжёлым воздухом, запылённое, завешанное паутиной. Паутина при нашем входе угрожающе зашевелилась.
– У-у-у, Кирюша, паучки… – зашипел Егор. – И темно-о-о…
Кирилл тут же сделал шаг назад.
– Егор, выбирайте те, что получше. – Олег показал пальцем в угол, на кучу матрасов. – Одеяла вот тут, в шкафу, закрыты. Посушим – и будет нормально.
– А подушки? – повертел головой Кирилл, однако в помещение так и не вошёл.
– А подушек, кажется, нет. Но это же не беда?
– Ну не ехать же за ними в город, – сказал Егор. И посмотрел на меня. – А ты, значит, паучков не боишься? И темноты тоже. И на пыль аллергийки нет?
– Я ничего не боюсь, – соврал я. – Ещё будут глупые вопросы?
Олег укоризненно на нас посмотрел. Кажется, мы начинали нарушать его правило позитивного общения.
Пока матрасы и одеяла прожаривались на солнышке посередине футбольного поля, изрядно заросшего травой, мы втроём выгребли грязь у себя в комнате. Набралась половина большого пластикового мешка. Те, кто уезжал отсюда в последний раз, были просто свиньями. Ксюха сгоняла к сторожу за парой пустых вёдер для мытья пола, там же она разжилась какими-то невероятной ветхости тряпками. Пока мы выбирали из тряпок те, которые было наименее противно брать в руки, на пороге нарисовался Егор. Дверь, конечно, была распахнута, но для приличия мог бы в неё и постучать. Естественно, он этим не затруднился.
– Помощь нужна? – деловито осведомился он.
– А что, у себя уже убрались? – задала встречный вопрос Ксюха.
– Ну-у-у… – Егор подумал, – в общих чертах.
Всё понятно: удрал с уборки изображать тут героя. Это вполне в его стиле. Я открыла рот, чтобы послать его подальше и поконкретней, но тут пришли Олег Сергеевич с камуфляжным. У того рукава футболки были теперь закатаны, а взгляд так и не изменился, мне даже захотелось на вены ему посмотреть – ну не может человек так фигово выглядеть без помощи наркоты. Я всё больше склонялась к мысли, что Матвей – какой-то родственник эколога, а притащил тот его сюда переживать ломку.
– Девушки, – бодро сказал Олег Сергеевич, – я вам помощь привёл. Мусор унести, воды налить. Пользуйтесь, пока мужчина свободен.
– Мужчин не существует, – отрезала я, – лет сто.
Странно, что эколог этого не знал. Что-то нарушилось в биосфере Земли. И мужской пол выродился, а то, что вместо него осталось, слова доброго не стоит.
– Неправда, мы существуем, – с некоторой задержкой, вполне вписывающейся в картину наркомании, отозвался Матвей, взял стоящий у крылечка мешок с мусором и удалился.
Егор задумчиво смотрел на меня. Наверное, тоже считал, что мужчины существуют. А может, даже мнил себя оным, наивный.
– А ты воду неси тогда, – решила за него Ксюха.
Егор просиял, как будто ему вручили леденец, а не пару грязных вёдер. И отчалил. Олег Сергеевич удовлетворённо кивнул нам и тоже ушёл, очевидно считая, что сделал великое благо, приведя этих помощников. А мы вполне могли бы справиться сами. Тем более Егорова помощь мне всегда выходила боком. Помнится, зимой я потянула ногу на соревновании, и Ерёмин мыл класс в моё дежурство. Я потом отделаться от него не могла: то пуговица у него отлетит – «пришей, Ира», – то ключи от дома потеряет – «можно у тебя посидеть?». Не хотелось мне больше такого счастья.
– Ирк, ты чего? – осведомилась Ксюха, заметив, что мне всё это не нравится. – Ну от Егорика ты бегаешь, а этот новый тебе чего сделал?
– Да ну его, – ответила я и добавила: – Тоже урод. Спал всю дорогу как укуренный.
– Ничего он не укуренный, – вставила Оля обиженно, как будто я нелестно отозвалась о её плюшевом медвежонке, а не о парне, которого она первый раз сегодня видит. – На вид даже хороший.
– «На вид»! – передразнила её я и хотела уже добавить какую-нибудь дежурную гадость, но тут Матвей вернулся.
– Вот, вынес.
И тут же пришёл Егор:
– Вот, принёс.
И встали оба на пороге, как совершившие невероятный подвиг. Смех. Егор поставил вёдра, плеснув из них водой Матвею на кроссовки. Матвей даже не шелохнулся.
– Ну спасибо, идите у себя мойте. Может, у вас и получится, – подвела итог Ксюха.
– Так не бывает, – уверила её я.
Матвей развернулся и послушно ушёл. Егору пришлось показать средний палец и на тропинку.
Домик парней из-за кустов и берёзок с нашего крыльца было не видно – торчала только его крыша. Поэтому, когда мы вымыли пол и Ксюха предложила ради прикола сходить посмотреть, чего там они натворили, я согласилась.
В комнате нам открылась следующая картина: пол был расчерчен кусочком кирпича на четыре квадрата. Квадрат, в котором валялся рюкзак Матвея, был уже вымыт. И, как ни странно, довольно пристойно. Квадрат Алмаза был вымыт кое-как, сам он со скучающим видом сидел на фанерке, прикрывающей одну из кроватей. Кирюша, стоя на коленях, возился в своём углу. Егор без дела сидел на корточках в своём квадрате, но, увидев меня, внезапно начал тереть его с энергичностью взлетающего реактивного самолёта.