случае, совершенно недостаточно учета только тех движений, которые называются строганием. Строгание является только отдельным актом, который может входить в состав и одного поведения, и другого. В этом отношении оно более молекула поведения, чем целостное конкретное поведение. Ясно, что и для гештальттеории поведение, в сущности, более молекулярно, чем молярно.
Мы видим, таким образом, что решить проблему поведения на основе теории непосредственности нельзя. Поведение — активность, и помимо существенного учета субъекта понять его невозможно.
Всякая активность означает отношение субъекта к окружающей действительности, к среде. При появлении какой- нибудь конкретной потребности субъект, с целью ее удовлетворения, направляет свои силы на окружающую его действительность. Так возникает поведение. Как видим, оно подразумевает, с одной стороны, потребность и силы субъекта, с другой — среду, предмет, который должен ее удовлетворить. Поведение представляет собой приведение в действие этих именно сил, и понять его вне потребности и предмета, ее удовлетворяющего, совершенно невозможно: конкретное действие определенных сил обусловлено конкретной потребностью, которая удовлетворяется определенным предметом. Следовательно, то, какие силы приведет субъект в действие, каково будет это действие, зависит от нужного субъекту предмета, на который он направляет свои силы: особенности действия, активности, поведения определяются предметом. Активность имеет всегда предметный характер; беспредметное действие всегда было бы хаотично, бессмысленно, лишено всякой определенности, так что никто и не смог бы его назвать поведением.
Однако предмет не определяет того или иного поведения непосредственно, рефлекторно. Это было бы допустимо только в случае возможности независимого существования этих актов, если бы они не предполагали определенной целостности живого существа, субъекта, отдельными актами которого они являются. Но живое существо, субъект как организм, представляет собой такую целостность, где целое предшествует частям, а части или частные явления возникают на основе последующей дифференциации первичной целостности, где, следовательно, не целое зависимо от частей, а, напротив, части зависят от целого. А это означает, что для осуществления живым организмом какого-либо определенного движения, какого-либо поведения или вообще какого-либо отдельного акта он как целостность должен находиться в совершенно определенном состоянии; иначе говоря, каждый частный случай его действия, его поведения предполагает индивидуально определенное, совершенно конкретное состояние субъекта как целого, которое так определяет этот частный акт его активности, как целое определяет особенности своих частей. Для того чтобы живое существо сделало хотя бы один-единственный шаг, оно как целое должно к этому соответствующим образом предуготовиться; если оно хочет сделать этот именно шаг, оно должно настроиться как целое для осуществления как раз этого шага.
Но как удается субъекту такая именно настройка, которая требуется для соответствующего акта поведения, если этот акт еще не наступил и субъект ничего не знает о нем; короче говоря, чем определяется то состояние субъекта как целого, которое предшествует актам поведения? Что определяет его структуру? Ответ ясен: поскольку связь со средой, с предметом устанавливается самим субъектом, очевидно, что окружающая действительность или предмет непосредственно воздействуют именно на него как на целое и, изменяя его сообразно с собой, вызывают в нем как в целостности сил соответствующую себе установку.
Следовательно, процесс поведения представляется нам таким образом: с целью удовлетворения потребности, имеющейся у субъекта, он обращается к окружающей его действительности. Воздействуя на него непосредственно, эта действительность настраивает его к действию по отношению к предмету, необходимому для удовлетворения данной потребности. На этой основе субъект развертывает целесообразные акты поведения, приводя в действие силы, соответствующие нужному ему предмету, и активируя их таким образом, как это необходимо для овладения этим предметом.
Следовательно, понятие установки позволяет судить, почему поведение целесообразно и имеет смысл, т. е. учитывает в одно и то же время и субъект и предметную действительность, соответствует и тому и другому; оно позволяет понять, почему в участвующих в поведении силах учтен именно определенный предмет, и в случае его наличия стимулирует нас к действию, а при его отсутствии никогда не создает действительного поведения.
Нами уже было отмечено, что зарождение и развитие психики вплоть до ее нынешнего уровня происходит в процессе взаимодействия индивида с окружающей действительностью, в процессе практики или деятельности. Следовательно, пренебрегать этим обстоятельством — значит обрекать на неуспех всякую попытку ее изучения. Поэтому изучение проблем поведения приобретает для психологии совершенно исключительное значение.
