Навстречу валили пассажиры третьего и четвертого класса – начинался строительный сезон, и в город на заработки двинулись толпы мужиков. Кто-то сразу попадал в лапы к знакомым подрядчикам, потеряшки толкались на площади в ожидании опаздывающего нанимателя, все это очень напоминало наших таджиков на выездах из Москвы.
Лавируя среди понаехавших, я прошел к кассам, купил перронный билет и отправился встречать питерский поезд. Вагоны первого класса шли сразу за паровозом, вернее, за почтовым и багажным вагонами, из открытого тамбура, не дожидаясь полной остановки и невзирая на окрики обер-кондуктора (не сильно-то и сердитые – поди, покричи на путейского инженера с тремя звездочками на погоне), спрыгнул Собко и помчался ко мне.
– Приняли, Миша! Приняли! – здоровенный путеец чуть не сшиб меня с ног, сгреб в охапку и даже оторвал от платформы.
Стоявший тут же жандарм неодобрительно крякнул, но три звездочки – это три звездочки, и потому всего лишь огладил усы и отвернулся. Радостно возбужденный Василий Петрович попытался изложить всю свою эпопею тут же, не отходя от вагона, но я как-то сумел направить брызжущую из него энергию в более конструктивном направлении.
– Ты завтракал? Нет? Пойдем, поешь, там все и расскажешь.
Собко распорядился насчет багажа и, чуть ли не подпрыгивая, отправился со мной в вокзальный буфет первого класса. Причина такой экзальтации вполне просчитывалась – приняли либо сцепку, либо путеукладчик. Как оказалось, второе. Хилков подал наш проект Витте, тот ознакомился, несколько месяцев думал, видимо, соображая, где на этом можно заработать, но в конце концов распорядился строить сразу два путеукладчика, первый в Москве, где за ним будет надзирать Собко, второй в Новониколаевске.
– Нет, ну как все хорошо идет! – радовался за завтраком путеец. – Линию Красноярск-Иркутск открыли, мост через Енисей достроили и ввели в работу, наш путеукладчик приняли! Прогресс, Миша, прогресс! И не только у нас – ты погляди вокруг! Какие грандиозные успехи в науках! Французский физик Пьер Кюри зимой выделил необыкновеннейший элемент – радий! Английский химик Вильям Рамзай летом открыл несколько инертных газов – неон, ксенон и еще один, не помню как!
А вот это интересно. Если есть неон, то должны быть неоновые трубки, а это светящиеся вывески, уличная реклама и золотое дно, если вовремя запатентовать, вся Америка весь XX век сияет именно неоном. И есть Лебедев, который точно сможет сделать «полезный образец». Вот и отлично, пусть отчисления из Штатов финансируют нашу физику, да и мне немножко достанется.
А Собко все не унимался. Он вспомнил и про новейшее лекарство аспирин, только что выпущенное немецкой фирмой Бауэр, и про двигатель Дизеля, и про открытый в прошлом году электрон, и открытый только что спутник Юпитера…
– Нет, Миша, прогресс – это великолепно! Даже такая страшная штука, как пулемет, ведь с его появлением война становится бессмысленной!
Я чуть не поперхнулся. Впрочем, такие наивные воззрения были во все времена и во всех странах, «успехи науки сделают войны невозможными», да-да.
– Вот уж нет, Вася. Всегда и везде открытия вели к более смертоносному оружию, вон, хоть с Бертольда Шварца начать, сидел себе, искал философский камень, а нашел порох, и пошло-поехало! Или Нобель с его динамитом, дороги прокладывать, скалы взрывать. Никакие достижения ученых не сумеют обуздать милитаризм, пока есть могучие силы, которым война выгодна, – попытался я вправить мозги инженеру, но куда там. И ведь не он один такой. Однако, несмотря на различия во взглядах на прогресс, мы прекрасно перекусили и двинулись каждый в свою сторону – Собко в железнодорожные мастерские, я же в контору Бари. По дороге я все пытался поймать какую-то мысль, проскочившую во время разговора, но, как это обычно бывает, она все время ускользала, и только когда я по привычке остановился провериться у сверкающей витрины, мне это удалось.
За стеклом «Аптекарского магазина товарищества Ферейн» на круглых многоярусных пирамидах выстроились баночки и скляночки с микстурами, пилюлями и порошками, а также патентованными средствами от угрей, веснушек, выпадения волос и нехватки денег. Впрочем, последнее было на совести рекламы, утверждавшей, что вот без именно этого препарата невозможно хорошо выглядеть, а раз так, то невозможно найти приличную работу. Как говорится, «некоторые верят».
И тут-то мне и стукнуло – лекарства, аспирин! Это очень хорошо, надо срочно озаботиться, в моем возрасте таблетка аспирина в день прямо показана, сердцу легче будет. Да и соратникам в свое время тоже не помешает, отпишу в Цюрих, пусть закажут и пришлют, пока у нас не появился.
Я оглядел отражение улицы в витрине, среди спешащей публики ничего подозрительного не обнаружилось, но сразу на ум пришел Зубатов, буквально на днях он арестовал группу «террористов», получил поощрение от оберполицмейстера и даже благоволение генерал-губернатора. Так что теперь Сергей Васильевич даром что землю не рыл, выпалывая все вокруг недоэсеров на три метра вглубь и вполне мог подобраться к Муравскому и Савинкову. Колю я немедля отправил на месяц в Нижний, поводить носом насчет типографий и возможности поставить небольшую печатную фирму прямо на Макарьевской ярмарке – столпотворение там знатное, движуха товаров туда-сюда, черта лысого протащить можно, не то что пачку нелегальной литературы. Да и заказчиков там море, отбить затраты можно легко.
С Борисом же вышло еще проще, пришло время его группе отправляться в Кимберли. За прошедшее с отъезда время Красин прислал пару пространных телеграмм, из которых стало ясно, что вторую партию экипировать надо несколько иначе. Сапоги с портянками – это, конечно, хорошо, но по легенде прикрытия они едут на горные работы, поэтому потратились на крепкие ботинки из отличной неокрашенной кожи и к ним на всякий случай пристегивающиеся краги – вдруг придется отходить после экса верхом? А еще длиннополые «американские» плащи-пыльники из тонкого брезента, перчатки, шляпы, белье, портянки, фляги, ранцы, походная посуда, даже шейные платки не забыли. Влетело все это, конечно, в копеечку, но расходы стоили того, забота о личном составе рано или поздно всегда оправдывается.
А вот с оружием пришлось поломать голову. С одной стороны, законодательство сейчас либеральней некуда, белый человек через границы свободно может везти дюжину нарезных «слонобоев», но с другой стороны, чрезмерным арсеналом можно привлечь нежелательное внимание. В общем, ограничился хорошими ножами и пятью револьверами со скромным боезапасом, коли потребуются винтовки, достанут уже в Африке. Тем более пока неясно, под какой патрон они будут нужны, английский или маузеровский.
Так что «алмазная бригада» может двинуть волонтерить и к бурам, такую возможность мы перед отбытием обсудили с Савинковым. Он несколько беспокоился насчет Красина, которого не успел узнать толком и прогнать через проверки, но я за Леонида поручился. Но проверки наказал ни в коем случае не прекращать – и руку в этом деле набить, и группу контролировать. Напоследок я рассказал про удачно пришедшего на ум Джорджа Леонидаса Лесли, вернее, про его хитрый метод подготовки к банковским ограблениям. Надеюсь, пригодится – он добывал чертежи и даже строил макеты зданий, на которых детально отрабатывал план ограбления, часто даже делал вклады, чтобы попасть внутрь и оценить сейфы и организацию охраны. Самое громкое ограбление, которое он готовил два года, принесло бы ему два с половиной миллиона долларов, но за шесть месяцев до того Лесли застрелили из-за женщины.
Ехать ребятам до Питера, далее пароходом в Лондон и уже оттуда в Кейптаун. Вот, пока будут ждать пересадку ин зе капитал оф зе Грейт Британ, пусть пошарят в библиотеках, американцы про «короля медвежатников» много писали.
Так что все мои орлы разъехались, даже Савелий торчал в Можайске на весенних сельхозработах, и пришлось мне устраивать встречу с Черновым совсем без прикрытия. Ну да не беда – у нас были заранее сняты пара-тройка комнат в меблирашках с несколькими выходами.
По улицам уже потянулись караваны ломовых телег, нагруженных имуществом, это двинулись «на выход с вещами» первые дачники, самые экономные, готовые мерзнуть до июня в щелястых домиках, лишь бы платить за аренду на десяток-другой рублей меньше, чем за квартиру.
Лошади-тяжеловозы и ломовики несколько раз устраивали на улицах пробки своими телегами, на которых напоказ стоял весь скарб – столы, стулья, кровати, комоды, умывальники, белье, одежда, книги, посуда, кухонная утварь, корыта… Вокруг суетились владельцы, пытаясь сохранить нажитое от ухарских методов погрузки и крепления. Впрочем, такие поломки мебели были делом обыденным, привычным, а дешевый труд множества столяров заставлял воспринимать происходящее с известной долей стоицизма. Кое-кто уже уложился и выехал вслед за своими возами на легковых извозчиках, таких седоков было легко отличить по тому, что они держали в руках самые хрупкие вещи: лампы, вазы или часы.
Лавируя между набиравшим силы потоком единения с природой, я дошел до Арбатской площади, привычно поглядел на отражения в витрине, нырнул в проходной двор, но прошел его не насквозь, а через неприметную дверку, и оказался в соседнем дворе, вернулся на улицу, зашел в книжный магазин, огляделся и, наконец, зашел в меблированные комнаты «Елабуга». В шестом номере меня уже ждал сам Виктор Михайлович Чернов. Вот повезло ему со внешностью, ровно то, что для подпольщика нужно – типично русацкое лицо, нос картошкой, надеть картуз, нырнуть в толпу и поминай как звали. Разве что карие глаза, но и таких полным-полно.
С будущим лидером эсеров мы очень неплохо договорились, он в этом смысле оказался полной противоположностью Плеханову. Общероссийская социалистическая газета? С нашим удовольствием. Издание книжек «Революция для чайников»? Комиксы-лубки? Сколько угодно, поскольку сам столкнулся с проблемой обеспечения «летучих библиотек» современной нелегальной литературой. Нет, так-то они большие молодцы, на имеющихся ресурсах большое дело подняли, пустив среди крестьянства «изданные с дозволения цензуры», но правильно подобранные книги типа «Спартака» Джованьоли, «Овода» Войнич или костомаровского «Бунта Стеньки Разина».