Примерно через неделю или две после подкаста Кэти Халпер, который она назвала «Демократия на подъеме», я получил сообщение от Лоры из журнала Vox.com. Она не ожидала услышать таких откровений от меня и явно злилась, что упустила сенсацию. У Лизы было другое мнение: «Я знала это. Я знала, что было что-то еще», – заявила она публично в эфире и подтвердила, что я пыталась с ней связаться.
Что касается Лоры, то она, прикрываясь журналистским расследованием, просто хотела доказать, что я лгу. Ведь сенсация должна была принадлежать ей, и она постоянно давала мне понять, как сильно я ее раздражаю. И чем больше она демонстрировала свою неприязнь, тем больше я закрывалась. Каждый разговор с Лорой был похож на битву. А отказаться разговаривать с ней я боялась, потому что не знала, что бы она написала в этом случае.
Я предложила Лоре побеседовать с моей хорошей подругой, писательницей Венди Дейл. Венди знала, почему я хранила молчание в 2019 году. Она меня очень поддержала в тот период, когда мне угрожали убийством. Мы тогда часами разговаривали по телефону, она успокаивала меня. Даже сняла смешное видео об обвинении в шпионаже в пользу России, чтобы взбодрить меня. Венди хотела написать статью о моей истории для журнала Vox.com, поэтому она обратилась к Лоре. Но Лора проигнорировала ее. Вероятно, потому что то, что могла рассказать Венди, не соответствовало ее целям. Из-за своего уродливого эго Лора скрыла правду. А вред, который Лора причинила своей статьей мне и другим пострадавшим, остался надолго.
В какой-то момент, разговаривая с Лорой, я разрыдалась. Она сказала: «Вот, это то, что я хотела». Она произнесла это с таким ликованием, будто мои слезы принесли ей удовлетворение и триумф. В тот момент я почувствовала усталость от того, какими ужасными манипуляторами могут быть люди, чтобы добиться своего.
Лора оказалась просто хищным репортером, непреклонно преследующим свои цели. Я поняла это, только когда она отказалась беседовать с Венди Дейл и опубликовала свою статью. Медиаиндустрия щедро хвалила ее, но никто понятия не имел, что она замалчивает правду или попросту лжет.
По мере того, как движение за свержение Трампа становилось все более яростным, тема сексуального насилия, которому я подверглась, была уже не так важна, как победа демократов на выборах. По сути, я была жертвенным агнцем для этой партии. Для них цель оправдывает средства.
ЗАГОЛОВОК VOX: Мучительная история Тары Рид. Я начала рассказывать об истории Тары Рид год назад. Вот что я нашла, и где я застряла.
К сожалению, дальше все стало только хуже. Например, когда журналистка газеты «Вашингтон Пост» Бет Рейнхард довела моего свидетеля до слез.
Рич Макхью вошел в мою жизнь в разгар репортажа «Нью-Йорк Таймс». Он был партнером Ронана Фэрроу в программах о деле Харви Вайнштейне на телеканале NBC. Он видел, как влиятельные люди использовали свой статус, чтобы заставить жертв насилия замолчать.
Я назвала Рича «гладиатором за правду». У меня не было уверенности в его позиции, и я даже не могла утверждать, что он мне поверил. Я только чувствовала, что он хотел, чтобы правда вышла наружу. Рич, как и Ронан, был тем репортером, который понимал, что такое психологическая травма. Он так аккуратно выстраивал вопросы, что я смогла расслабиться и спокойно отвечать. Коллин тоже говорил с Ричем и ему также показалось, что тот не был предвзят. Это все, чего хотел любой из нас – нейтральной беседы без политизированных атак.
Однажды утром, когда я пила кофе, мне позвонили.
– Тара? Это Ронан Фэрроу, – голос Ронана был отчетливо узнаваем.
Я тогда обрадовалась, что все-таки есть репортеры, заинтересованные в том, чтобы добраться до сути дела, а не просто продвигать свои собственные планы. Он с уважением и сочувствием подошел к моей ситуации, понимая насколько я устала быть мишенью для средств массовой информации.
Ронан связался со всеми, о ком я ему рассказывала. Он провел несколько замечательных бесед с моей дочерью, и они придали ей сил. Он пытался разобраться, потому что его действительно интересовала истина, а не политические мотивы.
Я пришла к выводу, что если репортер кажется нейтральным – это положительный момент. В конце лета ко мне приехала съемочная группа телешоу 60 Minutes Australia[15]. Репортер Алексис работала над многими историями, связанными с сексуальными домогательствами и нападениями. Само интервью с командой 60 Minutes Australia было очень сбалансированным и придало мне чувство собственного достоинства. Оператор Рич профессионально провел съемку на открытом воздухе. Правда, лошади не всегда соглашались заходить в кадр, но это было даже весело. Я не нервничала и чувствовала себя комфортно.
