– Я практически нигде не описан, – сказал жук. – Так что вы ничего не найдете здесь обо мне!
– Что же мне д-д-делать?
– Отправляйтесь домой!
– А как же заказ?
– Раскидают опять по стеллажам.
– Х-х-хорошо, – согласился я и выкатился на улицу.
– Погуляем? – спросил Hiprotomus, когда я протянул руку, чтобы остановить такси.
– Е-е-если хотите.
– А почему нет. Свежий воздух полезен не только животным, но и насекомым. Опустите, пожалуйста, руку и, если не трудно, не делайте правой конечностью резких движений, так как… – жук сделал паузу. – Используйте, в общем, левую!
– Хорошо, – опять согласился я, наконец справившись с заиканием. – Где будем гулять?
– А где хотите. Можем просто посидеть возле какой-нибудь лавочки. Возьмем белую булочку, покормим птичек.
Купив пару свежих рогаликов, я поехал… или мы поехали – в сквер, в котором обычно собираются матери с маленькими детьми, желающими покормить, а заодно и попугать жирных городских голубей. Остановившись под огромным дубом, я растер между ладонями часть рогалика и стал раскидывать крошки перед собой, приговаривая: "Гули-гули".
– Что вы хотите узнать обо мне? – спросил жук, когда несколько сизых голубей спланировали из-под крыш и, задрав свои хвосты к небу, принялись клевать с асфальтированной дорожки белый хлеб.
– Мне было бы интересно знать, к какому вы принадлежите виду?
– Виду?!.. – удивился жук, и мне показалось, что он хмыкнул. – А вы что, энтомолог?
– Нет.
– Вы просто любите природу?
– Знаете, когда чем-нибудь заболеваешь, то непременно хочется узнать о своей болезни все.
– Я не болезнь.
– А кто вы? Или что вы?
– Все-таки – кто, – уточнил Hiprotomus. – Я существо одушевленное. Я – не болезнь! Я – приобретение.
Я промолчал и стал наблюдать за снующими по плодородному пятачку птицами. Их было уже несколько десятков. Жирные, они старались опередить друг дружку и выхватить из-под клюва соперника понравившуюся крошку.
– Вы что, не склонны считать, что я приобретение? – поинтересовался жук.
Неопределенно пожав плечами, я оторвал от рогалика поджаристую корку и запустил ею в птичье месиво. Трусливые на миг взлетели, а затем вновь рухнули к кормушке, расталкивая смелых.
– В общем, ваше дело, за кого меня принимать, – согласился Hiprotomus. – Как говорится, время покажет.
Я почувствовал, как жук зашевелился под кожей, словно принимал более удобное для себя положение.
– Я принадлежу к семейству жуков-рогачей-зимников, – признался жук. – Мы единственный вид, который может существовать при самых лютых морозах. Причем мы не впадаем в коматозное состояние спячки, ожидая оттепели, а существуем активно, как и в благополучные сезоны.
– А как вы выглядите? – спросил я.
– Вы имеете в виду внешне?
– Ага.
– Обыкновенно. Чем-то похож на майского жука. Только рога больше, панцирь крепче. Кстати, в моем панцире содержится огромное количество полезных лекарственных веществ.
– В самом деле?
– Определенно. Пока я нахожусь в вашем организме, вы защищены от простуды. Вам не страшны ни респираторные заболевания, ни даже грипп! Мои выделения способствуют нормализации почечного давления. Так что теперь вы понимаете, что я – приобретение?
– Теперь – да.
– У меня шестнадцать ножек. На каждой по сорок чувствительных рецепторов, которые способны определять климатическое состояние окружающей природы и передавать в мой мозг ее параметры. В зависимости от погодных перемен я могу регулировать защитные силы своего организма… Кстати, – жук опять шевельнулся, от чего я недовольно поморщился, – у меня нет крови и нет глаз.
– Я знаю, что в насекомых нет крови! Помню, в детстве частенько давил каблуком жуков-короедов. Оставалось только такое белесое мокрое пятно.
– В общем-то это не делает вам чести, – ответил Hiprotomus.
– А как же вы ориентируетесь в пространстве? – полюбопытствовал я. – Без глаз-то!
– Мои рога – передатчики ультразвукового сигнала, с помощью которого я прекрасно перемещаюсь. Чтобы вам было понятно, я посылаю сигнал, и он, отразившись от препятствия, вновь возвращается ко мне. Чем ближе препятствие, тем быстрее он возвращается.
– Примитивное устройство.
– Какое есть, – отрезал жук. – Кстати, сейчас я прекрасно вижу! – уточнил он. – Пользуюсь вашими глазами.
Забросив очередную порцию хлеба в голубиную свалку, я закрыл глаза и мысленно спросил:
– А сейчас видите?
– Нет, конечно.
Я вновь открыл глаза и заметил среди голубей какую-то ярко окрашенную птичку, которая в отличие от остальных не склевывала с асфальта крошки, а поглядывала в мою сторону, подергивая зеленой с хохолком головкой.
Потерявшийся попугай, – решил я.
– Что вы говорите? – спросил жук.
– Ничего. Это я сам с собой. Позвольте спросить вас?..
– Пожалуйста.
– В какой связи находятся наши с вами органы чувств?
– Органы чувств? – задумался Hiprotomus. – Да, пожалуй, не в значительной. Зрение, как я уже говорил, да возможность общаться через общий нерв.
– И все?
– А что, вам недостаточно этого?
