— Здравствуй, — сказал он не словами.
И протянул открытые ладони к новорожденной звезде.
— Дай руку, и я покажу тебе этот новый мир.
Горячие, как снег, лучи доверчиво прильнули к нему. Краткое одиночество первого психота кончилось. С каждым днём людей эфира становилось всё больше.
Блудный пасынок. Часть 4Сейчас
Утром Андрей старался не вспоминать о коробке и её секретах. Быстро позавтракал и отправился в город. На остатки денег купил телефон и подключился на самый дешёвый тариф. А затем набрал номер, который помнил наизусть. Единственный родственник, с которым сохранился контакт после смерти родителей.
— Слушаю, — голос в телефоне, тяжёлый и густой, был по-начальственному нетороплив.
— Павел Степанович, добрый день. Это Андрей. Андрей Вереск.
— Андрюшка? Серьёзно? Ты?
— Это я, честно. Приехал.
В трубке замолчали. Секунд десять слышалось только дыхание.
— Помнишь сквер, где твой отец любил гулять? Там, через два часа.
Короткие гудки. Андрей улыбнулся: дядя был в своем репертуаре. Если сохранилось ещё и доброе расположение к племяннику — будет замечательно.
На встречу он прогулялся пешком, чтобы убить время и не тратить последние гроши. Никаких сбережений у него нет, а устроиться на работу ещё неизвестно когда получится.
Дядя опаздывал. Андрей уже минут двадцать сидел на лавочке, волнуясь, курил одну за другой и нервничал всё больше. Старик передумал? Решил не светиться рядом с отверженным родственником? Просто задерживается? Андрей последовательно накручивал себя, не в силах остановиться. Всё что ему нужно — немного поддержки, поговорить по-человечески, заткнуть дыру одиночества. Ни друзей, ни знакомых, ни родственников…
— Андрей!
Он вздрогнул от громкого возгласа. По аллейке к нему спешил высокий старик с выправкой гренадера. Андрей поднялся навстречу.
— Мальчик мой! Живой, слава богу.
Дядя крепко по-отечески обнял Андрея.
— Ты умница, вернулся. Садись.
Мимо их лавочки прошла гомонящая толпа девиц. Старик проводил их взглядом и повернулся к Андрею.
— Рассказывай, как ты?
— Нечего рассказывать, дядя Паш, — Андрей грустно усмехнулся, — спёкся ваш племянничек.
— Ерунда, мальчик, не ты первый, не ты последний. Главное, живой, остальное не важно. Трудности, они знаешь, только закаляют характер. Уж поверь старику. Мы с твоим отцом…
Дядя продолжал говорить, но Андрею вдруг показалось, что старик просто пытается заболтать его. Умело треплется, чтобы потянуть время. Он мотнул головой, отгоняя мысль.
— …Давай помянем, чтобы ему в раю не жарко было.
В руках старика появилась стальная фляжка. Андрей поднёс её ко рту и запрокинул голову. Но только смочил губы — дорогой коньяк отдавал запахом бараков ЛИМБа. Старик тоже отпил и похлопал Андрея по плечу.
— Я в тебе не сомневался. Наша порода, правильная. В каком дерьме не топи — выплывем и наваляем обидчикам.
— Поздно, дядя Паш. Нет смысла наваливать.
— Не раскисай. Давай ещё по одной, за возвращение.
В этот раз Андрей всё же сделал глоток. Но не почувствовал вкуса. А следом лицо дяди выцвело, потеряло цвет, стало чёрно-белым, как на старой фотографии, с чёрточками-царапинами на глазах.
Компенсация, говорил еще в ЛИМБе Захаров. Ощущается плохо, но может спасти жизнь. Потерпишь, говорил Захаров. Когда скованная пси-масса чувствует опасность, то пытается помочь. Не в силах достучаться до разума, она режет гамму ощущений, сигнализируя — берегись, сконцентрируйся! Такая вот загогулина, говорил Захаров.
Андрей судорожно огляделся. Они были одни в пустом сквере.
— Эх, был бы твой батя жив, может, и по-другому всё получилось. Вдвоем бы тебя вытащили. А так… Развели вас, как щенков. Пару раз спровоцировали, наехали, вы и поплыли. Бери тёпленькими.
Слова старика зацепили, дёрнули.
— Дядь Паш, погоди. Нас подставляли специально? Это…
— Забудь. Поздно что-то менять. Не надо копаться в грязном белье, там дерьма хватит всех закопать и сверху гору насыпать.
Не скажет — понял Андрей. Старый хитрец, окопавшийся в своем министерстве, знает очень много. Но делиться не будет, даже с племянником.
— Давай о тебе подумаем. Что делать собираешься?
— Не знаю. Хотел пока не высовываться, осмотреться.
— Правильно. Ты всегда умный был. Сиди тихо, ни во что не влазь. Обязательно устройся на работу, хоть грузчиком — чтобы тебе социализацию зачли. Никаких, даже случайных, контактов со своими. Понял? На километр обходи.
— Ага.
— Вот, на первое время, — старик сунул ему в руки толстый конверт, — считай, подъёмные.
— Спасибо.
— Не за что. Я твоему отцу больше должен.
Дядя похлопал его по плечу и встал, тяжело опираясь о колени.
— Меня ждут, к тебе на обед только вырвался. Вот номер, — он протянул Андрею визитку, но в руки не дал, — запомнил? Это мой запасной номер. Будет тяжело — звони.
Андрей тоже поднялся с лавочки. Старик порывисто обнял племянника, крепко пожал руку и, не оборачиваясь, пошёл к выходу из сквера.
