Например, если Серхио не мог быстро решить математическую задачку, он расстраивался и иногда плакал. Сочиняя рассказ или рисуя картину, он часто комкал листок и начинал заново. Его учительница неоднократно слышала, как он бормотал: «Я не умный» или «Сочинения – это не мое». Периодически она пыталась объяснить Серхио, что ошибки – это нормально: от него вовсе не ждут, что все получится с первого раза. От этих слов мальчик расстраивался еще больше. В довершение ко всему он приходил в сильное возбуждение во время простых тестов по правописанию, объясняя это страхом получить плохую отметку.
Самой большой проблемой Серхио было то, что он считал себя «перфекционистом». По всей вероятности, это слово использовали его родители или другие взрослые: они видели, как он был строг к себе, когда что-то не удавалось.
Беспокойства Серхио могли быть обусловлены множеством потенциальных факторов. Я связалась с его обеспокоенными родителями и предположила, что визит к детскому психотерапевту может помочь выявить стойкие представления и мысли, которые и вызывали такое состояние.
Через несколько месяцев после того, как наши занятия закончились, родители Серхио сообщили, что мальчик установил прочные отношения со своим новым терапевтом. В присутствии детей терапевт держался весело и непринужденно, и Серхио с удовольствием играл с ним в пинг-понг. Игровая терапия предполагала участие всей семьи, что дало мальчику возможность высказать свои беспокойства и опасения. В конце концов он научился отличать конструктивные мысли от мыслей, которые только мешают. Родители были чрезвычайно благодарны терапевту за то, что он помог Серхио обрести контроль над порхавшими в его разуме «колибри», как он сам называл свои мысли. Творческий когнитивно-поведенческий подход, который предложил терапевт, позволил Серхио по-новому взглянуть на мысли, питавшие его тревожное поведение, и эффективно управлять ими.
Дарий пошел в третий класс новой школы спустя несколько месяцев после того, как его семья перебралась в Америку из другой страны. Его отец, гражданин США, учился в колледже и провел всю свою взрослую жизнь на Востоке. Однако со временем политическая ситуация вынудила его и его жену переехать к родственникам в США. Это решение далось им нелегко: переезд означал, что Дарию придется оставить все, что ему было знакомо и дорого, – своих друзей, свой дом и свою школу.
Вскоре после начала учебного года новые учителя заметили, что Дарий часто стоял у двери класса и отказывался выходить на улицу на перемене.
Школьный психолог-консультант понимала, как важно найти первопричину поведения. В своих взаимоотношениях с детьми она придерживалась подхода, который ориентирован на отношения. Вместо того чтобы сидеть с учениками в тесном кабинете, женщина приглашала их на прогулку по территории школы. Во время одной такой прогулки Дарий признался, что футбольное поле напоминает ему о прежних друзьях. Психолог не могла не заметить, что к его мыслям примешивалось чувство всепоглощающей утраты и печали. Она не сомневалась: обсуждение переезда и связанных с ним потерь – верный способ понять и побороть нежелание Дария выходить из класса.
Уже через несколько месяцев мальчик стал чувствовать себя лучше. Однажды он отважился выйти на футбольное поле, и сверстники охотно приняли его в игру. Оказалось, Дарий отлично умеет забивать голы! Постепенно новые позитивные воспоминания начали вытеснять ранее переполнявшие его грустные мысли о родной стране.
Как мы убедились в этой главе, в работе с проблемным поведением важно учитывать индивидуальные особенности ребенка, независимо от того, к какой сфере они относятся: телесных процессов, ощущений, чувств, мыслей или любых их комбинаций. Как показывает клинический материал, в основе проблемного поведения может лежать бесчисленное множество причин. Ввиду такой сложности любое действие необходимо тщательно анализировать со всех сторон.
Разумеется, ни один человек, ни один специалист и ни один подход не даст всех ответов. Как известно, единой, универсальной методики, которая помогала бы всем детям, не существует. Всех нас (во всяком случае большинство) учили по программам, предполагающим разделение разума и тела; так уж устроены современные курсы специальной подготовки. Чтобы не упустить из виду такой важный фактор, как связь между мозгом и телом, специалисты разных профилей должны работать сообща.
Вот почему в команды, работающие с детьми, целесообразно включать специалистов разных направлений. Особенно это важно в случаях, когда стандартные подходы одной дисциплины или профессии не дают ожидаемых результатов. Если вы родитель, как можно раньше заручитесь поддержкой педиатра: это позволит охватить потенциальные биомедицинские триггеры и причины (а также различные способы лечения, включая медикаментозную терапию). Если вы специалист, помните, что работа в команде или доступ к представителям других профилей – наилучшее решение.
