ацию на бумагу.
Процесс электрической и физкультурной зарядки я, чтобы не терять времени, приноровился сочетать с чтением газет и почты – так сказать, приятное с полезным. Довольно быстро насобачился продираться сквозь старую орфографию и вскоре перестал обращать внимание на непривычные мне буквы (в конце концов, написано же русским по белому!). А вот с почтой случались затыки, особенно с письмами от зарубежных корреспондентов. Изучать немецкий я взялся с самого начала, сперва чтобы не свихнуться во время первых недель, а потом по необходимости – уйма технической литературы была только на немецком, плюс не следовало упускать из виду Швейцарию, где у социал-демократов будет гнездо, плюс наш с Зубатовым патентный «бизнес» будет завязан на контору в Цюрихе… Ничего, превозможем, английский я в свое время выучил, выучу и немецкий, и французский, стану полиглотом на старости лет.
Письмо из Швейцарии я одолел минут через пятнадцать, понял не все, но общий смысл уловил – дела идут, контора пишет, перспективы благоприятные. Ну и славно.
Следом пришел черед газет, но с ними пошло повеселее, несмотря на порой вычурный и в то же время наивный слог. Вся эта светская хроника со всеми ее «всемилостивейше повелеть соизволил», и забавные фельетоны с воплем «Доколе?» на тему, сколько можно бестолково расходовать (читай – красть) казенные деньги, и прочие всякие курьезы, слегка напрягали, особенно с высоты моих сто двадцати с лишним лет вперед. Но тут уже ничего не поделаешь – читая газеты, я банально вживаюсь в эпоху. К тому же такое чтение позволяет поддерживать бытовые разговоры на уровне пикейных жилетов, не переспрашивая каждую минуту, о чем или о ком вообще идет речь.
Отследив положенное время по часам, я закончил свои телодвижения, слез с велосипеда и отправился умываться.
С привычкой принимать душ по поводу и без повода пришлось вынужденно расстаться. Квартира у меня с удобствами, но горячая вода образуется посредством архаического дровяного титана, который, черт бы его побрал, замаешься растапливать. Так что пока не обзаведусь развернутым штатом прислуги, обтирание мокрым полотенцем, как рекомендовала двухтомная «Энциклопедия домашнего хозяйства», – наше всё.
Что, кроме велотренажера и квартиры, произошло в моей жизни после первого разговора с Зубатовым? Многое… Доставили меня тогда в Гнездниковский переулок, где размещалось городское полицейское управление, на пролетке в сопровождении того самого фактурного городового, стоявшего у входа в участок. Но далеко не сразу, а после того, как пришлось многажды намекать Кожину, что я имею важнейшую информацию о террористах. Но при этом даже не спросили документов – вот такие вот вегетарианские времена. Ой, икнется это лет через восемь…
Зубатов оказался вполне еще молодым человеком с солидными усами по местной моде (пришлось и мне отращивать усы и бороду, тем более опасной бритвой пользоваться не умею). Он сразу пригласил меня в кабинет, велев подать чаю, что было весьма кстати – и горло от нервов пересохло, и ел я уже довольно давно. Чай доставили незамедлительно, обер-охранитель приглашающе улыбнулся, а потом, мастерски изобразив искренний интерес к моей персоне, поинтересовался:
– Так что же, господин Скаммо, вы хотели сообщить?
По дороге я уже выстроил стратегию предстоящей беседы и ответил незамедлительно, подпустив в голос максимальный градус серьезности и значимости.
– Я бы попросил о строгой конфиденциальности разговора ввиду характера имеющихся у меня сведений.
– О, настолько серьезно? – с тенью иронии спросил Зубатов.
Судя по всему, он никак не хотел воспринимать заезжего американца всерьез. А может, ему приходилось по десять раз на день выслушивать таких вот визитеров.
Ну что же, придется убеждать в обратном. Выхода у меня другого нет.
– Да, серьезно… – чуть более резко, чем требовалось, ответил я. – Речь идет, Сергей, извините, не помню вашего отчества…
– Васильевич…
– Так вот, Сергей Васильевич. Речь идет о будущей партии социалистов-революционеров, ее боевой организации и предстоящих покушениях. На министров и даже на великого князя.
– Даже так?!
С хозяина кабинета мигом слетела невозмутимость. Он даже подобрался, как легавая собака при виде дичи.
– Именно. Поэтому еще раз покорнейше прошу о полной конфиденциальности.
Зубатов поднялся, прошел к двери, приоткрыл ее и дал несколько распоряжений тихим голосом. После чего вернулся, сел в кресло и вежливо предложил приступить к разговору.
– Извольте, начнем по порядку.
С этими словами я выложил перед Сергеем Васильевичем все свое богатство: паспорт, права, кредитные карточки, мультитул, планшет, пару гелевых ручек, портативный лазерный дальномер, склерометр, ключи от машины с брелком-сигналкой, закончив снятыми с руки часами и включенным на аудиозапись смартфоном.
– Что это?
Вместо ответа я протянул ему паспорт:
– Прошу.
Зубатов взял красную книжечку, хмыкнул, увидев написание без «ятя», раскрыл ее… пролистал…
– Это какая-то нелепая шутка.
