***
Если напуганному зайцу дать слово, он напугает льва. В 90-е годы дали его художникам слова, кисти, нотного стана, резца. Их натурщицам и подмастерьям. Актерам, журналистам и режиссерам. Публицистам и политикам. Кухаркам и гранильщикам алмазов. Словом, всем, кто его взял. 15 лет из них не может выйти испуг, и они пугают им весь свет. И странно одно: чем больше выходит из них испуг, тем чище атмосфера в России.
***
Никто и ничто не поднимет наш народ с колен, кроме угрозы исчезновения. Но ее надо понять или хотя бы почувствовать. Или хотя бы стереть колени. А они, увы, как у верблюда. И терпение у него такое же, и выносливость, и неприхотливость ко всему. И так же плюет он на всё, и так же не по чину величественен и мудр. Только вот погоняет его любая скотина. И пустыня вокруг, колючки да солончак. Увы.
***
Пустыня жизни – конечно же, пустыня. Но в ней сколько людей – столько и оазисов. И только когда все люди объединятся, станут одним целым, пустыня превратится в один большой оазис. Пустыня исчезнет. Вот только бы она не превратилась в очередной мираж!
Практически одна параллель
В Англии верующие – протестанты, в Италии – католики, а у нас – атеисты.
Овцы съели Англию, гуси спасли Рим. А Россию продали свиньи.
Уроки истории
История делается в свое время, а пишется в чужое.
***
Любая история, в том числе и всемирная, интересна не сама по себе, а интерпретацией.
Разве не интересно сопоставить, например, Вильяма Шекспира и Бориса Годунова? Жили в одно время, оба прожили около пятидесяти лет, в основном на подмостках. Личная драма и тайна – что у того, что у другого. Оба с бородкой, оба безумцы, и оба не могут без трагедий. Жизненный пик обоих пришелся на одно время, хотя кажется, что жили они совсем в разные эпохи, и чуть ли не в противоположные стороны развивалась их жизнь. И странно, кровавый Годунов выглядит куда современнее гуманного Шекспира, погрязшего в мрачном средневековье, хотя понимаешь, что Шекспир в своем позднем Возрождении куда современнее нашего Бориса в его раннем Загнивании. Поглядев же по сторонам, лишний раз видишь, что Россия до сих пор так и не пришла в себя от созерцания химер западного прогресса. И все бесконечно: бесконечная борьба короля с парламентом у них и бесконечная смута у нас.
***
Древние греки с острыми клинышками бород и фаллосов, напряженными мышцами и разящими мечами, никак не вяжутся с обычным пониманием мира и добра. В них всё было слишком неугомонное и жестокое, как в осах, и шастали они в поисках добычи по белу свету, как свора бездомных собак. Они способны были только пронзать своим острым временем пространство, да пронзать себе подобных: мужчин мечами, а женщин фаллосами, испытывая при этом не наслаждение, не радость, а одну лишь неуемную гордость. Вряд ли сегодня они привлекли бы внимание художников.
***
В Египте человека называли скотом бога Солнца, а в священной корове Хаттор греки и римляне признали Афродиту и Венеру. Отголоски этой веры донеслись и до России, где жриц богини любви называют телками. Точно так же на наших кладбищах цыганские мавзолеи не что иное, как осколки величественных египетских пирамид. И вообще о стройной геометрии древнеегипетского мироустройства, как земного, так и загробного, у нас напоминают сегодня лишь спорадические потуги по восстановлению государственности да спорадические мысли о душе и смерти. На России угасала не одна древняя культура. Как птица Феникс, они потом делали попытки возродиться, и возрождались более-менее удачно, но снова успокаивались на ее безграничных просторах, на которых не раз и не два можно возродить Землю и спокойно похоронить все человечество.
***
Древние египтяне считали, что они – слезы бога солнца Ра. Над каждой страной ее главный бог пролил немало слез, но, видно, лишь над Русью их было пролито столько, что хватило и на людей, и на всю их историю. Но кто ж еще над ней так много смеялся?
***
Видимо, курс Всемирной истории (а уж тем более, Российской) станет самой смешной книгой, которую на Страшном суде прочтет Создатель.
***
Не правда ли, странно, на крыльце дома на сороковой версте от губернского города думать о пирамидах, мудром боге Тоте, о двух руслах Нила, в пустыне и на небесах? Думать черт-те о чем, когда под боком своя, не менее древняя, разве что более дикая река, дачники, ничем не отличающиеся от бедуинов и египетских рабов, дымящаяся городская свалка, не уступающая никакой пирамиде, барахолка, в которой не разберется ни Тот, ни этот, которого звать Меркурий.
Немного мудрости
Любой афоризм, любое меткое слово, не рожденные сами по себе, а вырванные из контекста, банальны и даже глупы. Как и каждый из нас, каким бы он остроумцем или умницей не был, вырванный из общности людей, – глуп, пошл и банален. Верной себе остается одна лишь мудрость, но ее так мало в мире, что можно даже сказать, вообще нет. Во всяком случае, она скрыта от мира, а если мир узнает о ней, она очень быстро превращается в общее расхожее (так и напрашивается другое слово: отхожее) место.
Риторические вопросы
Почему женщины примеряют шляпки не к голове, а к туфлям или сапогам?
***
Как измерить мир, когда даже в душе не можешь измерить свое одиночество?
***
Кто же это сказал: «После меня хоть потоп»? Ной или Генрик Сенкевич? Или слесарь-сантехник?
***
Проверить свое самочувствие на других – не это ли основное занятие человека?
***
Зачем люди хотят так много знать, если истинное знание скрыто всего в нескольких словах, составляющих скелет сущего: свет и тьма, добро и зло, любовь и ненависть?
***
Почему русские не ищут среди предков Авраама, Кафки и Эйнштейна русских корней?
***
Неужто мусульмане считают и всех жен гяуров неверными?
***
Стоит ли доказывать эту формулу: СМЕРТЬ = Я – МИР?
Пара замечаний о женщинах
Спящая Красавица – не самое худшее состояние женщины.
***
Женщины были бы ангелами, если б не их пол.
Человеческое
На платформе электрички можно увидеть общество равных возможностей: помимо граждан, голубей, воробьев, иногда ворон. Никто не мешает друг другу, всем хватает места.
Голубь, подзакусив, бросает взгляд на голубку, прохаживающую вблизи, кружит вокруг нее, то в одну сторону, то в другую, прижимая ее к бордюру. Хвост веером, вздыбленный хохолок, даже угол наклона туловища меняется – не голубь, а просто МиГ-истребитель – шажки становятся упругими, быстрыми, бормочет себе под нос: «Сейчас. Сейчас. Сейчас, голубка, станешь ты моею!» Девушка уже и согласна на все. Но тут через две скамейки бросают на асфальт хлеб, и кавалер от барышни перелетает к еде. Голубка – следом. И крылья ее рыдают: «А я?! А я?! А я?!»
И все повторяется…
Немного пейзажа
Сидишь на веранде дачного домика в июле, закрыв глаза и подставляя восходящему солнцу лицо. Видишь и ощущаешь золотое тепло в прожилках света и тени, из которого доносится треньканье птиц, гудение мух, далекий лай собаки. Пока не проснулись соседи – это самый упоительный час.
***
В стене дома и дереве больше жизни, чем в человеке. Той основательной, неторопливой жизни, которая единственно и должна быть. Потому что ни стена, ни дерево не озабочено следующим мгновением, им безразлично, что будет завтра, да даже через час. Они знают это.
Основательность всего, что не является тобой, даже в том, что третий день не прекращается дождь. И когда на горизонте в узком просвете появляется, наконец, голубой цвет, кажется, что через пять минут он зальет все небо. Но после это дождь идет еще пять дней. Это один из примеров надежды.
***
Ромашки, ласточки, стрекозы придают жизни смысл.
В рваном бесшумном полете белой бабочки трагедии не меньше, чем в стройной симфонии Шостаковича, – и, прежде всего, потому, что он беззвучный, что уже говорит о начале, прологе трагедии.
***
Сидит птах на верхушке столба, и крики его слышны даже там, откуда его и не увидать. Он, как птичий поэт, поет – и далеко разносится его голос, не искажаясь пространством. Кому поет, зачем поет? А, поет и поет, как всякий поэт. Знать, нужен самой природе.
***
Красное небо заката в городе размыто грязью испарений, грязью мыслей, грязью дорог.
Все больше хочется скрыться в переулках, в зоопарке или возле реки. Все меньше хочется огней и змеиного шипения автомобильных трасс. Совсем не хочется людей, магазинов, театров. И очень хочется грозы, которая отгремела уже.
***
Осенний день за окном. Крапает дождь, неумолчно урчит, переваривая тысячи машин, проспект, колышется на ветру веревка с тремя прищепками на пустом балконе… Когда на сером дворе мелкий нескончаемый дождь, все кажется таким же серым, мелким и нескончаемым.
***
Время не течет, время прыгает. Только что сеял дождь, и вот из-за столовой ползет тонкая гарь. Морозный воздух особенно чуток к ней. Вдоль дороги стынут прозрачные шары деревьев, как сердца, вмерзая в воздух капиллярами и обрубками сосудов.
***
Зимний вид за окном ничуть не хуже летнего. В чем-то даже еще лучше. Нет многих подробностей, которые мешают увидеть тишину и почувствовать ее отклик в собственной душе. И кажется, что вновь вернулся в детство, где на всем белая холодная чистота.
Неслышные шаги зимы напоминают поступь смерти.
Когда снежинки наискосок летят мимо окна, кажется, что вот-вот что-то произойдет.
Может, тихо закончится жизнь?
Еще немного слов и цифр
Ничто не меняется с годами. Сегодня, как и вчера, в нашем обществе неприлично быть здоровым. Должна болеть голова, сердце либо душа. Хотя душа, скорее, неприличная болезнь. Сегодня верх неприличия – не пить. Ведь алкоголь дан человеку затем, чтобы он реже ощущал себя скотиной.