Подмосковье. Секретная база спецназа КГБ
Как предчувствовали Георгий Малой и Алексей Иванищев, так оно и случилось. Предчувствие – великая вещь, особенно если ты боец спецназа КГБ. Предчувствие – это твое оружие. Без него ты и не боец вовсе, без него тебе сторожить склады с тушенкой – вот твой удел.
Отгуляли спецназовцы всего три дня, да и то не полностью. Ближе к вечеру третьего дня отдыха к Богданову примчался нарочный.
– Приказано через полтора часа быть на базе! – выпалил он.
– Что, мне одному? – уточнил Вячеслав.
– Всему отряду, – сказал нарочный.
– Ну, так бы сразу и сказал, – буркнул Богданов.
Конечно, он не слишком обрадовался таким новостям – и это еще мягко сказано. Но и не стал выказывать свое неудовольствие. Он прекрасно понимал, что если его вместе со всей командой требуют на ночь глядя, то это неспроста. Значит, случилось что-то серьезное, требующее срочных действий. Иначе говоря, намечается важное дело. А может быть, даже какая-нибудь серьезная командировка куда-нибудь за тридевять земель. Всякое могло быть, если тебя и твое войско срочно требуют на базу.
Богданов позвонил своим подчиненным, и уже спустя полтора часа все бойцы были на месте – Вячеславу даже не нужно было устраивать перекличку.
– Что случилось, командир? Для чего нас выдернули? – раздавались отовсюду вопросы. – Ну просто-таки не может страна обойтись без нас! В чем дело?
Вопросы эти были обычными, их Богданов слышал много раз. Но пока он не мог на них ответить, потому что и сам еще ничего не знал.
– Не галдите, – поморщился он. – Если уж нас всех вызвали, то скоро объяснят, для чего. Иначе бы и не вызывали. Так что выдохните, запаситесь терпением и ждите.
Ждали добрых десять минут. Понятно, что не молча, а пытаясь угадать, что же должно последовать за вызовом. Такие предположения также были делом обычным, Богданов слышал их неоднократно. Без них, пожалуй, было не обойтись: таким способом бойцы приводили себя в душевное соответствие.
– Не иначе как куда-то нас отправят! Дадут час на сборы, и прости-прощай, Родина! Умчимся в неизвестные дали!
– А может, и не умчимся. Может, это какой-нибудь пробный вызов. Чтобы мы не расслаблялись!
– Как же, пробный! По всему видно – дело предстоит серьезное!
– И по каким таким приметам это тебе видно?
– А вот послужи с мое, салага, тогда и тебе будет видно! А может, и не будет, по причине твоей бестолковости!
– Нет, в Антарктиду, пожалуй, нас сегодня не отправят! Максимум – в Африку. А то, может, и вовсе за ближайший поворот. Мало ли что может случиться за поворотом? Повороты, они такие… Вот увидите – никаких дальних командировок!
– И откуда ты это взял?
– Чую!
– А я так думаю, что нас пригласили на веселую гулянку. Вот сейчас какой-нибудь офицерик возникнет и объявит: товарищи спецназовцы, столы накрыты, пожалуйте рассаживаться! Гулянки – они всегда случаются ближе к ночи.
– Ха-ха-ха! Гы-гы-гы!
Вскоре, впрочем, все выяснилось. Не до конца, конечно, а лишь отчасти, но и этого было немало. Офицер действительно возник, но пригласил он одного лишь Богданова. Вячеслав глянул разом на свое войско, вздохнул и пошел за офицером.
– Однозначно могу сказать лишь то, что это никакая не гулянка! – раздался вслед Богданову нарочито разочарованный голос. – Потому что за какие такие заслуги на нее пригласили лишь нашего командира? Чем мы хуже? Нет, братцы, тут что-то другое…
Смех и беззлобно-ехидные словесные обороты были ответом разочарованному голосу.
В кабинете Богданова встретил полковник Скоробогатов. И это сразу же настроило Богданова на правильную волну. Если его встречает собственной персоной полковник, стало быть, дело предстоит серьезное.
Помимо полковника в кабинете находились еще двое, которых Богданов видел впервые. Оба были в штатском, но Богданов наметанным глазом определил, что один из них военный, а другой, пожалуй, штатский. Скорее всего, штатский – из правительства. Ну а если он из правительства, то это могло означать лишь одно: дело, которое предстояло Богданову и его бойцам, так или иначе было политическим.
– Садись, Вячеслав, и слушай, – сказал Скоробогатов. – Разговор предстоит долгий и серьезный. Для начала познакомься вот с этими товарищами. Они введут тебя в курс дела.
Тот, кого Богданов посчитал военным, и впрямь оказался таковым. А именно – представителем контрразведки. Угадал Богданов и то, что касалось второго незнакомца: он был из высоких правительственных кругов. Здесь, пожалуй, следует уточнить, что это был тот самый скептик или, может, реалист, которого выше мы называли третьим Собеседником.
Разговор начал третий Собеседник. Кратко, но вместе с тем подробно он прочитал Богданову лекцию о том, что на сегодняшний день творится в Восточной Германии. Отчасти Богданов и без всяких лекций знал, как живет Германская Демократическая Республика, но кое-что было для него новостью.
