Дмитрий ТравинПросуществует ли путинская система до 2042 года?
Предисловие
Нетрудно заметить, что, сочиняя заголовок этой книги, я воспользовался двумя известными первоисточниками: романом Владимира Войновича «Москва 2042» и статьей Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?».
Войнович, написавший свой роман еще в 1980-х, удивительным образом прочувствовал будущее пришествие путинской России и изобразил ее в 2042 г. Сходство, конечно, не стопроцентное, однако пересечений с реальностью, пожалуй, больше, чем в любой из существующих антиутопий. Своеобразный синтез православия с коммунизмом. Авторитаризм, восходящий к обоим этим источникам. И даже так называемый Гениалиссимус — офицер КГБ, стоящий во главе новой системы, или, точнее, являющийся ее символом, национальным лидером. Перечитывая Войновича сегодня, невольно задумываешься также о том, не угадал ли автор еще и с датой? В 2042 г. Владимиру Путину стукнет всего лишь девяносто, и он вполне может оставаться если не реальным правителем России, то, во всяком случае, ее живым символом.
Амальрик, написавший статью в 1960-х, задавался вопросом: насколько жизнеспособно было государство, в котором мы жили? И хотя в деталях своего анализа он оказался не слишком точен, с датой почти угадал. На следующий год после того, который Амальрик указал в заголовке, к власти в стране пришел Михаил Горбачев, и СССР фактически вступил в завершающую стадию своего существования. Понятно, что, подбирая название пророческой статьи, автор ориентировался на известный роман Джорджа Оруэлла «1984», но, как бы то ни было, точность попадания завораживает. Может, и мы, позаимствовав дату у Войновича, невольно попадем в точку? Если не в десятку, то хотя бы в восьмерку?
Впрочем, никаких гаданий в этой книге не будет. И не будет попыток определить точную дату, когда конкретно путинский политический режим прекратит свое существование. Перед нами стоят три другие задачи. Во-первых, понять, в чем причины политической устойчивости выстроенной Путиным системы.
Во-вторых — в чем причины ее экономической неэффективности. В-третьих — к какому финалу она в целом может прийти.
Сделать настоящий прогноз невозможно. И в этом кроется еще одна причина появления такого названия книги. Заголовок, пересекающийся с сатирой Войновича, автоматически становится несколько ироничным. Это снимает с меня ответственность за точность размышлений о будущем. Главное — не угадать. Главное — выяснить: могут ли вообще достаточно долго существовать подобные политические системы? Могут ли они пережить своего создателя?
В сегодняшнем российском обществе удивительным образом сочетаются безудержный оптимизм одной его части с безудержным пессимизмом другой. Оптимисты — это те, кто полагает, что Россия при Путине встала с колен. Пессимисты — те, кто обращает внимание на реальное положение дел. Прямо как в старом анекдоте: пессимист — это хорошо информированный оптимист.
За всю свою жизнь не встречал я среди пессимистов такого безудержного пессимизма, как сегодня. Если в советское время причиной деградации страны являлся навязанный нам тоталитарный режим, то в нулевые годы мы видели, как общество само построило режим, не способный к развитию. И при этом не только не огорчается полученному результату, но еще и громко аплодирует.
Видя всё это, современные пессимисты приходят к выводу, что российский менталитет вообще препятствует нормальному развитию государства. Иными словами, страны с нормальной культурой нормально и развиваются, а ненормальность — удел лишь таких бедолаг, как мы. Десятки книг уже написаны пессимистами о том, почему русская культура вечно будет порождать то Ивана Грозного, то Сталина, то Путина, то еще какого-нибудь вождя, способного отбросить нас назад даже после достижения временного успеха.
Я не разделяю подобных воззрений. И в этой книге пытаюсь соединить информацию о реальных процессах, происходящих в России, с некоторой долей оптимизма. Не стану обнадеживать читателя относительно возможности быстро преодолеть тот очередной застой, в который попала наша страна. Увязли мы, к сожалению, крепко. Но постараюсь показать, что стагнация всё же не вечна. И, самое главное, она не определяется фатальностью русской культуры.
В то же время я полагаю, что нынешние наши проблемы совсем не случайны. И связаны они отнюдь не только с личностью политического лидера, выстроившего режим. Роль Путина в современной России, конечно же, огромна. Без него страна выглядела бы по-другому. Но и без него она, скорее всего, не была бы похожа на Эстонию, Литву, Чехию или Польшу, которым после 1989 г. удалось сравнительно удачно выбраться из социалистического плена.
Существуют вполне объективные причины того, что Россия — не Эстония. Но причины эти не связаны с деструктивными особенностями народного менталитета. Они порождены вполне конкретными историческими обстоятельствами. И если уходят в прошлое обстоятельства, то непременно вместе с ними уходят и проблемы.
