– Потому что считаю, что это помогает Бахусу.
Клейтон Харгров откинулся в кресле за письменным столом. Крупный, сдержанный, в серых брюках и белой рубашке, он воплощал южную элегантность.
– То, чем ты занимаешься, пустая трата времени. Он тебя учит всякой ерунде.
– С этого момента я сама решаю, что правильно, а что нет.
– Прости, я не понимаю.
Сесили вызывающе скрестила руки на груди.
– Папа, мне двадцать пять лет. Я не ребенок. Мне нужно начать самой принимать решения, как жить и что делать со своей карьерой.
Отец сердито посмотрел на нее.
– Коулт Баньон – временный работник. Он переезжает с одной конюшни на другую. Ты ничего не знаешь о нем и его рекомендациях.
– Я знаю, что могу ему доверять. И у него безукоризненные рекомендации. Клифф не нанял бы человека, если бы не был в нем уверен.
– Я могу его уволить.
Сесили разозлилась.
– Если ты его уволишь, я снимусь с женевских соревнований.
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю.
– Черт возьми, Сесили! – заорал отец. – Приди в себя!
– Наконец-то это со мной произошло. – Она сжала губы, понимая, что решительный момент настал. – Скажи, из-за чего вы с мамой поссорились в тот день, когда она умерла?
Отец сдвинул брови.
– Какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Никакого. Я просто хочу знать.
Лицо отца окаменело.
– Тебя это не касается. Это были наши с ней личные дела.
– После чего она нарушила неписаное правило и отправилась верхом одна? Что произошло между вами?
– Старая история. Не стоит вспоминать.
– Я пыталась, но не получилось. – Сесили смотрела отцу прямо в глаза. – Ты делаешь вид, что не скучаешь по ней, но ты скучаешь. – Дрожащей рукой она откинула волосы с лица. – Меня постоянно мучает то, что произошло тогда. И мне ее не хватает. Потому что, очевидно, я единственная в этой семье, у кого есть сердце.
Сесили развернулась и направилась к двери.
– Сесили…
Она вышла и со стуком захлопнула дверь.
– Готов?
Алешандру открыл дверь своей комнатушки – на фоне заходящего солнца, окрасившего розовым цветом небо, стоял Томми в новой клетчатой рубашке и чистых джинсах.
– Я, пожалуй, не пойду.
Томми махнул шляпой в руке.
– Да ты что! Это главное развлечение сезона. Вдоволь пива и хорошеньких женщин.
Но Алешандру думал лишь об одной хорошенькой женщине – той, которая ему не предназначена.
Алешандру покрутил плечами.
– Потянул мышцы. Залягу здесь с книжкой.
– Да будет тебе, Голливуд, – засмеялся Томми, показав желтые прокуренные зубы. – Обувайся и пошли. Найдем тебе отличную дамочку, и она мигом вправит твое плечо.
Алешандру понял, что отнекиваться бесполезно, надел голубую рубашку и джинсы, купленные в городе, побрызгался лосьоном и натянул сапоги.
Когда они появились в просторной, не используемой конюшне, там уже веселились вовсю. С потолка свисали китайские фонарики, в одном углу – бар, в другом – местный кантри-бэнд. Было накрыто много раскладных столов с едой и выпивкой для сотен гостей.
Томми оказался прав – кругом полно привлекательных женщин в открытых летних платьях. Алешандру всегда отдавал должное шарму южанок: пышные прически, подчеркнуто женственные наряды, мягкий, соблазнительный выговор. Но где же та единственная южанка с острым как бритва язычком и хрипловато-чувственным голосом?
Наконец он ее увидел. На Сесили было огненно-оранжевое платье с короткой юбкой до середины бедра. Он не смог оторвать взгляда от загорелых стройных ног. Глубокий треугольный вырез платья открывал еще более манящие формы. Легко представить и все остальное, скрытое под одеждой. Волосы были завиты в крупные, свободные локоны, глаза слегка подведены, на губах – яркая красная помада. Она похожа уже не на ангела, а на неотразимую сирену. И была прекрасна.
Сесили повернула голову, словно почувствовав его взгляд. Воздух между ними, казалось, завибрировал, жар пронесся у него по жилам, стало трудно дышать. Он не привык к невозможности обладать чем-то, что для него запретно.
Он хочет ее. Прижать к стене, чтобы эти стройные красивые ножки обвили его талию, погрузить рот в шелк ее волос и отдаться ей… Вообще-то прижимать к стене не обязательно, он готов сделать это где угодно.
– А вот и красавчик, – пробормотал Томми. – Интересно, когда же до него дойдет, что он ее не интересует?
Алешандру не ответил, оценивая высокого стройного блондина, подошедшего к Сесили. Он красив и выглядит весьма самоуверенным. Нокс Хендерсон явно знает, чего хочет. А хочет он женщину, стоящую с ним рядом в ярком сексуальном платье.
«Меня это не касается, – приказал себе Алешандру. – Она не для меня». Эти слова он повторял всю неделю.
Не надо было приходить сюда. Надо слушаться внутреннего голоса.
Сесили смотрела на Коулта. Она не слышала ни слова из того, о чем болтал Нокс. Кожа у нее горела, дыхание застряло в горле, в висках стучало, когда она смотрела на мужчину, на которого смотреть ей не следовало.
Он был в темных джинсах и светло-голубой рубашке с закатанными рукавами. Этот цвет очень шел к его черным волосам и смуглой коже.
– Потанцуем? – прошептал ей на ухо Нокс. – Мне еще не досталось ни одного танца с тобой.
Она не хотела танцевать с Ноксом. Он уже опрокинул пару бурбонов[4], а когда выпивал, то давал волю рукам. И еще не хотела потому, что единственный для нее партнер в танцах – это Коулт.
Нокс отставил пустой бокал на стол и увлек ее на танцпол. Тут еще оркестр начал играть медленную мелодию, что позволяло Ноксу танцевать, прижав ее к себе.
– Почему ты так строга со мной? – пробормотал он. – Послушай, Сесили, что я должен делать?
Она откинула назад голову.
– Нокс, я говорила тебе много раз, что не вижу нас вместе.
– Но почему?
– Этого не объяснишь. Не получится, и все.
– Ты даже не хочешь попробовать. – Нокс опустил руку ниже по ее бедру. – На тебе такое платье… Что прикажешь мне думать? Чего ты хочешь, дорогая? Ты хочешь целую конюшню лучших лошадей в мире? Они твои. Дом на юге Франции? Я куплю его тебе. Лишние деньги на поддержание внешности? Они будут на твоем банковском счете.
– На поддержание внешности? – переспросила Сесили.
– Ну, чтобы быть в форме. – Он пожал плечами. – Это часть бюджета. Это все равно что тюнинг автомобиля.
Она приоткрыла рот.
– Нокс, мне двадцать пять. Какой… тюнинг необходим мне?
– Я не сказал, что тебе это необходимо. Я сказал, что предусматриваю эти траты.
«О боже, как это отвратительно».
Сесили вызывающе вскинула голову.
– Видишь ли… дело в том, что меня интересует кое-кто другой.
Голубые глаза Нокса опасно сверкнули.
– И кто же?
– Не важно.
– Да нет, важно. Мне очень даже интересно, что же за герой растопил твою холодность. Я уж начал бояться, что это невозможно.
Сесили посмотрела Ноксу прямо в глаза и произнесла:
– Обойдись без гадостей. Уйди вежливо.
У него злобно скривились губы.
– Не тебе говорить о вежливости. Я прилетел за сотни миль, чтобы увидеться с тобой, Сесили. Я отменил встречу с клиентом. Могла бы заранее сообщить.
Черт бы побрал Кей с ее сватовством!
Между ними повисло тяжелое молчание. А танец тем временем продолжался. Сесили представила себя женой Нокса – еще одной дорогой безделушкой на его камине. Ценным приобретением, купленным за ее внешность.
Сесили поискала глазами Коулта. Он стоял в компании конюхов и местных девушек. Ее больно укололо, когда хорошенькая брюнетка утащила его танцевать.
Стройная красотка с зелеными глазами сказала Коулту что-то веселое, он засмеялся и обнял ее. Сесили ни разу не слышала у него такого смеха… непринужденного, с чувственными нотками.
Прежняя Сесили притворилась бы, что ей все равно. Не поддалась бы волнению, закрылась бы ото всех, возвела бы преграду и спряталась там. Новая Сесили поняла, что не сможет так поступить.
Алешандру вернулся к столу, чтобы выпить холодного пива. Нескольких танцев ему вполне хватило. Брюнетка не отходила от него. Она – тот типаж, который ему нравится, но он терпеть не мог бессмысленной болтовни, а она, кажется, ничего другого не умела.
Он огляделся. Где же Сесили? Ее не видно уже полчаса.
– Прошу меня извинить, – сказал он, отставив бутылку на стол. – Здесь как-то душно.
Он быстро протиснулся сквозь толпу гостей и вышел во двор. Там никого не было, доносились лишь звуки музыки и голоса.
Алешандру не сразу заметил Сесили. Она стояла у ограды, положив руки на перекладину, и смотрела на усыпанное звездами небо. Неслышно ступая, он подошел и встал рядом, тоже положив локти на ограду.
Она подняла на него глаза, в которых отразились смятение и волнение.
– Сбежали от своих фанаток?
Он пропустил мимо колкость и спросил:
– Скажите, что случилось?
Она вздохнула и запустила ладонь в волосы.
– Я поссорилась с папой. Серьезно поссорилась. А потом… была перепалка с Ноксом.
– О чем?
– Я сказала ему, что у нас с ним ничего не получится. Он… он не привык принимать отказы.
– И что он сказал?
– Он разозлился. Очень.
– Пусть злится. Вы приняли решение.
– Знаю. Просто наши семьи дружат. И… – Она замолчала.
– И что?
– Он назвал меня фригидной.
Алешандру сжал пальцами ограду. Руки чесались врезать этому типу в зубы. Но тогда уж точно обнаружится, кто он на самом деле.
– Он обозлен, – прерывисто произнес Алешандру. – Забудьте о нем. А ссора с отцом? Что вы не поделили?
– Вас. – Сесили повернулась к нему. – Папа не хочет, чтобы я работала с вами. А я заявила ему, что теперь сама решаю, как мне жить и что делать.
Этого еще не хватало. Он не рассчитывал, что станет причиной раздора, когда согласился помочь ей поработать с лошадью.
– Может, не стоит спешить, – посоветовал он. – Подумайте.