– Это, так сказать, была вводная часть нашего разговора, – сказал представитель правительства, обращаясь к Богданову. – С практической частью вас познакомит генерал Платонов.
«Ого! – подумал Богданов. – Генерал! Значит, дело и впрямь серьезное».
– Генерал Платонов – это я, – отрекомендовался представитель контрразведки.
– Об этом я уже догадался, – произнес Вячеслав.
– Нам отрекомендовали вас как специалиста высокого класса, – сказал генерал Платонов, не сводя глаз с Богданова. – Равно как и тех людей, которые находятся в вашем подчинении.
На эти слова Богданов не отреагировал никак, он ждал, что генерал будет говорить дальше. Хотя он и догадывался, каково будет продолжение. Но перебивать генералов нельзя, на то и существует субординация.
– Именно такие специалисты, как вы и ваши люди, нам и нужны для предстоящей операции, – продолжил генерал. – Речь идет о ГДР и последних событиях, произошедших в этой стране. И события эти тревожные. Более того – они становятся тревожнее от часа к часу. Мы, разумеется, следим за развитием этих событий, но следить мало. Настала пора отреагировать на них должным образом. То есть в практическом смысле.
Генерал умолк, поднялся с места, прошелся по кабинету, собираясь с мыслями, вновь уселся в кресло и сказал:
– Я хочу ввести всех вас в курс последних событий в Восточной Германии. Надеюсь, никому из вас не нужно объяснять, что те сведения, которые я сейчас вам сообщу, они не для широкой публики. Скажу больше – какая-либо огласка таких сведений могла бы привести к весьма нежелательным политическим последствиям в мировом масштабе. Надеюсь, я выразился ясно.
«А мог бы и вовсе не говорить этих слов, – подумал Богданов. – Оно ведь и без того все ясно. Ох уж эти генералы! Хорошо все же, что я никогда не стану генералом! А то, чего доброго, и мне пришлось бы изъясняться таким же витиеватым образом!»
– Товарищ подполковник, вы меня слушаете? – Генерал внимательно взглянул на Богданова.
– Так точно, – спокойно ответил Вячеслав.
Он и вправду внимательно слушал генерала, так как понимал, что этот контрразведчик напрасных слов говорить не станет. А значит, каждое произнесенное им слово, так или иначе, непременно касается Богданова, а через него – и его подчиненных. А то, что он при этом еще и размышлял на отвлеченные темы, ничуть не мешало ему слушать.
– Хорошо, – сказал генерал Платонов. – Итак… Нам давно уже известно, что в Германской Демократической Республике хотят сменить власть. Речь идет о высшем руководстве страны. По сути, в ГДР готовится государственный переворот – будем называть вещи своими именами. До недавних пор шла, так сказать, теоретическая подготовка. Сейчас, похоже, назревает практическая часть. Кто именно замыслил переворот, вы, надеюсь, догадываетесь и без моих разъяснений.
Генерал опять умолк, опять поднялся, прошелся туда и обратно, вновь уселся в кресло. Похоже, у него была такая манера разговора – выдавать собеседникам информацию дозированно, небольшими порциями. Очевидно, для того, чтобы собеседники как можно лучше эту информацию усвоили.
– Суть переворота – развернуть Германскую Демократическую Республику к нам спиной и, соответственно, лицом к Западу. Иначе говоря, присоединить ее к ФРГ. Это, так сказать, высший стратегический замысел, конечная цель, программа-максимум. Тактический же замысел или, если хотите, программа-минимум – устранить Эриха Хонеккера. Да-да, вы не ослышались – устранить товарища Хонеккера, иными словами – убить.
После таких слов все присутствующие зашевелились и переглянулись. Да и немудрено – таких подробностей никто из них не знал. Впрочем, Богданов никак внешне не отреагировал на генеральские слова. Он был спокоен и сосредоточен. Он начинал догадываться, в чем суть того задания, которое он получит.
– Да, именно так – убить товарища Хонеккера! – повторил генерал. – И усадить на его место некоего Эгона Кренца. Специально подготовленного человека. Своего человека! – Генерал многозначительно поднял палец. – Который, как мы понимаем, постарается сделать все, что от него потребуют западные кукловоды.
– Вот оно как! – не удержался от эмоций полковник Скоробогатов. – Убить! Да, но как же…
– Я сказал вам еще не все, – перебил Скоробогатова генерал Платонов. – Помимо Хонеккера они намерены убить еще командующего группой советских войск в Восточной Германии Ивановского.
– Значит, одним махом – сразу двоих! – хмыкнул полковник Скоробогатов. – А не надорвутся?
– Увы, дела относительно этого вопроса обстоят серьезно, – сказал генерал Платонов. – На этот счет у них все продумано и, по сути, все готово. Остался последний шаг – самый решительный и главный.
Генерал неожиданно умолк и взглянул на представителя власти.
– То, что я говорил раньше, – сказал генерал представителю, – вам в той или иной мере известно. Не так ли?
– Совершенно верно, – кивнул представитель. – Несколькими днями раньше мы обсуждали это в своем, так сказать, кругу.