Благодаря этому опыту я узнала, что такое «эксклюзив». Известные журналисты наперебой стремились сделать репортаж обо мне и каждый хотел быть первым. Интервью, которое я дала Мегин Келли[16], всех взбудоражило. Дон Лемон, ведущий шоу на телеканале CNN, хотел, чтобы я пришла на одну из его программ, хотя в них заявляли обо мне откровенную ложь. Дон прислал любезное сообщение со словами сожаления по поводу угроз убийством, которые я получала. Он даже лично поговорил со мной по телефону. Я чуть было не пошла на его шоу, но в конце концов решила продолжить интервью с Мегин Келли.
Телеведущий Шон Хэннити, известный своими консервативными политическими взглядами, тоже хотел взять у меня интервью. Я растерялась, потому что мои убеждения были на стороне либералов. Моя история о сексуальном насилии затерялась на фоне игры в политический футбол, где я исполняла роль футбольного мяча. А издевательства в интернете только усиливались, даже после каждого положительного интервью с кем-то из моих близких.
Энтони Зенкус позвонил мне сразу, как только вышла третья статья в газете «Нью-Йорк Таймс». Оказалось, что Лизу совершенно не заинтересовали научные данные о психологических травмах жертв насилия, которые подробно изложил ей Энтони. Во время их разговора она вела себя так, как будто это она была жертвой и сетовала на то, как тяжело ей самой приходится из-за развернувшейся в соцсетях критики в ее адрес. В результате в статье Лизы вышло только одно предложение, посвященное тому, что пытался донести до нее Энтони Зенкус: «Эксперты говорят…». Попытка проинформировать людей о том, как следует относиться к женщинам, пострадавшим от сексуального насилия, провалилась.
Мои сторонники подвергались безжалостным преследованиям. Энтони пытались уволить с работы. У отважных журналистов, которые первыми опубликовали мою историю, тоже появились проблемы. Казалось, я приносила неприятности всем, включая мою семью. Я знала, что я говорю правду, но постепенно начинала себя чувствовать тем самым монстром, которым меня выставляли в соцсетях и многих СМИ. Мне хотелось исчезнуть. Я была уничтожена.
Глава 4. Владимир
Мы сидим в грязи и тянемся к звездам.
Я не встречалась с Владимиром Путиным. Он не был президентом России и даже еще не фигурировал на геополитическом горизонте в 1993 году, когда Джо Байден напал на меня. Если бы у президента России было время следить за американскими СМИ, он, вероятно, удивился бы, что его и Россию втянули в историю о нападении на женщину, совершенном Байденом двадцать семь лет назад.
У меня нет ни русского парня в сети, ни какого-либо другого бойфренда, мужа или любовника, несмотря на то, что «Нью-Йорк Таймс» пишет обо мне в своих громких статьях. Тем не менее, по словам из социальных сетей, у меня «есть русский парень, который владеет сибирской конефермой», и я сбегу на эту ферму после выборов. На самом деле это звучит довольно мило, потому что я действительно люблю лошадей. Я не уверена насчет Сибири. Может быть, мне просто стоит позволить троллям написать следующую главу.
Я всегда была очарована тысячелетней русской культурой, историей и искусством. Я питаю особую любовь к балету и в детстве часто слушала русских композиторов. Я даже сыграла в «Вишневом саду» Антона Чехова. Чехов обладал хорошим пониманием человеческой природы, как и американский драматург Теннесси Уильямс. Я выросла, читая Толстого, Достоевского, Пушкина. Моя мама чуть не назвала меня Ларой в честь героини Бориса Пастернака из знаменитого романа «Доктор Живаго». Один из моих русских друзей до сих пор называет меня Ларой, а не Тарой.
Слухи о России начались в 2019 году, когда я еще писала роман, который – так уж случилось – был именно об этой стране. Поскольку я никогда не бывала в России, мне потребовалось изучить материал. Я устала смотреть шаблонные шпионские фильмы. В них Россия всегда выступает в роли злодея. Мне хотелось осветить вопросы ксенофобии, написав о дружбе между двумя девушками – русской и американкой. Я была погружена в свои исследования и наброски глав, когда появились новости. Меня обвинили в том, что я русский агент. Но я не агент. Это очевидно. В 2020 году в подкастах The Russian Guy и Primo Nutmeg я рассказывала, как Россия меня критиковала после выхода моей книги «Последний снежный тигр».
Собирая материал для книги, я взяла интервью у нескольких русских знакомых, которые жили в Америке, и спросила об их отношении к президенту Путину. Первой была русская художница. Она сказала, что поддерживает программы своего правительства в области образования и здравоохранения, отметив, что в Америке есть пробелы в социальной помощи гражданам. В целом ее интересовало искусство, а не политика. Валентина, еще одна моя подруга из России, была старше и страстно поддерживала своего президента. Она обсудила со мной страшные 90-е годы, нехватку продовольствия, отсутствие инфраструктуры и то, какой тяжелой была жизнь до прихода к власти президента Путина. Кто-то из тех, кому я задавала вопросы, оставался нейтральным, как, например, домохозяйка Вера, а несколько молодых ребят не поддержали президента Путина. Это была интересная выборка мнений.