– Тихо, – попросил её я, хотя говорила она и так не громко. Но было такое ощущение, что иголки в мозг вгоняют.
Да, из-за Оли я утопил телефон. Но, как оказалось, даже если бы он остался у меня и работал, ничего бы не изменилось. Он бы молчал. Смысл злиться?
– Телефон мне больше не нужен.
– Что-то случилось?
– Теперь не важно, – сказал я и протянул цветок, который держал в руке. – Держи, это горицвет.
– Ага, – чуть заторможено ответила Оля. – Ой, это же редкий вид. Зачем ты его сорвал? – Но тут же, смутившись, добавила: – Спасибо. Красивый.
– Пожалуйста, – ответил я.
Стало неловко: приехал в экоэкспедицию и рву редкие цветы. Хотя, если вдуматься, вполне в моём стиле. Лохануться – так везде.
– Пойдём в лагерь?
Я кивнул и двинулся по дороге дальше.
– Не туда. – Оля показала в другую сторону.
Хорошо, что она меня нашла. Иначе заблудился бы, а Олег подумал бы, что я удрал.
– Знаешь, я вообще неуклюжая и часто падаю, – сказала Оля, когда мы уже пошли в верном направлении, – а плавать училась-училась, но никак. Воды боюсь. Даже если не очень глубоко.
– Так люди и тонут, – объяснил я. – Начинают паниковать на мелководье и захлёбываются.
– А как не паниковать?
– Просто. Набрать воздуха, расслабиться, опуститься на дно, оттолкнуться от дна в сторону берега. Набрать воздуха. И снова так же. Конечно, не когда под тобой метров пятнадцать глубины.
Оля зажмурилась и помотала головой. Кажется, она была в шоке от возможности оказаться над пятнадцатиметровой пучиной.
– Если бы я утонула, это был бы конец.
– Ну ещё бы, – подтвердил я. – Естественно, для тех кто тонет, – это конец.
– Ты не понял. Для родителей был бы конец. У меня сестра умерла недавно от рака.
Я посмотрел на неё.
– А больше у них нет детей. Я одна осталась. Так что ещё раз спасибо, что вытащил.
Похоже было, что ещё чуть-чуть – и в её мыслях я сравняюсь силами с каким-нибудь спайдерменом или кто там у неё был детским кумиром и буду обречён спасать Вселенную. Поэтому я честно сказал:
– Даже в самом плохом раскладе Олег был не так уж далеко. Прибежал бы и вытащил. Или ты сама бы про мостки сообразила. В общем, не могла ты сегодня утонуть, никак.
– А девчонки про тебя всякие гадости говорят. Особенно Ксюха, – неожиданно сменила тему Оля.
– Кто бы сомневался… – вздохнул я.
Наверняка они все к Олегу относятся хорошо. И тут я со своей выходкой. Влился в новый коллектив! Впрочем, какая мне разница. Мне и надо только – как-то перекантоваться тут до возвращения в город.
– Матвей… – Оля остановилась и задумчиво крутила в руках горицвет. – А может, ты мне по секрету скажешь, что у тебя случилось? И почему ты с Олегом Сергеевичем приехал? Я – никому.
Я тоже остановился. Кажется, Оля упала не с мостков, а прямиком с Луны. Иначе с какой бы стати я вдруг стал говорить с ней по секрету. Да и что это был за секрет? Что я неудачник и меня бросила девушка? И даже круче – я неудачник в квадрате, не способный прыгнуть с крыши. Ведь если разобраться, я просто струсил. А уже потом появился Олег. И даже если бы он не появился, вполне вероятно, что я бы не смог. Вот и суть секрета – я лох и трус. Может, меня правильно Юля бросила?
Я помотал головой. Нет, неправильно. Она ошиблась.
– Ну не хочешь – как хочешь… – вздохнула Оля.
И мы пошли к лагерю.
И тут я подумал, что кому-кому, а маме моей точно повезло, что я трус. Был бы посмелее, для неё это был бы конец. Потому что никаких запасных сыновей у неё не существует.
– Наверное, все уже ужинают, – предположила вдруг Оля.
– Я не пойду туда, – сказал я.
Видеть ребят хотелось меньше всего. К моему удивлению, девочка-привидение была со мной согласна:
– И я не хочу.
Мы подошли к нашему домику. Судя по тишине, внутри никого не было. Я приоткрыл дверь: точно, никого. Я махнул Оле:
– Пойдём, у меня печенье есть и минералка. Тогда без ужина вполне обойдёмся.
Я открыл рюкзак. Сверху на вещах лежала Юлина фотка. В последний момент сборов я вытащил её из-под стекла и взял с собой. Я быстро закрыл фотку рукой, потому что Оля стояла рядом. Закрыл и сунул поглубже. Потом достал печенье и бутылку с водой. Мы сели на пружины моей кровати.
– Ты хороший, – серьёзно сказала Оля.
– Это совсем не так, – так же серьёзно ответил я.
– Я вижу. Ты не переживай, всё наладится. Только смерть не исправить, а остальное проходит.
Если бы всё было так просто…
Когда Олег Сергеевич сказал, что вечером будет костёр, я обрадовалась. В спортивном лагере, куда я раньше ездила, костёр был почти самым лучшим моментом. У огня обычно чувствуешь какой-то внутренний подъём. И даже если днём настроение было так себе, под треск веток оно обычно улучшается.
