Вообще бывший Тафунанатто оказался своим человеком. Он легко принял правила игры. И как показывают его слова, поймал нашу волну. В отличие от жены, которая иногда ведёт себя так, будто я хочу её сожрать. А я совсем не этого хочу. А чего? Я подросток, наполненный гормонами до ушей.
– Ты думаешь, мне понравился безродный маг, что соблазнил мою внучку? Только внуки тебя извиняют, – добавил он, ероша волосы Максимала.
– Дед?! – Мальчик дёрнулся: не маленький. – Лучше скажи… ты не соврал: первак и правда может побить ученика?
Умненький пацан. Решил подтвердить обещание при свидетелях. Вот и интрига, которые так нравятся киноделам. Простенькая, но и ему всего десять.
Честно говоря, я понимал удивление Лены. Когда я появился на Пратерре, то об аристократах знал даже меньше неё. Она хотя бы их видела вживую.
Пожив некоторое время в шкуре наследника Мейстеров и приняв самые яркие воспоминания реципиента, я понял, что отношения в клане кардинально отличаются от представляемых мною. И я спросил. Вместо ответов получил вопросы.
Разве ты хотел бы остаться в семье, в которой тебя не любят и ты никого не любишь? Останешься ли предан, если ты никому не доверяешь и никто не доверяет тебе? Готов ли умереть за клан, в котором одна половина тебя ненавидит, а вторая хочет предать? Хотел бы ты жить с такими родителями, которые оценивают тебя или уровнем силы, или пользой себе, клану?
Ответы мне не понадобились. Только и Мейстеры были неидеальны. Клан Рейвен – это результат безоглядной любви и преданности старшего брата младшему. Если верить семейной истории.
Хэлен же намного старше меня тогдашнего. И вряд ли её сейчас устроят те вопросы. Так что ничего не буду рассказывать, сама поймёт.
К слову, все первые имперские кланы отвечают «нет» на те вопросы, включая самый главный род. Тогда ещё и к статистике: ни один старый клан не проиграл молодым волкам. Рейвены – наша кровь. Хотя в этом случае вероятны другие факторы, не отрицал Геноске. Который сейчас еле заметно улыбался.
– Току никогда не опускаются до лжи, Максимал. И помни: ты тоже Току. А насчёт первака и ученика… Если ты не будешь лениться, то сможешь победить и магистра. Я, Геноске Току, тебе обещаю.
Действительно, не соврал. Не зря на их гербе зубастая пасть чудовища.
– Я обязательно стану перваком, дед, – загорелись глаза пацана, который услышал, что хотел, и уже мысленно пинал своего обидчика ученика.
После его слов беседа потекла свободнее. Даже Миюки подала голос насчёт того, что её детей могут обидеть более сильные.
– Поднявший руку на слабого сам станет слабым, – в один голос продекламировали втроём я, Геноске и Лена.
Это правило вбивалось в голову как инстинкт самосохранения. Или даже круче, потому что умереть во имя клана есть не слава, но необходимость. А учили мы его потому, что простые люди были краеугольным камнем империи. Именно Святозаричи первые перестали обращаться с нулёвками как с говорящим скотом. Именно простаки дали им преимущество, которое превратилось в Рассветную империю, самое мощное государство Пратерры.
– Вас там что, ничему не учат?! – взбесился Геноске, вскакивая на ноги.
В отличие от меня и Лены, это правило он впитал с молоком матери. Так что услышать от родных правнучки и внуков, как ломается краеугольный камень империи…
Миюки прыгнула под стол, хватая в охапку детей. Кенчи поднял «доспех» и «воздушный щит». Лена прыгнула за меня. И лишь я остался на месте, допивая чай.
– Простите, – сконфуженно произнёс Старик, успокаиваясь и поднимая стул. – Мне всё равно сложно в это поверить, – обратился он ко мне.
Миюки, забрав детей, со страхом в глазах ушла из столовой. Лена застыла за моей спиной. А Кенчи…
– Старик, если ты ещё раз напугаешь мою жену или детей, то я не посмотрю на твои седины.
– Лорд, – рокотал голос Геноске прошедшим штормом, – я никогда не причиню вреда родичам. А страх или боль… Разве без них можно стать сильнее? Так что поубавь тон!
– Тише, горячие Току-парни. Геноске, спокойнее. Он просто беспокоится за свою семью. И пока нам не доверяет. Кстати, я удивлён: сегодня ты прямо как человек себя ведёшь.
Он нисколько не смутился, но на лицо вернулась вечная маска хмурости.
– Кенчи, Старик извинился. Просто только что он узнал о том, что его мир рушится.
– Ты приукрашиваешь, мальчишка, – не согласился Старик.
– Мне не понравилось, – прокомментировал Кенчи мои слова.
– Конечно, но это оборотная сторона договора, который ты согласился принять. Ты всё ещё не доверяешь нам. Но тебе следует осознать, что назад пути нету, и теперь мы – одна семья. Со всеми тараканами. Мы можем ругаться, пугать, но никогда не обидим родичей.
– Хорошо. Сложно всё это, – сел он на стул, схватившись за голову. – Я простой инженер, а тут – лорд.
– Старика в семью принял, и стало всё сложно, – потроллил его Геноске, намекая, что формально для мужчины ничего не изменилось.
– Ты очень проблемный, Старик, – не молчал Кенчи.
