Гул пойдет о-го-го какой, только что не подземный.
А потом мы еще удивляемся, что с ними что-то случилось…
БАБОНЬКИ, КОГДА ЖЕ МЫ ОПОМНИМСЯ?!
Да как же им такое, прости господи, вынести?!
Да никак.
Ведь мы (мы — теперь уже мужчины!) страстно хотим быть лучшими: самыми сильными, самыми умными, самыми богатыми, вообще самыми-самыми, во всем и везде: на арене Колизея и в правлении банка, на нашей улице и в правительстве, на море и в небе, в лаборатории, в конкурсе…
Во всех постелях…
За рулем. На сцене. За компьютером. В мордобое…
Сделать противника своего вида и своего пола — это еще полбеды. Любой волк, любой лев, любой слон, любой осел, любая горилла (горилла мужского пола! Не путать!), любой павиан… обязательно попытается и сочтет это естественным, нормальным и даже необходимым. Не выйдет, ну что ж, останется в стае в качестве подчиненного.
Но бороться с самкой?!!
С некоторым смущением мы должны признаться, что лично были свидетелями и в какой-то мере даже участниками ситуации, когда стаей собак правила самка. Сука, значит. В стае было пять голов, время от времени менявшихся, вожаком была чистокровная эльзасская овчарка, кроме того, в стаю входили: еще одна эльзасская овчарка, бельгийская овчарка, ратлеро-пинчер, остальные — дворняги, из которых один пес — очень большой. Одну суку-конкурентку предводительница загрызла, с другой подружилась, остальные не возникали. Ни один пес при этом в истерику не впал.
Знаем мы также кошачью стаю из девяти особей, в которой тоже правит кошка…
Выводов мы делать не намерены, ибо не в состоянии. Пусть болит голова у ветеринаров и зоологов.
Человеческим существам свойственны испытания посложнее, кроме того, в человеческих существах мы разбираемся лучше, так как сами таковыми являемся.
Жили-были три подружки. В институте. Все очень умные и способные. Одна была прелестной блондинкой, полной очарования и радости жизни. Вторая изображала из себя роковую женщину, благо красота позволяла. Третья, не имея никаких шансов сравняться с подругами, действовала по контрасту: лыжи, плавание, парусный спорт. Спортсменка.
И все равно, замуж вышла, только когда от них решительно отмежевалась и перебралась на иной континент.
А все потому, что она была иная, отличалась от других!
ОТЛИЧИЕ
— вот это слово.
Но об этом позже.
Самкам приходилось затрачивать массу усилий, чтобы пробиться. Отпахал человек свое, вроде и неплохо отпахал, можно теперь и расслабиться, образно говоря, пивка выпить, а тут что? Накось выкуси! Разбежался! Какая-то гангрена напахала лучше…
Матерь Божья! Гнев и амбиция заели, больше читать, больше учиться, больше вкалывать! Больше думать?!!
Кошмар.
Что же это? По-другому никак?
Ни один нормальный человек такого не вынесет.
Вот таким макаром женщины и довели мужчин на свою же… голову.
Раньше или позже, а мужикам реагировать пришлось. Было у них два пути — один вверх, другой вниз. Угадайте с трех раз, какой они выбрали. Тем более что подталкивали-то их бабы, а всегда легче что-нибудь наподдать пинком вниз, чем с трудом закатывать в гору.
Предварительно, в трудах и заботах, с той горочки спихнув…
(Жутчайшие выводы последуют в конце. Пока мы знакомим только с этапами катастрофы.)
Началось все, пожалуй, с МОДЫ.
Вот первая ласточка мужского негодования, обиды, сопротивления, протеста и, нечего тут скрывать, войны.
И вне всякого сомнения, мести.
Началось это, если мне память не изменяет, в начале семидесятых.
Точнее говоря, до нас наконец дошло. Как жертвы самого передового в мире строя, мы немного отставали в развитии от остального мира, загнивающего быстрее. Нам — и автору данного произведения — удалось выскочить за железный занавес малость пораньше, во второй половшее шестидесятых, но уже и тогда запашок чувствовался.
Вообще-то в шестидесятых еще была тишь да гладь. Не помню, кто тогда делал моду, за исключением, разумеется, Коко Шанель, может, мужчины, а может, женщины, но была эта мода — сплошное очарование. Достаточно посмотреть старое кино. Просто прелесть: и фигура есть, и прочие элементы подчеркивают красоту.
Принимая во внимание, что автор данного произведения в те времена уже существовала на свете и даже была молода, ей иногда удавалось раздобыть какую-нибудь модную тряпку (точнее, сшить частным образом), так что я знаю, о чем говорю.
Потом мужчины взбунтовались.
(Против женщин. Так как вообще-то они поднялись раньше. Уже пятидесятые годы блеснули разными цветами. И одновременно контрастами: или все в черном [экзистенциализм], или пестрота необыкновенная, галстуки, носки… [бикини]. Но тогда еще мужчины предпочитали устраивать этот цветастый мир для себя.)
