Хотя после недавнего злополучного происшествия Флоренс терпеть не могла наряд «Дороти из страны Оз», но сегодня с большей охотой надела бы его, а не строгий темно-серый деловой костюм. Подобная официальность просто убивала ее. Однако нынешний визит в агентство был настолько важен, что девушка цеплялась за любую возможность произвести солидное впечатление на потенциальных работодателей.
А строгий костюм диктовал и соответственную манеру поведения. Будь у Флоренс возможность повиноваться голосу сердца, она бы без лишних проволочек ворвалась в офис Ричарда Кембелла, схватила со стола свою кассету и дала деру. Но в деловом костюме приходилось придерживаться более консервативного плана и действовать обходными путями.
Если удача на ее стороне, то кассета еще не попала к исполнительному директору, то есть Ричарду. Пока ее доставили по почте, пока она прошла через руки курьеров и секретарей… Наверное, лежит сейчас в очереди на прослушивание. А потому можно, не обращаясь к Ричарду, воззвать к его помощнику или ассистенту и забрать злополучную посылку обратно под тем или иным благовидным предлогом.
Вот только бы придумать его!
Идя по коридорам роскошного особняка, в котором находилось святилище Ричарда Кембелла, девушка изо всех сил старалась выбросить из головы назойливые воспоминания о том, как выглядел хозяин этого святилища с обнаженной мускулистой грудью, как рыцарски пришел ей на помощь в трудную минуту, с каким пылом целовал ее позже вечером…
Нет-нет, думать об этом было нельзя! Но что Флоренс могла поделать, если мысли эти являлись к ней с поражающей регулярностью?
И все-таки сейчас следовало действовать без оглядки на эти поцелуи. На карту поставлены сразу две очень важные вещи. Первая — это возможность работы в агентстве. И вторая — перспективы нового свидания с Ричардом. Если она не успеет вызволить кассету прежде, чем ее начнут прослушивать, ни того, ни другого ей не видать как собственных ушей…
Слава Богу, за столом в приемной Ричарда ее встретил секретарь, а не секретарша. С мужчинами Флоренс всегда легко находила общий язык.
— Чем могу служить? — с профессиональной любезностью осведомился белобрысый юнец, однако при виде хорошенькой девушки в глазах его засверкали огоньки отнюдь не профессионального интереса.
— О, видите ли… — Флоренс очень успешно изобразила девичью растерянность и наивность. — Со мной произошла такая глупая история…
Для вящей убедительности она немного похлопала ресницами, от души надеясь, что не переигрывает. Образ очаровательной дурочки обычно покоряет мужчин. Они сразу начинают чувствовать себя сильными и мужественными.
Сбивчивым и прерывистым от самого что ни на есть неподдельного волнения голоском она принялась излагать заранее заготовленную историю. Ах, кто бы мог подумать… только вчера вечером она узнала, что, оказывается, умудрилась по ошибке засунуть коробку, в которой лежала кассета, в морозильную камеру. И она пролежала там дня два, не меньше, прежде чем подруга вытащила ее. Там так холодно!.. Наверняка это сказалось на качестве записи… Поэтому нельзя ли… нельзя ли ей…
Флоренс оборвала рассказ на полуслове. Из-за неплотно закрытой двери с табличкой «Исполнительный директор» раздались звуки знакомой мелодии. Той самой песенки в стиле кантри, которую она записала на якобы «замороженной» кассете. Девушка в ужасе замерла.
Но белобрысый юнец со звучным именем Арчибалд уже успел уяснить суть ее путаных объяснений и направился к двери босса.
— Вообще-то я уже отнес все кассеты мистеру Кембеллу. Сейчас проверю…
— Нет!
Выйдя из ступора, Флоренс метнулась вперед, загораживая ему дорогу. Секретарь остолбенело уставился на импульсивную посетительницу, явно гадая, что же надо полоумной девице.
Вот уж влипла, так влипла!
— Я… я вовсе не хотела тревожить вашего босса.
На всякий случай она еще немного похлопала ресницами. Но, кажется, могла бы и не стараться. К образу непроходимой дуры добавить было уже нечего.
Песенка в стиле кантри закончилась. Флоренс слишком хорошо знала, что за ней последует. Реклама стирального порошка ее личного сочинения. Если, конечно, разозленный Ричард не выкинет кассету в мусорную корзину, едва поняв, кому она принадлежит.
— Ну что вы, ничего страшного, — заверил ее Арчибалд. — Впрочем, если настаиваете…
— Да-да, именно, настаиваю.
А что еще ей оставалось? Увы, она опоздала, спастись уже не удастся. Надо лишь бежать с поля битвы и надеяться, что ее не сметет с лица земли волной от взрыва, который раздастся с минуты на минуту.
Напрасные надежды. Не успела Флоренс повернуться к выходу, как дверь кабинета распахнулась и оттуда, омываемый звуками рекламной песенки о стиральном порошке, выскочил Ричард с конвертом в руках.
— Черт побери! Откуда у нас вот это?
Флоренс в который раз чуть-чуть отстраненно подивилась тому, до чего же он красив. Живая, гневная, влекущая к себе мужская красота. Но лично ей от этой гневной красоты сейчас ничего хорошего ждать не приходилось.
На долю секунды взгляд молодого человека сфокусировался на Арчибалде, но уже в следующий миг замер на съежившейся девушке. А она-то так старалась сделаться незаметной!