А вот о том, что это за обстоятельства, как они могут уйти в прошлое и почему в России рано или поздно будут позитивные перемены, в кратком предисловии не расскажешь. Об этом — вся предлагаемая читателю книга.
«До революции Советским Союзом правили глубокие старцы. <...> Благодаря хорошим условиям жизни и успехам медицины каждое следующее поколение вождей было старее предыдущего. Дело дошло до того, что из двенадцати последних членов Политбюро семь заканчивали свою деятельность, находясь в полном маразме, двое передвигались исключительно в инвалидных креслах, один был полностью парализован, другой глух, как тетерев, а самый главный управлял ими всеми, находясь последние шесть лет в коматозном состоянии.
Тогда-то Гениалиссимус и произвел революцию, которая произошла в результате так называемого "заговора рассерженных генералов КГБ". <...>
Придя к власти, они решили немедленно покончить с бесхозяйственностью, бюрократизмом, взяточничеством, воровством, кумовством, местничеством, землячеством, язычеством, пустословием, славословием, суесловием, парадностью, пьянством, пустозвонством, ротозейством, головотяпством, стали усиливать производственную дисциплину и бороться за перевыполнение планов».
(Войнович В. Москва 2042. Роман-анекдот, глава «Августовская революция»)
Глава 1.В ожидании Путина
Размышления о причинах и последствиях нашего печального застоя надо начать, наверное, с вопроса о демократии, поскольку она вообще-то может прекратить это состояние. Что, мол, нам стоит переменить власть? И вскоре застой прекратится. Примут иные законы, сформируют иное правительство... И дела пойдут на лад.
На практике, однако, не всё так просто. Режим наш, скорее, можно назвать не демократией, а электоральным авторитаризмом. Несмотря на сложное название, здесь всё ясно. Это такая демократия, когда на выборы ходишь постоянно, но побеждают всегда одни и те же. Поскольку на самом деле народ не выбирает, а голосует. Что при ближайшем рассмотрении — не одно и то же.
При виде такой картины одни говорят, что народ в демократии разочаровался, а другие — что народ просто дурят. Как тот, так и другой ответ, не вполне верен. Чтобы разочароваться, надо, наверное, сначала очароваться. А чтобы позволить себя задурить на голом месте, надо быть дураком.
Тому, что народ не дурак, хоть в своем выборе и ошибается, будет, по большому счету, посвящена вся книга. А вот с тем, очаровывались ли мы демократией, попробуем разобраться сразу же.
Я лично хорошо помню тот день, когда очаровался демократией. Было это в первую же предвыборную кампанию 1989 г., когда впервые формировали союзный депутатский корпус на альтернативной основе. Я попытался тогда проникнуть на собрание жителей Василеостровского района Ленинграда (поскольку сам там жил). На этом собрании среди многочисленных кандидатов в кандидаты должны были отобрать тех, кто становился кандидатом в депутаты. Странные были правила. По нынешним временами диковатые. Но завлекательные.
Завлекся я, естественно, очень быстро, но в зал не попал, поскольку его заранее забили свезенными на автобусах рабочими василеостровских заводов, которые должны были проголосовать за кандидата, специально подобранного ленинградскими партийными властями. У входа бурлила и волновалась огромная масса политически активных граждан (вроде меня), желающих попасть внутрь потому, что им хотелось участвовать в решении судеб страны. Милиция, как и положено, граждан не пускала, считая, что пролетариев в пролетарском государстве для определения судеб страны вполне достаточно.
Бурлящие и волнующиеся совсем уж отчаялись, но тут восторжествовала демократия в лице корреспондента газеты «Ленинградская правда», специально присланного освещать события. Он потребовал от милиционеров пропустить общественность, и — сейчас в такое трудно поверить — стражи порядка подчинились. Ведь «Ленинградская правда» являлась органом обкома КПСС, а значит, даже рядовой корреспондент, согласно советской Конституции, представлял собой руководящую и направляющую силу общества.
Направил он наше общество в зал, и мы стали определять судьбы страны. Но самое интересное даже не это. Граждан оказалось гораздо меньше, чем пролетариев. Однако исход отбора кандидатов в кандидаты вовсе не был предопределен. Специально свезенные рабочие быстро превращались в граждан. Они слушали выступления, задавали вопросы, мыслили и принимали решения. Сегодня на такого рода мероприятии свезенная автобусами публика проголосовала бы именно так, как требует начальство. А тогда результат вышел — пятьдесят на пятьдесят. Отсев прошли не только «правильные» рабочие, но и неправильные «интеллигенты».
Была ли это действительно демократия? Для ответа на данный вопрос надо понять: что же по-настоящему заводило тогда людей?