– Знаете, – искренне признался я, – я бы вовсе обошелся без вас!
– Грубо. Посмотрим, что вы скажете в будущем.
– А я думал, что мы переговариваемся телепатически!
– Нет, – пояснил жук. – Телепатия здесь ни при чем. Когда вы произносите что-то про себя, еле заметные колебания голосовых связок передаются мне по "тонкому" нерву и я их воспринимаю!
– А как же я принимаю вашу речь? У вас что, тоже есть голосовые связки?
– Дело в том, что мои рога способны колебаться с такой частотой, что получается подобие человеческой речи…
– По-моему, все это чушь! – разозлился я. – Не знаю, зачем вам нужно меня обманывать! Какие-то колебания выдумали!.. Через "тонкий" нерв!..
От охватившего меня раздражения я поднял над головой правую руку и с удовольствием потряс ею.
– Вы – врете! – крутил я локтем. – Вы воспринимаете слова именно телепатически, но хотите, чтобы я считал по-другому, дабы подслушивать мои мысли!
– Вовсе нет! – воскликнул жук. – И не трясите, пожалуйста, рукой!
– Нет?!. А когда я подумал о попугае, вы тут же среагировали на мою мысль!
Я так тряхнул рукой, что Hiprotomus отчаянно вскрикнул.
– Перестаньте, пожалуйста! Ну, вы правы! Ну, пусть я вас обманул! – ныл жук, а я продолжал взмахивать рукой, пока не привлек внимание какого-то прохожего. Он тоже помахал мне в ответ, вероятно принимая за знакомого. – Прошу вас, перестаньте! – умоляло насекомое.
Вернув правую руку обратно на подлокотник коляски, я, все еще злой, глубоко задышал, стараясь успокоить нервы.
– А вы не дурак, – сказал жук, когда мой пульс восстановился, а ноздри перестали раздуваться.
– Слава Богу.
– Поверьте, – оправдывался жук, – подслушивать ваши мысли вовсе не самоцель для меня!..
Я обиженно молчал и смотрел на пеструю птичку, которая казалась мне теперь не попугаем, а скорее – канарейкой. Птица по-прежнему не обращала внимания на голубиную свалку, а стояла, приподнявшись на своих тонких лапках, вытягивала головку с хохолком на зобастой шее и заглядывала мне издали в глаза.
– Поверьте!
– Тогда скажите, какая ваша истинная цель!
– Это не так просто объяснить! – продолжал оправдываться Hiprotomus. – Но вам ничего не угрожает!..
– Либо вы говорите о своей истинной цели, либо…
– Либо что? – спросил жук, и я почувствовал, что настроение его изменилось. В голосе или имитации такового послышались стальные нотки. – Вы хотите предъявить мне ультиматум? Или припугнуть меня? Ну что ж, пробуйте!
А что, собственно, я могу ему сделать? – задумался я. – Какой ультиматум выдвинуть?.. Ни вырезать это гадкое насекомое из-под кожи, ни что-либо другое сделать с ним я не могу. Врач предупреждал, что любые радикальные средства приведут мой организм к серьезным последствиям. Полному параличу или слепоте с глухотой. Остается лишь махать рукой, доставляя жуку мелкий дискомфорт. Да и рука может в конце концов оторваться!..
Внезапно жук пронзил мою кожу своей иглой, и я вскрикнул на весь сквер отчаянно, распугивая насытившихся голубей. Лишь маленькая цветная птичка не испугалась, а раскрыла свой клюв, показывая тонкий загнутый язычок.
– Это чтобы вы понимали, что я могу делать в ответ, когда вы машете рукой! – пояснил Hiprotomus. – И спешу вас предупредить – в моем арсенале возмездия достанет еще средств причинить вам массу неприятных ощущений! Поверьте мне на слово!..
– Какого хрена! – заговорил я вполголоса. – Какого хрена вы вторгаетесь в мою жизнь! По какому праву пользуетесь моим телом, да еще при этом угрожаете мне, доставляя физические мучения, таракан вы этакий!
Игла вновь пронзила мою кожу, и дернулось мучительной болью все тело.
– Это вам за таракана! – объяснил жук и ткнул шипом еще раз. – А это на будущее!
То, что произошло дальше, я назвал охотой за саранчой. Когда первая болевая волна откатилась, я увидел, как маленькая цветная птичка щелкнула клювом, пряча язычок, затем распрямила острые крылья, оттолкнулась своими тонкими ножками от земли, взлетела мгновенно до верхушки дуба и упала с высоты камнем на меня. Она зацепилась за мою правую руку и с неистовым отчаянием принялась расклевывать рукав куртки, вонзая в болонью острую стрелу своего клюва.
– Уберите ее! – завизжал жук. – Сверните ей немедленно шею!
От наблюдаемой картины я на мгновение оцепенел, затем, видя, как гибнет куртка, махнул в гневе на птицу левой рукой, отгоняя ее от себя, но маленькая негодница, отлетев на несколько метров, развернулась и, опять набрав высоту, отчаянно ринулась в атаку.
– Раздавите ее! – вопил в испуге Hiprotomus. – Иначе вас парализует так, что вы даже моргать не сможете!
– Кыш! Кыш! – шипел я, пытаясь поймать птицу в ладонь.
Один раз ей все-таки удалось проткнуть своим клювом куртку и пиджачную материю под ней. Я почувствовал, как чиркнул клюв, оставляя на коже царапину, впрочем неглубокую.