— Ты! — Он не ткнул в нее обличающим перстом, но эффект был абсолютно тот же.
— Привет, Ричард. — Флоренс натянула на лицо улыбку. — Честное слово, я все могу объяснить. Это чудовищное недоразумение.
А из-за двери — насмешкой над ее словами — неслась рекламная песенка из ролика, рекламирующего ажурное кружевное белье. Ее, Флоренс, голос сулил неземные наслаждения мужчине, который подарит комплект такого белья своей подруге.
Стоя в дверях, Ричард молча разглядывал нежданную гостью. Застывший, бесстрастный, оценивающий взгляд, каменное выражение лица. Бедняжка просто сгорала со стыда под этим взглядом. Да еще песенка, будь она неладна! Записывая ее, Флоренс не испытывала ровным счетом никакой неловкости — мало ли что приходится порой петь. Но она и помыслить не могла, что будет выслушивать ее перед лицом потенциального работодателя, которому довелось увидеть ее практически голой.
— Понимаешь… — начала девушка, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, — в тот вечер я не сказала, что я не только «живая открытка». Как-то к слову не пришлось…
Говорить, когда твой же собственный голос, нахально перебивая на каждом слове, вкрадчиво обещает любовные утехи, было трудно. Флоренс никак не могла понять, кого же слушает Ричард, ее или запись. Кому поверит?
Зато Арчибалд ее словами явно проникся.
— Ух ты! Так вы работаете в «Живой открытке»? — выпалил он, забыв железное правило образцового секретаря: не встревать в разговоры босса без крайней необходимости.
Вопреки чудовищной неловкости ситуации по губам Флоренс расползлась улыбка. Юнцу наверняка бы понравилось платьице крошки Дороти…
Прогнав наваждение, навеянное рекламой кружевного белья, Ричард обнаружил, что попал в очередное дурацкое положение. Его собственный секретарь, что неудивительно для любого здорового мужчины с нормально развитыми инстинктами, восхищенно таращился на Флоренс, пара других заглянувших по делам сотрудников, напрочь забыв о делах, откровенно прислушивались к соблазнительной песенке, а сама девушка, кажется, готова была хоть сейчас станцевать на столе канкан.
— Давай-ка все обсудим тет-а-тет, — пробормотал Ричард, хватая нежданную гостью за локоть и увлекая в свой кабинет, подальше от любопытных глаз.
Но и там уединения не обрел.
— Привет, Билл.
Флоренс помахала рукой другу Ричарда, томно возлежавшему в кресле с чашкой кофе и сигаретой.
— Привет, красотка, — жизнерадостно отозвался тот. — Потрясная запись!
Ричард нетерпеливо мотнул головой на дверь.
— Билл, ты ведь, кажется, как раз собирался сходить в буфет и позавтракать. Флоренс, садись.
— Зачем? Или я могу считать это официальным собеседованием при приеме на работу?
Неужели возмутительная девчонка еще на что-то надеется? Несмотря на злость, Ричард даже восхитился.
На лице Флоренс тревога боролась с надеждой. Надо признать, сегодня в облике девушки не осталось и следа легкомыслия. Сама мисс Деловитость в строгом костюме. Вот только непокорные волосы, которые и в пятницу норовили выбиться из задорных косичек, никак не желали укладываться в строгую прическу, напоминая о той стороне характера Флоренс, с которой Ричард успел уже познакомиться ближе накануне. Упругие золотистые завитки падали на щеки девушки. Ричарда так и подмывало намотать одну из этих пружинок на палец, распрямить и отпустить вновь.
Черт возьми! Да он нанял ее сию же минуту… если бы дурочка сама все не испортила. Ну зачем она выкинула этот фортель со стриптизом? Чтобы привлечь его внимание? К чему певице с таким голосом привлекать к себе внимание низкопробными трюками?
Вздохнув, он сел за стол, инстинктивно пытаясь воздвигнуть хоть какую-то преграду между собой и Флоренс. Запах ее духов — тех же, что в тот памятный вечер, — доносился до него манящим обещанием. Но Ричард не хотел поддаваться.
— Нет, Флоренс. — Он нажал кнопку на магнитофоне, и голос девушки умолк. Но сама она была здесь и, послушно опустившись в кресло для посетителей, внимательно смотрела на него. Под выразительным взглядом этих огромных глаз Ричарду стало неуютно. Однако он привык работать с людьми. И просителям тоже отказывал не впервые. — Я не могу принять тебя на работу. Подумай сама, ну как мы сможем работать вместе после того стриптиза?
Ох, не следовало произносить этих слов вслух! На Ричарда тотчас же нахлынули воспоминания о красоте обнаженной груди Флоренс, тонкой девичьей талии, безупречной шелковой коже.
Щеки девушки порозовели, но в глазах появились сердитые огоньки.
— Я же объясняла, что это вышло случайно. Совершенно случайно. Я понятия не имела, что ты будешь на той вечеринке. И уж тем более не собиралась сбрасывать платье.
— В самом деле?
Ричарду не хотелось ставить вопрос ребром, требовать от Флоренс объяснений. Но что оставалось? Таких совпадений просто не бывает. Сначала сияние обнаженной кожи, а теперь вот эта демонстрационная кассета. Не бывает.