Ещё засветло мальчики принесли из леска сучьев, и теперь эколог показывал нам, как эффективно разводить костёр с одной спички. Через несколько мгновений чадивший лоскут берёзовой коры отдал огонь берёзовым веточкам, и костёр разгорелся. Потрескивавшие в пламени поленья настраивали на романтический лад. Кирюша даже излишне пропитался романтикой и как-то по-особому закатил глаза, глядя не то на отблески заката, скрытого за берёзами, не то вообще себе в черепную коробку. Егор жевал очередную соломинку. Матвей задумчиво смотрел в огонь, будто впервые его видел. Только Алмаз улыбался – наверняка припомнил пару сотен анекдотов и не знал, какой рассказать первым. Олег Сергеевич принёс треногу и повесил над костром котелок.
– Будем пить чай с запахом дыма, – пояснил он.
Я отклонилась назад и уткнулась в Ксюху, которая не стала отодвигаться. Я почувствовала её тёплое дыхание на своей шее и от этого даже разомлела. Иногда и Ксюха была полезна. Особенно когда сидела молча.
– Я тут смотрел кино, – под ухо мне сказал Егор и этим весь кайф обломал. – Там на вертолёте летают и снимают, как мы загадили планету. Очень интересно.
– А всё из-за жадности! – вставила Оля. – Скоро Земля станет памятником жадности.
– Наоборот, Оля, – авторитетно заявил Егор, – памятником щедрости. Видела, сколько на берегу оставили полезных вещей?
– Ну да, полезных, – возразила Оля.
– Ерёмин соберёт бутылки, сдаст и станет миллионером, – сказала я.
– А что, Китина, сдам, – согласился Егор. – И дышать перестану, чтобы воздух не загрязнять. Экологически чистый миллионер – круто.
Оля глупо хихикнула.
– А давай, – предложила я, – мы тебя на удобрение переработаем, прямо здесь – чего тянуть.
– Главное, Иришка, – заявил Егор, – сама на удобрение не изойдись.
Я про себя даже выругалась от таких слов, но вслух не стала. Правила же. Только сказала:
– Припомню.
– Это з-загрязнение окружающей среды – п-просто ужас какой-то! – Алмазу вдруг пришёл в голову анекдот, и он его принялся рассказывать: – «Вчера, п-представляете, открываю консервную банку с сардинами – а в ней п-полно масла и вся рыба дохлая!»
– Старо, – безапелляционно заявил Егор и перевёл разговор на другую тему: – А вы знаете, что гениальность – это свойство любого живого существа? Вот мы сидим, под нами червяки ползают, а они гениальны. У них высокая, эта самая, эврогеничность.
– Загнул про червяков, – сказала Ксюха.
– А ты сам почему гениальностью не пользуешься? – добавила я. – Что, не червяк, что ли?
– Олег Сергеевич, – пожаловался Егор, – они меня травят!
Олег Сергеевич ничего не ответил, зато ответил Матвей:
– Может, у них на тебя аллергия?
– Ну точно, ну, – сказал Егор. – А вот ты, – он пальцем указал на Матвея, – неправильно сидишь. У тебя нога подогнута правая, а так жизненная энергия Ци закупоривается.
– Сам сейчас придумал? – уточнил Матвей.
– Это фэн-шуй, темнота! – ответил Егор.
– Не верю, – сказал Матвей.
– Вот поэтому и экология плохая, – провозгласил Егор. – Если бы все жили по фэн-шую, то никаких бы проблем у Земли не было бы.
– А вы, Олег Сергеевич, как думаете? – спросила Оля. – Почему вообще Земля загрязняется?
– Сложный вопрос. – Олег Сергеевич почесал переносицу. – Моё мнение: из-за безответственности, – добавил он, палкой ловко забрасывая обратно в костёр вылетевшие угольки. – К сожалению, человечества всё больше, а ответственности всё меньше. И к слову, Егор, такого слова – «эврогеничность» – нет. Может, ты хотел сказать «эвристичность», хотя не уверен. Ну вот, вода вскипела, можно делать чай.
Прямо в котел Олег Сергеевич насыпал заварки, положил берёзовых листьев, земляничных вместе с цветками, ещё каких-то, мной не опознанных. Когда только успел собрать?
Матвея послали за кружками, место рядом с экологом освободилось, и Ксюха быстро упорхнула туда. Так что, когда Матвей вернулся, ему пришлось садиться прямо за мной. Мне стало холодно. Потому что я оказалась единственной дурочкой, не надевшей перед костром ветровку или свитер, а пухлая, согревающая Ксюха бросила меня на произвол судьбы. Я отхлебнула чай. Он был великолепный – с травяным ароматом, терпкий. Дома такого не попьёшь. Я даже похвалила себя, что встретила Олега Сергеевича и напросилась сюда. Да и он, оказывается, не такой уж гад, раз не отказал. Теперь можно отдыхать от предков, подначивать Егора, слушать треск костра…
Тут сидящий за моей спиной Матвей завозился и вдруг накинул мне на плечи свою штормовку:
– Я так подумал – прохладно.
Нет, я, конечно, обошлась бы и без этого, но всё равно приятно. Я обернулась на Матвея: он грустно смотрел на огонь. Отсветы пламени в его глазах делали его совсем красивым и совсем несчастным. Что же там у него такого стряслось-то?
Тут из костра пыхнуло в мою сторону, и я подалась назад, прислонившись в результате к Матвею так же, как прислонялась к Ксюхе. Ну не ждать же, когда прожжет джинсы. Матвей, как и Ксюха, отодвигаться не стал. Ну и ладно, так даже удобней. Впереди тепло костра, со спины – человеческое тепло. Правда, ксюхозаменитель получился так себе – костлявый…