Я встал и ушёл. Походу, они так долго могут. Лена пошла за мной.
– Если хочешь, то можешь перевезти вещи, – сказал я, когда мы вышли из столовой.
– А…
– Забей. Он может советовать, но решения принимаю я. И да, возьми тех же братьев Акатама. Нечего на такси раскатывать.
Ленка ускакала, радостно улыбаясь.
На выходе из дома меня встретила Долли. Она тащила новый телефон, очень похожий на старый.
В своё время Мейстеры закупили их целую партию, а теперь использовал я, само собой, предварительно заказав десяток симок с одним номером. То есть осталось включить, и мобильник к работе готов. Даже телефонную книгу не приходилось заполнять заново. Марионетка помнила все номера и, соответственно, записывала. Я надеюсь на это, по крайней мере. Вполне могла обидеться за то, что ночевала не у меня в спальне.
– Спасибо. Что бы я без тебя делал? – решил я подмазаться.
Долли эмоционально жестикулировала и не успокаивалась.
– Точно. Знаки, – вспомнил я о гербе на машины. – Сама скажи Геноске. Ну пожалуйста, – сложил руки в молитвенном жесте. – Я же в школу опаздываю, – хлопнул дверью, оставляя куклу дома. – Обещаю сегодня вечером сделать тебе новое тело, – крикнул в дверь последний, но весомый аргумент.
Долли давно просила у меня тело. Первый блин комом – бегала, соображала, и ладно. Но кукле хотелось большего. А вчера, поглотив немало духов, она явно переросла игрушку. И я чувствовал, что ещё немного, и она сорвёт печати. Так что совмещу нужное с приятным.
– С кем разговариваете? – напугала меня Миюки.
Оказывается, она стояла с мальчиками на улице. Я-то думал, она уже вещи собирает.
– С марионеткой. Я же кукловод. А ты чего стоишь?
– Наверно, в школу в первый день лучше не опаздывать. Как считаете?
– Лучше не опаздывать. И давай всё-таки на «ты». Привыкай, тётя Миюки.
Женщина вытаращила глаза и хватала воздух ртом, словно рыба на суше.
– Пойдём, пацаны, – сбежал я, пока она не пришла в себя.
Мальчики не подвели и, смеясь, побежали за мной.
По дороге встретили Юну, которая хоть и была той же снежной принцессой, но показалась мне сегодня особенно грустной. Зато пацаны храбрились, не желая выглядеть трусами перед красавицей.
Той же компанией мы зашли в школу, где вместе с Юной раздали мальчишек старостам классов. Девочки лучше меня справятся с объяснением правил поведения. Странно, но в большинстве случаев именно девчонки наиболее ответственны, потому в старостах вечно женский пол.
Сдав пацанов, мы сразу пошли в свой класс. Не сказав друг другу ни слова. Лишь перед входом принцесса спросила о своём предложении. Говорила негромко и серьёзно. Решил не расстраивать ещё больше. Ответил, что думаю.
В кабинете же половина моих одноклассников отсутствовала, что объяснялось тем, что они в первый раз нормально работали. Оцепление не сняли, а единичные одержимые отлавливались до сих пор. Само собой, не ими, они тупо отсыпались.
Я тоже немного расслабился и посмотрел сюжет о себе. Лена передала «письмо». Так назывался хрустальный или гранитный шарик с куском воспоминаний. Словно смотришь глазами отправителя.
Скажу честно: хотя смотрелся я круто, почти размывался на камерах, но сам сюжет выставлял меня в неприглядном виде.
«Доколе мы будем терпеть старую аристократию, которой никакие правила не писаны?» – кричала репортёрша. А меня называла типичным мажором, что поспорил с друзьями.
Досмотрев «письмо», я понял, что враг начал атаку, но не силовую, как мы ожидали, а информационную. Что, конечно, не исключало будущего физического нападения.
На уроках всё было ровно. Единственной сенсацией, кроме прорыва и героических одноклассников, стало то, что Айяно Фумико рассталась с Сэменом Торугавой. Спасает меня Изумрудка. Только мне не понравилось, что она весь день избегала меня. В отличие от остальных, девушка никогда не прогуливала и сейчас не изменила своему распорядку. Зато Твердолобов явно сменил тактику, шутил и заставил старосту несколько раз несмело улыбнуться, хотя раньше косплеил аристократа из кинороманов. Типа слегка высокомерно и саркастично. А сейчас мягко улыбается. Скользкий тип.
И не надо мне. Дело совсем не в том, что он был моим главным конкурентом за сердце Изумрудки. Просто прямо чувствовал, что эта крыса задумала недоброе в отношении девушки. И повторю, это не ревность!
Тем временем уроки шли для меня своим чередом. В одно ухо влетая и без задержек вылетая из другого. Второй раз учиться почти тому же самому скучно. Смерть как бы тоже сильно влияет на отношение к жизни. Цели там другие. Приоритет важного и не очень тоже резко меняется.
Наконец прозвенел звонок последнего урока, и я первым свалил из класса. Не могу смотреть, как этот гад уводит мою Айку. Но прямо за дверью класса меня ждали.
– Лорд Дольмейстер, вас приглашают к директору.
Думаю, дело было не в том, что я натворил в школе, ибо приглашали меня люди в штатском. Два метра ростом, здоровенные, стриженые, в чёрных костюмах, тёмных галстуках и солнечных очках.