Те, кто работает с детьми, должны действовать сообща: каждый из членов междисциплинарной команды может внести свой ценный вклад в коррекцию поведенческих проблем и социально-эмоциональное развитие ребенка[84].
Междисциплинарная команда, работающая с ребенком, включает всех специалистов, которые действуют сообща или консультируются друг с другом в процессе оказания помощи самому ребенку и его родителям. Вот неполный список специалистов, которые могут внести важный вклад в борьбу с нежелательным поведением:
• педиатры;
• специалисты по психическому здоровью и психологическому консультированию;
• эрготерапевты;
• специалисты по детскому развитию;
• педагоги, коррекционные педагоги, педагоги-дефектологи;
• логопеды;
• специалисты по развитию осознанности;
• детские неврологи;
• врачи-диетологи;
• физиотерапевты;
• специалисты по музыкальной терапии; специалисты по арт-терапии;
• специалисты по физической терапии, основанной на движении;
• специалисты по поведенческой оптометрии.
В предыдущих главах мы рассмотрели две другие ключевые ошибки, которые часто совершают специалисты и родители, реагируя на нежелательное поведение: 1) они пытаются устранить проблемное поведение до того, как установят его этиологию и 2) они не используют карты социально-эмоционального развития. В этой главе мы разобрались, почему индивидуальные различия играют решающую роль в понимании поведения. Пора переходить к практике! Во второй части книги мы поговорим о том, как именно помочь детям с нарушениями поведения. В частности, мы обсудим важность персонализированной настройки, позволяющей усовершенствовать наши текущие подходы за счет а) адаптации вмешательств к индивидуальным потребностям ребенка и б) устранения причин и триггеров, лежащих в основе проблемного поведения.
Основные моменты
• Индивидуальные особенности – это характеристики и качества, определяющие то, как мы воспринимаем окружающий мир и реагируем на него. К индивидуальным особенностям относятся внутренние и внешние ощущения, чувства, мысли и их комбинации.
• Дети (и взрослые) понимают и интерпретируют мир через сенсорные системы. Всем специалистам, работающим с детьми, необходимо иметь хотя бы базовое представление о механизмах обработки сенсорной информации. Эти знания помогут в выборе интерактивных стратегий эмоциональной регуляции и сорегуляции.
• Понимая и принимая индивидуальные особенности ребенка и ухаживающего за ним взрослого, мы можем персонализировать наши подходы к лечению, образованию и воспитанию.
Часть II. Решения
4. Главное – это безопасность
Безопасность – это лечение, а лечение – это безопасность.
В школе на поведение Матео смотрели совсем не так, как я и его родители. Мне потребовался всего один день, чтобы увидеть различие[85]. Родители забили тревогу, когда Матео был совсем маленьким: в два с половиной года мальчик так и не начал говорить. Спустя два года развивающих занятий на дому ему поставили диагноз «аутизм» и записали в коррекционный класс. Предполагалось, что учебная программа позволит решить его проблемы с коммуникацией, вниманием, взаимоотношениями со сверстниками и научением. Из-за особой конфигурации нейронных связей Матео было трудно говорить и выражать свои мысли.
Меня попросили поработать с ним, когда ему было восемь лет. На уроках он постоянно бродил по классу, беспрерывно касаясь стен и одноклассников. Посетив одно из групповых занятий, я увидела, как Матео пытается привлечь внимание своей помощницы, которая сидела рядом. Заметив, что помощница не смотрит в его сторону, мальчик вытянул руку и коснулся ее локтя.
Индивидуальный учебный план Матео предписывал персоналу игнорировать поведение, считающееся «непредпочтительным». Поэтому вместо того, чтобы кивнуть или улыбнуться, она просто отодвинула свой стул в сторону, оказавшись вне зоны его досягаемости. Матео начал энергичнее двигать руками и туловищем, потом наклонился и схватил помощницу за локоть. Помощница тихо попросила его не отвлекаться и пересела назад, чтобы он ее не видел.
Через несколько секунд Матео откинулся на спинку стула и снова на нее посмотрел. Стул опрокинулся, и мальчик упал на спину. Учительница велела помощнице отвести Матео в «успокоительную комнату» – небольшое помещение с мягким полом в конце класса. Подойдя к одностороннему окну, я увидела, что Матео грустно пинает стену, а его помощница безучастно сидит в стороне.
Наблюдая за происходящим, я вспомнила о трех главных недостатках общепринятых подходов к совладанию с поведенческими проблемами, описанных в главе 1: