- Бутурлин, да ещё и Вячеслав Викторович? – усмехнулась женщина. – Может Алексей? Так, кажется, родители тебя назвали при рождении?
- Вы ошиблись, полковник, - вновь улыбка на моём лице. – Ничего не имею общего с человеком, которого Вы сейчас упомянули. Уверен, направляясь сюда, провели долгую и кропотливую работу. Убедились, что по всем документам я это я, не другой человек.
Женщина повернулась к мужчине, которого я вытолкал из дверей.
- Капитан, дайте возможность поговорить наедине.
- Не имею права. Вы, госпожа полковник, выполняете свою работу, мы свою. Напрямую Вам не подчиняемся.
- Я прошу, капитан. Отойдите хотя бы на десяток шагов. Разве это трудно сделать? Прошу, не приказываю.
Краем глаза видел, что к четверым мужчинам, что стояли вокруг полковника, добавились ещё трое, а ещё через полминуты, словно кто невидимый отдал приказ и мужчины разом отошли в сторону, создавая вид приватной беды, хотя, уверен, слышали каждое слово.
- Брат, ты меня не узнаёшь? Это же я, Саша. Санька, как ты меня называл в детстве.
- У меня никогда не было сестры. Если бы была, помнил.
Женщина закаменела лицом.
- Ты сейчас отказываешься от своей родни? От сестры, отца с матерью, от родственников? Для тебя что, чужой человек ближе родной крови?
- Не знаю, для чего Вы сейчас с таким ослиным упорством повторяете одно и то же. Повторю, если не услышали с первого раза - у меня никогда не было сестры, а воспитал меня дедушка, потому что родители трагически погибли, когда я был ещё совсем маленьким.
- Тебе было десять лет. В таком возрасте должен помнить что было. Наши родители не погибли, остались живы. К сожалению, до сегодняшнего дня не дожили.
- Полковник, не находите, что наш разговор напоминает беседу немого с глухим? Я Вам говорю одно, Вы мне твердите другое. Может пора закончить балаган?
- Другое? Тесты ДНК, которые были сделаны совсем недавно, показали степень близкого родства между нами. Близкого родства, брат. Что ж, раз не хочешь меня признавать, дело твоё, навязываться не буду, но хотя бы посмотри на меня. Мы с тобой похожи как две капли воды.
- Любое лицо путём несложных манипуляций можно превратить в совершенно другое. И всё же, полковник, зачем Вы сюда прибыли, тем более с такой охраной?
- Охрана мне полагается по должности. Я руководитель секретного института, изучающего… то, что выходит за рамки обыденного. Почему об этом говорю? Предлагаю тебе присоединиться к нашей работе. Пока предлагаю сделать это добровольно.
- А дальше что? Под дулом пистолета повезёте?
- Можем и так, способов много, но тебе в итоге не останется ничего, как самому приползти ко мне на коленях. Только тогда условия будут совсем другие.
- Меня Ваши секретные игры не интересуют. Я живу и работаю в своё удовольствие. Вешать себе ярмо на шею? Боже упаси.
- Так ты можешь остаться без работы, не думал об этом? Как у тебя написано? Оказываешь услуги развития личности? Проводишь психотренинги? Ты что, психотерапевт? Психиатр? Ты филолог по основному образованию, к медицине никакого отношения не имеешь. Даже на этом основании тебя прикроют на счёт раз.
Не выдержал, рассмеялся, глядя в холодные, почти не мигающие глаза.
- Если бы мадам полковник была бы чуть более внимательна и аккуратна в обработке поступившей ей информации, могла бы знать, что я закончил не только университет, а и медицинский институт как раз по специальности, по которой ныне работаю. Так что с этой стороны, увы, не подкопаться.
- В смысле? Когда?
Тут уже не выдержал, рассмеялся в голос и женщина не выдержала.
- Я даю тебе месяц на добровольное согласие. Потом пеняй на себя. Через указанное время к тебе придёт мой человек.
- Могу сразу сказать – не надо никого никуда гнать. Сберегите государственные деньги. Я говорю нет. Что касается моей работы, то могу закрыть приём хоть завтра и стать самозанятым, принимая клиентов дома. Сможете запретить такое? Нет. И не только потому, что руки коротки, а ещё и потому, что я не даю объявлений в газетах, привлекая к себе внимание. Люди сами ищут меня. Знаете, полковник, сколько человек стоит в очереди на приём? Очень много. К тому же имею возможность выбирать, кого принять, а кому отказать. И последнее. Я никому не даю пустых советов и люди об этом знают.
- Я тоже знаю. Знаю о тебе больше, чем ты сам, Повелитель Судеб. Знаю твой уровень возможности влияния на реальность. Не буду скрывать, ты сильный, но до моего уровня тебе ещё расти и расти. Если хочешь, можешь себя испытать. Прямо здесь и сейчас. Или привык всегда работать в белых перчатках, чистюля? – женщина кивнула на мои руки. – Ненавижу таких, кто привык, что грязную работу за них выполняет кто-то другой.
- Поэтому я и сказал нет. Валяйтесь в грязи сами, мадам. Видимо для Вас подобное привычнее, чем жизнь нормального человека.
Женщина не удержалась и ударила меня по лицу открытой рукой. Точнее, хотела ударить, я легко ушёл в сторону и даже не протянул руку, когда полковник потеряла равновесие и чудом не упав, встала на колено. Почти сразу протянула в мою сторону руку. – Помоги подняться.
