— Потому что бабочка-пылеедка сделала то, чего я не мог, — тихо сказал он, в его глазах снова заплясали безумные искры. — Поставила их на место. И графа Страхова, и Бориса, и этих… — он кивнул в сторону двери, за которой раздавались томные вздохи. — Ты показал им, что не все можно купить или запугать. К тому же… — он снова криво усмехнулся, — после терапии у Великой и Прекрасной Госпожи… я как-то пересмотрел свои взгляды на жизнь. И на боль. И на кактусы. Так что считай это… профессиональной солидарностью жертв.
Он снова прислушался к звукам из соседней комнаты.
— М-да, похоже, они там перешли ко второму акту марлезонского балета, — прокомментировал он. — Самое время сваливать. Только осторожно, там ступеньки скользкие. Прадед Акакий один раз навернулся и сломал ногу. Говорят, потом три дня лежал и ругал слизней. Полетели, пылеедка? Вж-ж-ж-ж-ж…
Расставив руки в стороны, он шагнул в темный проход.
— Значит, это твой план «Б»? — я с сомнением заглянул в зияющую черноту прохода. — Узко, темно. И пахнет так, будто здесь недавно скончался очень старый и очень одинокий носок.
Тимур пожал плечами с видом заправского экскурсовода по преисподней.
— Прадедушка Акакий был человеком практичным, хоть и с легким… прибабахом, — пояснил он. — Ему не нужны были бархатные портьеры и хрустальные люстры. Главное — функциональность. И подальше от налоговых инспекторов…
Он щелкнул пальцами, и в его руке вспыхнул небольшой огонек.
Я кивнул. Выбора особо не было. Звуки из графских покоев становились все более… оперными. Не хотелось ждать антракта.
— Ладно, веди, Сусанин недоделанный, — проворчал я, первым шагнув в пыльный проем. — Но если тут окажутся разумные слизни, я за себя не отвечаю.
Мы двинулись по узкому, извилистому туннелю. Стены были сложены из грубого камня, местами покрытого склизкой плесенью. Под ногами хлюпала вода, а с потолка то и дело капало, заставляя вздрагивать. Воздух был тяжелым, спертым, пахнущим сырой землей и вековой пылью. Это был настоящий театр теней и отсыревших надежд.
— Неплохо тут у вас, — заметил я, стараясь не задевать плечами шершавые стены. — Уютненько. Только пауков не хватает для полного комплекта. И, может, пары-тройки скелетов предыдущих «гостей».
— Пауки есть, — заверил Тимур, указывая на огромную паутину в углу, в которой что-то подозрительно шевелилось. — А скелеты… прадед был аккуратистом. Всегда убирал за собой. Ну, почти всегда.
Алиса материализовалась рядом, брезгливо осматривая окружающую обстановку.
«Какая прелесть, — прокомментировала она, стараясь не касаться стен своей голографической проекцией. — Сеня, если ты здесь подцепишь какую-нибудь доисторическую плесень, я лично проведу полную дезинфекцию твоего организма. Огнем. Изнутри. А потом ещё раз, чтобы наверняка».
«Спасибо, дорогая, ты как всегда очень заботлива», — мысленно ответил я, отмахиваясь от очередной свисающей паутины.
Мы шли минут десять, петляя и спускаясь все ниже. Тимур двигался на удивление уверенно, словно проделывал этот путь каждый день. Время от времени он издавал странные звуки, похожие на трели экзотических птиц. Я старался не обращать на это внимания. Главное — выбраться.
«Сеня, у меня для тебя новость из разряда „чудеса археологии“, — серьезно сказала Алиса и указала направление. — За поворотом чую коммуникационный узел эпохи, когда люди еще верили в телеграф. Кабель там настолько винтажный, что впору выставлять в музее… Но авось один SOS для Морозовой я из него выжму».
«Давай попробуем, — согласился я. — Как быстро обернешься?»
«Ну-у-у… Есть шанс, что Морозова получит наше послание раньше, чем мы состаримся в этих катакомбах».
«Понял…»
— Тима, тут можно ненадолго остановиться? — вслух произнес я. — Мне нужно… э-э-э… оценить качество местной пыли.
Тимур закивал.
— Да, только недолго. А то папаша с Вероникой могут закончить свою… симфонию, и… обнаружить наше отсутствие.
Мы добрались до небольшого расширения в туннеле. В стену действительно был вмурован старый, покрытый ржавчиной металлический ящик с обрывками проводов. Реально, «связь в каменном веке».
Алиса тут же принялась за дело, коснулась древнего кабеля рукой.
«Так-так-так… Протоколы обмена данными из серии „почтовые голуби были быстрее“… Но сигнал теплится! Слабее пульса у столетнего черепахи, зато такой же стабильный! Отправляю Морозовой координаты выхода и просьбу о встрече».
Какое-то время она возилась с передачей. Пока ее лицо не озарила довольная улыбка.
«Готово! Сообщение отправлено, — сообщила Алиса. — И даже получен ответ: 'Принято. Буду ждать в условленном месте».
«Лаконично. В стиле Морозовой», — отметил я.
«Ага, деловая переписка в стиле Гестапо… Она даже в экстренных ситуациях умудряется звучать, как секретарша генерального директора ада».
Мы двинулись дальше. Через некоторое время туннель пошел вверх, и вскоре я почувствовал слабый сквозняк и едва уловимый запах свежего воздуха.
— Почти пришли, — объявил Тимур. — Здесь должен быть выход в старый фонтан. Правда, он уже лет сто как не работает. Сейчас там, наверное, птички гнезда вьют. Или бомжи устроили курорт.
Он с усилием толкнул массивную каменную плиту, которая со скрежетом отъехала в сторону, открывая нам выход.
Мы оказались в заросшем, неухоженном парке. Лунный свет тускло освещал потрескавшиеся статуи и заброшенный фонтан, из центра которого сиротливо торчала ржавая труба. Атмосфера была гнетущей, но после сырых подземелий это место казалось раем.
— Ну вот, пылеедка, твоя цветочная поляна, — Тимур сделал театральный жест рукой. — А мне пора возвращаться.
— Без обид, но тебя там как будто не особо ждут, — я задумчиво посмотрел на него.
— У меня там незаконченные дела, — он подмигнул. — К тому же, папаша с Вероникой, наверное, уже перешли к десерту. Не хочу пропустить самое интересное. Вдруг они решат заняться этим на прадедушкином рояле? Это будет такой контент для моего внутреннего тиктока!
Прежде чем я успел что-либо ответить, из темноты парка бесшумно вынырнул знакомый темный аэрокар. Без номеров. Дверца открылась, и из салона выскочила Екатерина Васильевна Морозова. Она была в строгом темном брючном костюме, волосы собраны в тугой пучок. На лице — ее любимая черная маска Ночной Госпожи, но в глазах… в глазах плескалось что-то, чего я раньше не видел.
— Семён! — почти выдохнула она. В ее голосе проявились непривычно встревоженные нотки. На мгновение маска идеальной хладнокровной доминатрисы дала трещину, и я увидел женщину, которая… волновалась? За меня?
— Со мной все хорошо, — я поспешно успокоил ее, подняв руку. — Кайлов подсобил, показал тайный ход.
Она быстро, почти лихорадочно осмотрела меня с ног до головы. Не просто проверяла на раны, а словно убеждалась, что я действительно здесь, живой и невредимый. Ее руки слегка дрожали, когда она едва заметно коснулась моего плеча. И только убедившись окончательно, что со мной все в порядке, она выдохнула и натянула обратно свою ледяную маску.
«Ого, — мысленно прокомментировала Алиса, — а мадам, оказывается, умеет испытывать человеческие эмоции! Даже трогательно… если не учитывать, что она может кого-нибудь потом за это наказать плеткой».
«Кого?»
«Тебя, себя, случайного парня с улицы… кто первый попадется».
Морозова сдержанно поклонилась мне. Затем она резко повернулась к Тимуру. И вот тут ее голос снова стал холодным, как арктический ветер:
— Кайлов. Какая… неожиданная встреча. Ты хорошо себя вел?
Тимур картинно поклонился, едва не ткнувшись носом в землю.
— Госпожа! — он выпрямился и хитро улыбнулся. — Безупречно, как свежевымытая морковка перед отправкой в салат! Был паинькой, почти не кусался. Ну, может, только чуть-чуть… для профилактики скуки.
Морозова хмыкнула, явно не впечатленная его клоунадой.
— Рада твоей… покладистости, — её тон не предвещал ничего хорошего. Она сделала шаг к Тимуру, её движения были плавными и хищными. — А ну-ка, открой рот.
Тимур, хихикая, послушно выполнил команды. Морозова бесцеремонно заглянула ему в рот, затем внимательно осмотрела зрачки, слегка оттянув веки.
— Язык к нёбу. Теперь скажи «триста тридцать три гусеницы на бревне». Быстро!
— Тлиста тлидцать тли гусеницы на блевне! — выпалил Тимур, едва не прикусив язык.
Я наблюдал за этой сценой с растущим недоумением. Что за цирк?
— Что происходит? — спросил я. — У нас внеплановый медосмотр?
Морозова повернулась ко мне.
— Я использовала на нем особый препарат, Господин Семён. Амнезиак и модификатор поведения времен Второй Эпохи. Крайне редкая и… специфическая штука, — пояснила она, не отрывая взгляда от Тимура. Тот теперь по ее команде пытался достать языком до кончика собственного носа.
«Чуть-чуть обучить и будет палку по команде приносить, » — заметила Алиса.
— Полное подчинение воле оператора. Побочный эффект, правда, оказался несколько… неожиданным, — Морозова поморщилась. — Вот это вот… феерическое безумие с бабочками и кактусами. Видимо, индивидуальная непереносимость компонентов или конфликт с его Даром. В любом случае, он теперь ручной. Почти.
«Почти ручной? Да он похож на белку, объевшуюся галлюциногенных грибов! — фыркнула Алиса. — И решившую, что она — балерина Большого театра!»
«Зато какая преданность.»
«О да! Госпожа сказала прыгать — он спросит, на какую высоту и сколько раз под музыку Чайковского».
Морозова удовлетворенно кивнула, закончив осмотр Тимура.
— Что ж, Кайлов, можешь идти. Но помни о моем приказе — о Ветрове и наших тайнах никому. И не попадайся мне на глаза без крайней необходимости. Иначе… — она многозначительно посмотрела на плетку, которая магическим образом оказалась в ее руке. — … придется повторить сеанс образовательной порки.
— У-у-у, плёточка! — радостно прошептал Тимур. — Приве-е-е-е-е-ет…
Морозова выразительно посмотрела на меня. Я перевёл взгляд на Тимура.