Если заглянуть в историю, то творцов среди мужского пола было больше, чем среди женского. В причины мы углубляться не будем. Может, это вопрос образования, может, выражаясь по-современному, рекламы, а может, все-таки дело в том самом мозге, иначе устроенном. Но факт остается фактом.
Леонардо, Микеланджело… Ну, пошли назад, кто, кроме Сафо
?..
Тьфу, черт, не лучший пример. Говорят, в ней было много мужских черт…
Браманте, Бернини, Рембрандт, Рубенс, Ариосто, все греки, Пифагор, Птолемей, Архимед… И вовсе я не путаю художников с учеными, а просто перечисляю как попало. Уатт, Белл, Паскаль… да уж, что-то я разбежалась, разве всех упомнишь… Так, а еще скульпторы, живописцы, декораторы… Где же там бабы?.. А нигде.
Моду принялись создавать для нас мужчины.
Поначалу, как уже было сказано, разрекламировали тех толстух. В эпоху барокко (вроде бы Средневековье было еще аскетичным, хотя кто их там знает. Может, втихаря ухлестывали за толстыми кухарками?).
Таким образом, начали они уже давненько, но только теперь, обиженные, разгневанные и оскорбленные, показали, на что способны. Сделать этих мерзких баб просто отвратными! И им это удалось на все сто.
Дорогие дамы и девицы! Надо было ценить мужчин. Нечего было впадать в щенячий восторг: ах, какие мы замечательные, насколько мы лучше их, как мы умеем им показать!..
И что мы им показали? Бесполых чудищ?
Уму непостижимо, насколько эти бабы сглупили. Чем и доказали, к сожалению, свою ущербность в образовании клеток мозга. (Или чего-то другого, уже не помню чего, да и не хочу вникать, поскольку автору, как женщине, неохота ковыряться в этих научно-медицинских дебрях.) Ломанулись всей толпой, как безмозглые овцы, за местью мужчинам.
За модой.
И начали выглядеть так, что страшно не только пером описать, а даже просто подумать.
Это они одели нас в брюки.
Не следует заблуждаться, будто автор лично имеет что-то против брюк. Этот мир создан не автором данного произведения. Анатомия человека соответствует естественному предназначению особи, и недаром археологам с первого взгляда ясно, чей скелет им удалось откопать.
Бедра, знаете? Бедра сформированы иначе.
Я лично знала только одну девицу (ровным счетом одну), которая отлично выглядела в брюках, лучше, чем в платье. Мы вместе учились. Фигура у нее была так себе…
Неважно, худые или толстые. Юбка может скрыть и то и другое, брюки, наоборот, подчеркивают. Не для нас, милые дамы, эта часть гардероба, мы иначе устроены, и возбуждать в мужчинах страсть, делаясь похожими на них…
Вот тут-то мы и приближаемся к несчастью, самими дурами-бабами устроенному…
Кроме того, у женщин есть ноги.
О бюстах мы не будем говорить по той простой причине, что никакие брюки не в состоянии их скрыть. Напомним только деликатненько, что были времена (дважды в истории), когда именно эта деталь женской анатомии тщательно скрывалась. Первый раз — в Средневековье, а второй — между двумя мировыми войнами. Средневековье можно объяснить аскетизмом, а что касается межвоенного периода, то причиной, скорее всего, были модные тогда актрисы, скупо одаренные природой в этом месте.
Пользуясь случаем, и УЖ СОВСЕМ на полях, приведем одну теорию, согласно которой об умственном развитии женщины свидетельствуют волосы и бюст. Чем больше волос на голове и чем роскошней бюст, тем глупее. Клиническим примером служила Джейн Менсфилд. За сказанное выше мы ответственности не несем. За что, как говорится, купили…
А вот ноги — совсем другое дело.
Сразу после войны (позвольте напомнить, что я — довоенная и имею более чем полувековой опыт) ноги были не в цене. Вероятно, на это повлияли трактористки, монтажницы, крановщицы и прочие строительницы в пролетарских робах, проще говоря — строй (пусть земля ему будет пухом), во всяком случае, именно тогда брюки и расплодились.
Здесь мы должны описать крайне поучительное событие, и плевать на плагиат, не помню, писала ли я когда об этом или нет, но все равно повторю.
В достопамятном 1953 году (а может, и в 52-м, не ручаюсь), оказавшись на летней практике в Люблине (инвентаризация позднеренессансных деталей) вместе со всей группой нашего курса. Минуточку, сейчас объясню. Время было трудное и жестокое, о технике безопасности никто не заботился, мы замеряли элементы декора с точностью до сантиметра в костеле на высоте двенадцати метров от пола. Если бы какая-нибудь из нас сверзилась, то, скорее всего, насмерть, а уж точно — переломала бы все кости. Мы были молоды и легкомысленны, рисковали здоровьем и даже жизнью и одевались во что попало, уж точно не в платья со шлейфами.
У двух-трех из нас даже были брюки. И вот одна очень красивая студентка, имевшая брюки, девушка очаровательная и пользовавшаяся огромным успехом у противоположного пола, даже не подумав переодеться после смены, так и шла себе по улице Люблина в рабочем костюме. Навстречу ей попался симпатичный молодой человек, который взглянул, плюнул и изрек во всеуслышание: