Конечно, мы можем взять кость или что-то органическое и создать животное – все заключено в одной клетке.
Создать, а не воссоздать…
Ну можно смешать животных и виды…
Поэтому вы считаете необходимыми генетические эксперименты?
Я просто думаю, что они необходимы. Для этого нам дано сознание, чтобы мы экспериментировали.
А клонирование?
Оно абсолютно необходимо. Им нужно заниматься основательно. В течение довольно долгого времени развитие этого направления не продвигалось из-за религиозных предрассудков, а сейчас оно стоит на месте из-за научных, экономических, политических предубеждений… Мы должны двигаться дальше!
Есть те, кто считает, что клонирование может нарушить основные права человека.
Почему, если он сам этого хочет?
Я говорю с точки зрения того, кто появился путем клонирования. Можно создать сто копий человека и использовать их для трансплантации органов или превратить в рабов.
Гете написал «Вертера», и две тысячи молодых людей покончили с собой. Кто-то сказал: «Зачем он написал это? Такие вещи не должны появляться на свет». Так возникает цензура, из предположений такого типа. Но, следуя той же логике, нам нужно сжечь Библию, потому что она вызвала больше смертей, чем взрыв атомной бомбы. Или все буддийские тексты, потому что они подтолкнули множество людей к самосожжению. Все всегда опасно. Но существование этого риска не означает, что мы должны препятствовать естественному ходу вещей. Так же, как существует опасность создавать армии из зомби, есть возможность сотворить новое человечество, наделенное незаурядными умственными способностями, с большой продолжительностью жизни, изменить человека в лучшую сторону. Таков путь.
Тем не менее, если мы вспомним историю, попытки улучшения вида всегда приводили к таким тяжелым последствиям, как, например, нацизм.
Это были попытки селекционного отбора с целью получения власти. Это была не генетика, поскольку работали не над зародышем и не над клеткой. Это были мечты эпохи, вызванные желанием одной расы стать выше других и завоевать мировое господство. Но я говорю о человечестве, наделенном незаурядными умственными способностями, а не о высшей расе. Вот где должна быть применена генетика. Ты видишь, какие препоны приходится преодолевать на пути к правде? Нам в головы вбили идею о том, что генетика опасна тем, что можно будет получить нового фюрера. Давайте поменяем концепцию: создадим человечество, наделенное незаурядными умственными способностями, и примем генетику.
Вы думаете, что в будущем мир станет виртуальным, таким, каким его изображают в Интернете?
Нет, основа виртуального – реальность. Поэтому виртуальный мир всегда растворяется в реальном.
Вы думаете, что религии в их сегодняшнем понимании останутся в прошлом?
Конечно, они станут историческим феноменом. Будет существовать мистика, а старые религии отомрут. Я сильно веселюсь, когда смотрю фильмы, в которых фигурируют священники. Они словно участники карнавала: раввины, похожие на парад сумасшедших, тибетане, кришнаиты – все одеты как трансвеститы. Верующий человек не должен носить униформу.
Будут ли создаваться новые церкви?
О церквях ничего не могу сказать, знаю только, что появятся большие бальные салоны. Все эти места превратятся в помещения для праздников.
Как будет развиваться искусство?
Это можно видеть уже сейчас. Благодаря появлению новых средств рождается поливалентное искусство. То есть сейчас мы привыкли читать одно стихотворение, восхищаться одной скульптурой или картиной, приходить на одно представление в театр… В будущем все окажется в одной машине: литература, музыка, голоса, изображения, появится третье измерение. Тотальное искусство.
Как эволюционирует наше чувство времени?
Так как мы станем жить намного дольше, когда нам стукнет по три тысячи лет, мы будем счастливы оказаться старыми, потому что старость – это нахождение между космосом и вселенной. Мы будем чувствовать вселенную. Это божественный подарок, который нам дарит жизнь. Жизнь – это невообразимый подарок. Мы должны работать, чтобы улучшить это чудо.
Ваши комиксы часто посвящены внеземной жизни. Почему?
Потому что она существует. Так же, как есть метафизические проблемы, политика и все остальное. Почему в комиксе не может быть все? Самое плохое, что существует, – это жанры: комический, драматический театр, мелодрама. Я в это не верю.
Нет ни планеты, ни системы планет. Есть космос и вселенная, которые присутствуют здесь и сейчас.
Как вы считаете, может ли в какой-нибудь части Вселенной существовать более развитая цивилизация?