Смотря вслед удаляющейся фигуре, Андрей чувствовал, как пси-масса отпускает кнопку тревоги. К зрению возвращался цвет, на языке появилось коньячное послевкусие. Оставалось только пожать плечами, сунуть конверт за пазуху и пойти в другую сторону.
Старика на выходе из сквера ждала машина. Водитель предусмотрительно распахнул дверь перед начальником.
— Куда, Павел Степанович?
— Обратно, Максим.
Развалившись на заднем сиденье, старик унял дрожь в пальцах и вытащил телефон.
— Алло! Петр Арсенич, не побеспокоил? Как ты, будешь на юбилее? Ждём, очень ждём. Как обычно, да.
Он выслушал собеседника, качая головой и хмыкая.
— Распоряжусь, не волнуйся. Да, вот еще. Хотел тебя попросить: дай своим команду, пусть приглядят за моим племяшом. Да, тем самым. Поставь на него комиссара пожёстче. Если дёрнется — обратно его, на зону. Хорошо? Ну вот и ладушки. Тогда ждем, до встречи.
Старик отключил телефон и полез в карман пиджака за таблетками. Страх и отвращение преследовали его с первого дня, как он узнал о психотах. Особенно нервировало, что одним из них оказался племянник. И было очень жаль, что этот выродок слишком похож на покойного брата, а сроки в ЛИМБе недостаточно длинные.
Домой Андрей возвращался в приподнятом настроении. Да, осадок от встречи остался. Он ждал вовсе не короткого разговора на лавочке. Но карман грел пухлый конверт, и Андрей уже прикидывал, на что его потратит. Как же хорошо, когда не надо думать, где взять самое необходимое!
Погружённый в приятные мысли, Андрей зашёл во двор своего дома. Оказалось, судьба любит сшибать влёт тех, кто слишком радуется. На лавочке у крыльца сидел полицейский. Страж порядка напоминал колобка — пухлый, с широким лоснящимся лицом и животом через ремень. Фуражку он снял и положил рядом с собой, блестя на солнце гладкой лысиной. В одной руке полицейский держал бумажный кулёк, а другой брал оттуда семечки и, как автомат, кидал в рот. Под ногами уже скопилась целая горка чёрной шелухи. Добродушный толстяк заметил Андрея и впился взглядом, как ржавыми пыточными крюками.
— А вот и хозяин!
Толстяк даже не подумал встать. По-хозяйски махнул рукой, подзывая ближе.
— Жду, жду, а тебя всё нет. Гуляешь? Хорошее дело, полезно.
— Чем обязан?
— Добрый денек, м-м-м-м, — полицейский задумался, вытащил телефон и сверился с записями, — Андрей Викторович. Это ведь ты? Извини, я по-соседски зашел. Вижу, обживаешься, решил заглянуть, представиться, так сказать. Тралов я, участковый.
Колобок вытащил бордовые корочки, помахал ими в воздухе и спрятал обратно.
— Очень приятно, — Андрей изобразил приторную улыбку.
— Мусор, смотрю, у тебя, — толстяк ткнул пальцем в кучу из пакетов с хламом, оставшимся от уборки, — на помойку около школы относи. Не рядом, зато бесплатно. А к соседям не кидай, не любит народ, когда в их баки чужие бросают. Ты себе тоже закажи, для удобства.
Андрей нервно кивнул. Причём тут мусор? Или соседи успели нажаловаться?
— Вижу, ты человек опытный, так сказать, битый жизнью, — Тралов неприятно рассмеялся, — Надеюсь, проблем с тобой не будет. Прошлые жильцы плохо тут прижились. Шумели, водили непонятно кого. Соседи постоянно жаловались. А с тобой всё тихо будет. Да?
Полицейский раздражал своей болтовней и едким взглядом. Не колобок, как показалось вначале, а надутая бородавчатая жаба.
— Я понимаю, только откинулся, душа праздника хочет и всё такое. Понимаю. Но чтобы без бузы. Усёк?
На секунду Андрею показалось, что вокруг снова ЛИМБ. Сердце трепыхнулось испуганной птицей.
— Давай, покажи документы, и пойду я. Тебя отмечу и сразу дальше. Вас много, а я один.
Андрей достал справку и протянул незваному гостю.
— Ага, всё правильно. Чистый Комитет о тебе сразу предупредил. Всех вас под колпаком держат. И правильно, погуляли уже. А я за тобой прослежу, чтобы не шалил. А то не дай бог, конечно, не явишься на очередной укол, а мне беспокойство, нервы. Почему не проследил. Так что учти — если что выкинешь, сразу в Комитет докладную. Понял?
Глаза-крюки впились глубже.
— Да.
— Вот и молодец.
Не торопясь, Тралов прошёлся взглядом по справке. Сфотографировал телефоном.
— Держи свою бумажку, Андрей Викторович. Насчет уколов своих не забывай. Если что, я напомню, записал твой график.
Участковый встал. На голову ниже Андрея, полицейский смотрел на него сверху вниз.
— Будут проблемы — заходи. Я через три дома от тебя живу. Разберемся. Я всем помогаю, должность такая. Ну, давай.
Тралов выкатился со двора, оставив после себя горку шелухи, кислый запах и совершенно испорченное настроение.
В сарае Андрей нашёл ржавый совок и лысый веник. С чувством гадливости смёл шелуху от семечек и выбросил в мусорное ведро. Протер скамейку, где сидел участковый. Пошёл в дом и на всякий случай спрятал на мансарде под половицей конверт с деньгами. Сварил кофе, включил телевизор и долго пялился в экран пустым взглядом, пока не поймал себя на том, что мысленно придумывает остроумные ответы дураку-участковому.