– Сергей Васильевич, вряд ли для нелепой шутки кто-либо сделал столько странных вещей. Которые к тому же невозможны при вашем развитии техники. Да вот хотя бы это блестящее покрытие страницы или материал карточки…
– Ну, знаете ли! При желании можно и не такое сделать!
– Хорошо, а как вам это? – я нажал кнопку включения планшета.
Вот на этом моменте его, кажется, начало пронимать.
– Хм… Фотография с подсветкой.
– Цветная? Ну ладно…
Покопавшись в файлах, я запустил видео – первый попавшийся ролик.
Зубатов замер и уставился на экран.
– Вот это, – я взял в руку смартфон, – универсальное устройство. При наличии сети работает как телефон, телеграф, доступ ко всемирному хранилищу информации на любом языке, компас и многое другое. Без сети – как ежедневник, устройство записи и воспроизведения звука или изображения, библиотека, фонарь… Перечислять можно долго.
– Сети? – Зубатов вскинулся, услышав знакомое слово, но быстро сообразил, что к агентурной сети оно не относится. – Что за сеть? Вы о чем?
Я мысленно ругнулся. Тороплюсь… тут надо как младенцу все растолковывать.
– В наше время так называется всемирная система информации. В схематичном плане она выглядит, как сеть. Но, если не возражаете, к этому мы перейдем чуть позже. Слишком объемные данные, придется потратить очень много времени на объяснения. Вот, к примеру, один из способов использования сего прибора, – я вызвал приложение, тыкнул кнопку воспроизведения, снова положил смартфон на стол.
Из динамика донеслось:
«– Извольте, начнем по порядку.
– Что это?
– Прошу, – послышался легкий шелест страниц.
– Это какая-то нелепая шутка.
– Сергей Васильевич, вряд ли для нелепой шутки…»
Зубатов недоуменно помотал головой, я выключил воспроизведение.
– Не узнали свой голос? Это в порядке вещей, никто не узнает. У себя в голове мы «звучим» иначе, чем для других. Но продолжим, будьте любезны, возьмите какой-нибудь особенный предмет.
Зубатов, как зачарованный, поднял пресс-папье из настольного письменного прибора, я щелкнул его камерой и, ощущая себя фокусником, продемонстрировал получившийся кадр.
– И это еще не все. Сейчас я передам снимок на планшет… вуаля, можете рассмотреть себя на экране побольше. Если вы считаете, что это подстроено, придумайте любой другой кадр.
Надо сказать, удар начальник охранного отделения держал неплохо. Через пару минут, покрутив мои гаджеты в руках и промочив горло остывшим чаем, взял мультитул.
– А это?
– Универсальный карманный инструмент. Что-то вроде швейцарского ножа, но шире по возможностям. Вот смотрите – это плоскогубцы, это нож и пилка, это отвертки…
– Ну, это может сделать любой слесарь! – он все еще цеплялся за привычную картину бытия.
– Да, но до этого надо еще додуматься! А вот такие винты и такую заточку не делает сейчас никто в мире. Кстати, мы можем их запатентовать и заработать на этом.
Зубатов хмыкнул и вернулся к паспорту.
– Что такое ОВД?
– Отдел внутренних дел, у вас это вроде бы «полицейская часть», если не ошибаюсь. УВД – Управление внутренних дел, более высокая инстанция, ЗАО – Западный административный округ, один из девяти в Москве.
– Российская Федерация?
– Федеративная республика, правопреемница Советского Союза, образованного после развала Российской империи в 1917 году.
– Господи, твоя воля…
Поняв, что его, наконец, пробрало, я решил закрепить успех.
– Да, чтобы покончить с неприятными вопросами… Насколько я помню, вас лет через пять со скандалом уволят…
Зубатов обхватил лоб и с силой провел ладонью по лицу.
– Оставим пока эту тему. Что там было насчет революционеров?
– В ближайшие год-два начнется слияние революционных социалистических групп. В основном выросших из народничества и его идей. В том числе идеи о достижении цели террористическими методами.
– Да, охранное отделение имеет такие сведения.
– Было бы странно не иметь их. Я не помню точно, но вроде бы Евно Азеф уже завербован как агент отделения. Именно он и возглавит боевую организацию. Причем будет работать, что называется, и нашим, и вашим. Какие-то покушения предотвратит, какие-то, наоборот, проведет. Например, успешные покушения на великого князя Сергея Александровича (Зубатов заметно напрягся) или на министра внутренних дел Плеве. Но в целом лет через девять-десять террористы в России будут ежедневно убивать от пяти до пятнадцати человек.
– Сколько??? – полицейский от волнения даже привстал со стула. – Это невозможно!
– К сожалению, так было, – печально вздохнул я. – Причин этому много. Репрессии без реформ неизбежно ведут к пополнению революционных организаций. А желающих умереть героем среди «юношей со взором горящим» всегда хватало. Вы и сами это прекрасно знаете. Мне кажется, что в наших силах сбить эту волну, профилактика всегда эффективнее, чем ликвидация последствий. А последствия, смею вас заверить, гораздо ужаснее, чем десяток смертей в день. Только погибшими Россия за грядущий век потеряет примерно восемьдесят миллионов человек, а это уже две тысячи в день! Так что у меня выбора нет. Я в любом случае буду пытаться что-то делать, поскольку знаю тенденции и причины их возникновения. Но без ваших возможностей толку будет куда меньше.