Глебов пожал плечами:
– В принципе, все понятно. Ребятки местные, присяжные тоже. А о вьетнамцах уже сейчас никто не заплачет…
– С тобой хорошо говорить – не надо мелочи разжевывать, – дядя Яким прикрыл глаза, поерзал, устраиваясь поудобнее, – смотрю, нервишки твои, вроде, в норму пришли. Это хорошо. Нам с тобой теперь еще кое о чем поболтать надо. О тебе.
Андрей напрягся, что не осталось незамеченным.
– А ты что думал? Тебя за решетку посадили сказки уголовникам рассказывать? – усмехнулся дядя Яким, – ошибка вышла, однако…. Для начала – перевелись в российских тюрьмах настоящие уголовники. Редко можно встретить человека, хотя бы знающего о понятиях, не то что живущего по ним. Вымираем мы как мамонты, в историю уходим…. Сейчас в камерах или шушера беспредельная, или бакланы вроде тебя, или экзотика вроде моих теперешних соседей.
Удивляешься, что слова такие умные знаю? Так я за столько ходок чуть не все тюремные библиотеки перечитал. Очень я новое для себя узнавать люблю. И про викингов этих я раз в сто больше тебя знаю.
– Тогда…, – начал было Андрей, но дядя Яким продолжил:
– Если честно – плевать мне на этих викингов. Я за ними тебя рассмотреть хотел: как быстро очухаешься, как поведешь себя, что плести будешь. И первый вывод мой такой – хоть и шандарахнула тебя жизнь по темечку, удар ты держать умеешь, очухался быстро. Сопли по щекам не размазывал, дверь головой не таранил, короче, фасон кое-какой выдержал. А слезы…. Мужчины тоже иногда плачут, правда, чаще в пьяном виде…
– Дальше что? – угрюмо, но без вызова спросил Андрей.
– Дальше? Говорить будем. Ты же спать ложиться не собираешься? – старик снова улыбнулся своей кошачьей улыбкой, – я очень загадки люблю разгадывать, ребусы всякие, кроссворды там.… А сегодня за полчаса до твоего заселения получил я ребус, да такой, что аж слюнки потекли. Ты, мил человек, представь: ни с того, ни с сего – открывается дверь, а на пороге стоит целый гражданин майор! И просит меня этот гражданин, что для местного люда не просто майор, а царь и бог, чтобы я принял в хату новосела. И не просто принял, а прессанул его по полной программе. Честно говоря, ничего особенного в просьбе этой нет, кроме продолжения. А продолжение такое – по полной программе, но предельно аккуратно! Сечешь?! Каждое слово по отдельности понятно, а вместе они никакого смысла не имеют, потому что аккуратно прессануть – это как?!
Дядя Яким широко развел руки, показывая этим, как он удивился.
– Если б законника какого сажали – с такой просьбой не пришли бы, дело ясное. С другой стороны, сейчас модно олигархов сажать. Так у них отдельные камеры с евроремонтом – чего такому тут делать? Хотя, кто знает…. А, может, беспредельщика ведут? Так чего такого жалеть! Какая уж тут предельная аккуратность, раз беспредельщик!
А лицо у местного гражданина хозяина такое, будто он и сам не понял, что сказал. Я с ребятами потолковал маленько – им здесь скучно, развлечений маловато, ни кино, ни танцев. Они согласились подыграть.
Тут снова дверь открывается, и в хату вталкивают тебя. Очень вежливо вталкивают, должен сказать – ты даже на ногах устоял. Ребята давай прикалываться, а я наблюдаю и вижу, что с нашей жизнью ты незнаком совершенно. Может, шпион? Так для шпионов другие апартаменты имеются, и хозяева там другие, хотя тоже называются на три буквы, – дядя Яким едва слышно хихикнул, – вот это ребус так ребус! Пальчики оближешь!
Глебов скривился.
– Может, ты олигарх? – дядя Яким уже откровенно смеялся, – в своих китайских кроссовках! Нет? А кто? Я ж ночь спать не буду!
– Я сейчас и сам не знаю – кто я, – тяжело вздохнул Глебов, – твердо знаю только, кем я был несколько часов назад, пока все это не началось…
– А ты расскажи! – потребовал старик, – раз это и для тебя ребус, попробуем разгадать вместе.
– С чего начинать?
– Попробуй начать необычно – с самого начала, – предложил дядя Яким.
– А, собственно, что я теряю? – подумал Андрей и начал рассказывать, как вернулся в город после вахты и в запертой квартире обнаружил женский труп.
Голос вибрировал от волнения и обиды, но в целом рассказ получился почти связным и в принципе понятным.
Дядя Яким слушал, закрыв глаза, с видом крепко спящего человека. Только время от времени он качал головой или поднимал к губам кривой палец, и тогда Андрей смущенно спохватывался и возвращался с полукрика на шепот.
– И опер умчался как ошпаренный, говоришь? – старик выждал некоторое время, но Андрей молчал, так как говорить было больше нечего.
– Умчался.
– А потом пришли омоновцы?
– Пришли – это не то слово! Чуть не убили!
– Да? – дядя Яким бесцеремонно схватил Андрея за лицо неожиданно крепкими пальцами, повернул из стороны в сторону, – Не дергайся. А ну, покашляй.
Оторопевший Глебов повиновался.
– Рубаху задери. Спиной повернись. Зубы на месте? – старик прошелся сухими кулаками по синякам, оценил реакцию Андрея на боль и сделал вывод:
– Внутренности не отбиты, ребра целые, зубы на месте. Тебя, что – детсадовцы били, или омоновцы? Так вот, мил человек, это тебя и не били вовсе. Это тебя уговаривали быть умненьким и благоразумненьким, показывали, что будет, если будет не по-ихнему. Вот мой ребус и разгадался, – он удовлетворенно откинулся на подушку.
– Да? – тупо спросил Андрей.
– Им от тебя завтра понадобится явка с повинной. А так как человек ты с криминалом совершенно незнакомый, они и организовали эдакую массированную психическую атаку: тут и убегающий опер, и изверги-омоновцы, и пресс-хата…
– Да зачем им это все?! – с отчаянием выкрикнул Андрей, – я же не убивал!
– Это ты так говоришь, – холодно заметил дядя Яким, – а ключики от хаты – это, мил человек, улика…. Ладно, не кипятись. Был у меня знакомец один, давно, правда. Гулял он как-то по парку чудесным летним вечером. Гуляет себе, пивко попивает, к легкомысленным девушкам клеится, короче, наслаждается жизнью. Вдруг видит – у лавочки корчится мужичок, а в груди у того ножик торчит, из стороны в сторону колышется. Выпимши был знакомец-то, то есть дурак – кинулся к мужику на помощь. А какая помощь? Ясное дело – перво-наперво ножик из мужика вытащил. Молодой был, не знал еще, что пока ножик в ране, кровь наружу вытекает, а как только перо на волю – кровь внутрь идет и человечек быстро помирает. Так и случилось – дернул наш дурачок железку, мужик булькнул что-то пару раз и отлетел. Тут моему знакомцу вдруг руки за спину крутят и ведут в отделение, где моментально вешают на него жмурика, поскольку жмурик-то вот он, ножик, которым его порешили, в руке у моего знакомца, отпечатки пальцев наисвежайшие, пятна крови на одежде – что еще надо прокурору для счастья?! Разве что пара-тройка приводов за мелкое хулиганство не помешает, а этого добра у него было намного больше.
В дверь громко стукнули, потом хриплый голос крикнул:
– Отбой! Дядя Яким, я свет тушу, лады?
– Спокойной ночи, Петр Сергеевич, – также громко ответил охраннику старик и продолжил рассказ:
– Даже адвокат не верил в его невиновность. Да что – адвокат! Родная мать не верила! И на зоне никто не верил. Дали ему на всю катушку, без права на амнистию. Вошел он в зону испуганным и огорченным, вышел форменным зверем, забубенным, или как говорят теперь – отмороженным. По мокрухе – большой специалист. А все оттого, что ему никто не поверил. Никто! Кроме меня.
– Кроме вас?
– Я с ним много позже познакомился, когда он свою историю уже почти никому и не рассказывал. А тут не спалось что-то, слово за слово…
– А поверили почему?
Дядя Яким пожевал губами, помолчал с минуту. Когда Глебов уже и не надеялся услышать объяснение, вдруг тихо сказал:
– Времени много прошло. Только историю его не сам он рассказывал, а его обида. И за прошедшее время обида та ничуть не ослабла. Может, и у тебя также, кто знает…
– Ключи – улика, не спорю, – выдохнул Андрей, – но ведь у меня алиби есть. Железное, даже железобетонное!
– Алиби?
– Ну да! Врач сказал, что девушка уже несколько дней лежит. А я только сегодня в город вернулся! Последние полтора месяца из тайги не вылезал, вся бригада свидетели. А сменная бригада! А проверяющие разные! А местная администрация, куда именно я ездил договор на подключение к электричеству заключать! Человек тридцать наберется! Билеты на самолет, наконец! Они же именные!
– Не кричи, – властно сказал дядя Яким и Андрей сразу же словно сдулся, – есть алиби, есть свидетели – очень хорошо. Только завтра после твоего упорства на допросе тебе менты либо почки отобьют, либо мозги и сдохнешь ты на день раньше, чем выйдешь. Есть еще одна закавыка…. Попросил меня с тобой пообщаться лично хозяин, с надеждой на им нужный результат. И если завтра результат им не понравится, придет замусоленный прапор и скажет – слабак ты, дядя Яким. А потом опять приведут тебя…. Ты ведь не веришь, что я тебя с первого взгляда полюбил? И правильно делаешь. По хрену ты мне, мил человек Андрюша, по абсолютному хрену! Зато расположение хозяина потерять из-за какого-то баклана…
– Вы, что же, служите им? – вяло удивился Андрей.
Старик усмехнулся:
– Служат лишь те, кого начальство с руки кормит – военные, чиновники, цирковые собачки. Что тюрьма, что зона – один большой дом, в котором есть те, кто правит и те, кем правят. Снаружи человечки с пушками, внутри люди с мозгами. Есть законы, которые нерушимы, а есть случаи, которыми не грех воспользоваться. Стучать или долг не вернуть – западло, а поблажки себе вымутить – без базара. Им ведь тоже зона спокойная нужна, без беспредела. По пустякам, поверь, не обращаются…. Пойдешь завтра в отказ, начнут студентам передачи зажимать, мне книги носить перестанут. Как думаешь, хорошо тебе у нас будет?
– И что, мне убийство на себя брать?!
– Говорю, не кричи, студенты спать улеглись…. Мозговать тут надо, крепко мозговать. Линия поведения тебе нужна такая, чтобы до суда дотянуть живым и здоровым. Есть кому заступиться, адвокатом помочь? Раз задумался, значит, есть…. А для начала понять надо, почему к тебе так круто отношение переменили.