- Мадам. Вокруг Вас стоит семь мужчин. Не находите глупым просить помощи у того, кого только что хотели унизить? Идите с богом, полковник Ланская. Очень надеюсь, что больше никогда Вас не увижу.
Женщина легко поднялась сама, без посторонней помощи. Я видел, что она всё время играет.
- Тогда скажу вот ещё что. Мы знаем точно, что за гибелью четырёх сотрудников отдела вместе с семьями стоишь именно ты. Как это провернул, пока не понятно, но мы работаем, чтобы выяснить все обстоятельства. Ты уничтожил не только лучших людей Управления, а и из семьи. Знаешь, сколько погибло детей и невинных людей из-за твоей мести? Идиот. Какой мести, когда тридцать лет назад погиб только экипаж вертолёта, потому что два дебила, наши дядюшки, напали на пилотов и охрану, решив, что их везут на убой. Какой убой, когда им за добросовестную работу на благо страны были обещаны фантастически комфортные условия для жизни и отдыха?
- Мадам, придите в себя. Вы уже стали заговариваться, а мне совершенно не интересно слушать откровенный бред. Как специалист, могу порекомендовать обратиться к психиатру. У вас, на мой взгляд, очень плачевное состояние. Заговариваетесь, видения наяву, раздвоение личности, внезапные смены настроения. Это ещё не шизофрения, но Вы на верном пути, поверьте.
- Ненавижу… - женщина что-то ещё добавила, но что она сказала, не расслышал, и пошла к машине, а следом и охрана. Пара минут и в пределах прямой видимости не осталось никого, кто мог представлять опасность.
* * *
Вернулся в кабинет, предварительно блокировав входную дверь. Варить вкуснейший кофе как Настя, так и не научился, поэтому пошёл простым путём – четыре ложки растворимого кофе, банка которого на всякий случай стояла у меня в столе, ложка сахара и тёплой воды на две трети кружки.
Зашёл в кабинет и погасил свет – остались лишь отблески догоравших в камине поленьев. Плеснул в стакан коньяк и сел в кресло.
Явившаяся спустя тридцать лет из ниоткуда сестра, а это была без сомнений она, немного выбила меня из привычного состояния. Именно что немного. Я чувствовал, она большей частью откровенно врала. Что все спаслись и родители остались живы. Какой же надо быть дрянью, чтобы мне в глаза говорить неправду. О ком? О моих родителях…
Я помню всё, словно это не случилось много лет назад, а было вчера. Как два дядьки, Василий и Пётр, переглянувшись, напали на автоматчика, который сидел у двери. Видел обезумевшие от страха и боли глаза военного, когда тот нажал на спусковой крючок и весь магазин из автомата ушёл в сторону кабины и моих родителей. Помню маму, её грудь, на которой красными пятнами распустились несколько кровавых цветов. Окровавленного папу, кто в нечеловеческом рывке смог вырвать наручники из стойки вертолёта и подхватить маму. Разве можно забыть, как упали в узкий проход две женщины, мои тётки, жёны папиных братьев? Они выжили? Как такое можно было сказать? Как? Она совсем сумасшедшая? Если бы я это не помнил, если бы мог забыть… Да, я не видел, где тогда была сестра, но на всю жизнь запомнил хрип дяди Васи, который, весь в крови, собрав последние силы ранее могучего тела, всё-таки смог открыть дверь и вытолкнуть меня из уже тонувшего вертолёта. Помню его последние слова – ВЫЖИВИ МАЛЫШ! ВСЕМ НАЗЛО ВЫЖИВИ!!!
Мне тогда было страшно, потому что остался один. В огромном озере, не зная куда плыть. Начинался шторм и, подпрыгнув на одной из волн, приблизительно в километре смог увидеть берег. Мне было всего десять лет, но я плыл, стараясь беречь утекающие с каждой секундой силы, а в голове набатом гремели слова – ВЫЖИВИ!!!
Сейчас, словно прокручивая в голове старую чёрно-белую плёнку, я прекрасно понимал, что никто не выжил. Тогда как смогла спастись сестра? Поисковые вертолёты начали летать рядом с островом спустя несколько часов, ближе к вечеру. Первые люди появились на следующее утро, раз за разом, не слушая слов деда, переворачивая вверх дном все, что только было можно. Забирались в каждую щель, пускали собак, но так ничего и не нашли. Не нашли, потому что спустя годы понял – они искали именно меня, маленького мальчишку, потому что остальных нашли. Деда позже рассказал, что вертолёт упал на отмели, но почти весь ушёл под воду. Спустя месяц его подняли из воды и увезли. Это видел сам. Специально пригнали тяжёлый плавучий кран. Деда… Он сердцем понял, что меня нельзя выдавать и спрятал в укромном месте – в развалинах часовни, построенной неизвестно кем и когда, где под одной из каменных плит был проложен длинный узкий лаз, ведущий к самому берегу. В этой норе я провёл почти неделю, выходя на улицу лишь по ночам, когда дедушка приходил меня кормить.
Все выжили… Стерва. Ни один человек, имеющий способный переживать и сочувствовать, такое сказать не посмел. Лгать в лицо и одновременно звать на работу туда, где всё напоминало о людях, убивших мою семью? Как она могла? Неужели в сестре ничего человеческого не осталось?