Среди этих проблем на первый план должен быть выдвинут вопрос дифференциации различных видов поведения, или, иначе говоря, — вопрос классификации их форм. Незнание того, каковы основные формы поведения, повлекло бы за собой невозможность изучения человеческой психики в связи с конкретной ее активностью. Настоящее исследование содержит попытку такой классификации.
Из чего надо исходить, классифицируя формы поведения человека? Поскольку понятие установки имеет существенное значение для понимания поведения человека, не подлежит сомнению, что и при решении данной задачи оно должно играть такую же роль. Однако одного этого понятия еще недостаточно. Существенное значение имеет проблема двигателя или источника активности, и решающую роль здесь должно играть понятие потребности. Если исходить из этого понятия, можно увидеть, что все поведение человека можно отнести к двум категориям.
Каковы эти категории? Когда у человека возникает какая- либо потребность, для удовлетворения которой ему необходим определенный предмет (например, в случае потребности в пище — хлеб), он на основе регулирующего действия установки, созданной в условиях данной ситуации, должен активировать те именно силы, которые дадут ему этот предмет. Как видим, установку поведения, как и самое поведение, определяет здесь тот предмет, потребность в котором побуждает его к активности; поведение в этом случае получает импульс как бы извне (от предмета) и направляется установкой, определенной извне. Такое поведение мы можем назвать экстерогенным.
Однако может быть и иначе. Случается, что у субъекта нет потребности в каком-либо предмете, нет, так сказать, практической потребности, средства удовлетворения которой он должен получить извне. Следовательно, в данном случае у него нет необходимости обратиться к окружающей действительности. Это не означает, однако, что он находится в состоянии бездействия, абсолютной пассивности. Естественным состоянием человека является активность, и находиться в бездействии — да и то в относительном бездействии, — он может только во время отдыха. Поэтому, чтобы его активировать, вовсе не всегда обязательно наличие у него какой- либо практической потребности, т. е. такой потребности, для удовлетворения которой необходимо какое-нибудь предметное содержание. У него может иметься потребность и в активности как таковой, т. е. потребность активации в определенном направлении тех сил, которые по той или иной причине оставались бездеятельными, потребность, которую мы можем назвать функциональной тенденцией. При отсутствии у человека необходимости действовать для удовлетворения практической потребности в роли импульса к действию оказывается эта функциональная тенденция, и он вновь принимается действовать. Активность действия в этом случае определяется уже не извне, а исходит из внутреннего импульса и направляется не установкой, первично формирующейся в процессе самого поведения, а установкой, фиксированной в прошлом субъекта. Здесь поведение свободно от побуждения извне и по своему происхождению является моментом внутреннего порядка. Подобное поведение мы можем назвать интрогенным.
Таким образом, необходимо различать два основных вида поведения — экстерогенное и интрогенное. Каждый из них содержит ряд независимых форм поведения. Каковы эти формы?
1. Как мы уже знаем, особенностью экстерогенного поведения является активация сил организма, стимулированная необходимостью удовлетворения какой-нибудь потребности: предмет здесь всегда определен потребностью. Активация сил организма при этом может быть двоякой: в одном случае наличествует предмет, но для удовлетворения потребности необходима его ассимиляция. При таком положении организму надо активировать те именно силы, которые предоставили бы ему эту возможность. Например, голодное животное активирует соответствующие роду пищи силы и в результате начинает есть. Испытывая жажду, оно производит соответствующие движения и пьет. Это — особая форма поведения, которую обычно называют потреблением.
Однако разве только движения еды и питья составляют в данном случае потребление? Конечно нет. Допустим, животное пасется. Не подлежит сомнению, что потребление состоит не только в пощипывании и поедании травы, но и в перемене места, в постоянном передвижении животного в зависимости от того, где оно находит больше травы. Допустим, что человек пьет воду; питье воды состоит не только в проглатывании жидкости, но и в поднесении своими руками сосуда ко рту. Одним словом, поведение потребления содержит по меньшей мере две главные группы движений: с одной стороны, движение органов потребления (откусывание, разжевывание, проглатывание и т. д.), и с другой — движения, необходимые для передачи предмета (например, пищи или воды) потребляющему органу, например локомоция животного к траве или к ручью.