Конечно, это вполне возможно. Почему мы должны думать, что мы единственные живые существа во Вселенной? Ответ на вопрос о феномене сознания мы должны искать во всей вселенной, понимаемой как единство. Так же как в одном месте есть разум и жизнь, они могут быть и в другом. Эта форма жизни может быть отличной от нашей и даже непостижимой.
Искусство врачевания
Вы говорили, что организм – это скопище нерешенных проблем.
Конечно, потому что, когда ты не желаешь признаться себе в существующей проблеме, тело трансформирует ее в болезнь. Весь секрет в том, что это часто проявляется в скрытой форме. Природа хочет, чтобы человек был здоров и самореализовался, а когда он что-то подавляет в себе, проблема перерождается в болезнь.
Откуда берутся пристрастия, пагубные для современного общества?
Они появляются у тех людей, которым чего-то не хватало в детстве, и они пытаются компенсировать это таким способом. Алкоголизмом в основном страдают те, кому не хватало материнского молока. Пристрастие к героину обычно возникает из-за непризнанности, чтобы таким образом восполнить пустоту, возникшую от нелюбви.
Существует ли сумасшествие или это просто выдумка полиции, как говорил Топор?
Да, существует. Нам нужны и сон, и реальность. Наступает момент, когда собственная индивидуальность наскучивает человеку, мозг начинает функционировать бесконтрольно, и мы становимся сумасшедшими. Мозг – это постоянно расширяющая свои границы движущаяся вселенная. Мы живем в рациональной тюрьме, которая перемещается внутри сумасшедшего.
Какова самая распространенная болезнь?
Эмоциональное страдание. Нас располагает к нему цивилизация.
Вы присутствовали на многих операциях, во время которых шаманы лечили людей. Что реально, а что нет в их методах?
Это то, что я называю святым мошенничеством. Шаман разыгрывает театральное представление, имитирует присутствие силы и за счет этого воздействует на человека, открывая двери в наш таинственный внутренний мир.
Раньше вы сомневались в этих ритуалах, но потом изменили свой подход и даже стали применять новый опыт в лечении.
Я исходил из того, что не надо ни во что верить. Дело не в том, что я сомневался, я просто не хотел ни во что верить. Я хотел устранить оба полюса – веры и неверия. Ученые не верят, но верят в то, что они не верят. Это ошибка. Перед посещением шаманов нужно освободиться от предрассудков, и только после этого провести опыт и оценить результаты.
В любом случае шаман действует образно.
Конечно, потому что бессознательное работает с метафорами. Если, например, кому-то, кто причинил тебе много вреда, ты дашь шарик, выкрашенный в черный цвет, и скажешь: «Возьми, это твой рак, а не мой, оставь его у себя», – это будет метафорой.
Но больной в той или иной степени обычно противится выздоровлению.
Не в той или иной степени, а всегда, и по очень простой причине: болезнь сама по себе уже противостояние. Сопротивление организма посланию из подсознания. Формируется запрет, и поскольку ты противостоишь ему, возникает болезнь.
Когда люди приходят ко мне на консультацию и просят разложить карты таро, я борюсь с ними так, что чувствую себя командующим войсками. Провожу бой карате с клиентом, который не хочет, чтобы ему помогли. Таро – это боевое искусство, которое дает жизнь, но люди борются и сопротивляются.
Я борюсь с защитой, которая есть на каждом уровне сознания. Люди защищаются от лечения, потому что прошли определенную генетическую, социокультурную и семейную подготовку, и все это сформировало их личность. Больные люди что-то просят, хотят, чтобы их любили. Чтобы помочь им, мы должны бороться с ними, чтобы они приняли тот факт, что уже никогда не получат того, что им недодали в детстве.
Парадоксально, но в то же время больной просит об исцелении.
В действительности больной просит не об исцелении, он хочет, чтобы от него ушла боль, а не болезнь. Он просит метафизический аспирин. Хочет, чтобы исчезли симптомы, но отказывается видеть суть дела. Не хочет вдаваться в детали, потому что больше всего на свете мы боимся потерять свою идентичность.
Это как страх смерти?
Нет, это чувство гораздо сильнее, чем страх смерти. Мозг не понимает страх смерти, но очень боится потерять идентичность, что равнозначно. О человеке, потерявшем память, можно сказать, что он живой мертвец, который должен заново начинать жить.
Кроме фоновых примитивных декораций и суеверий, какие еще составляющие у шаманских церемоний?
Дело не только в примитивных декорациях. Мы не примитивны. Когда я был в Индии, снимая свой фильм «Бивень» (1978), я искал учителя. Я встретил одного, он выходил из отеля. Он был очень полным. Он разбогател, растолстел и стал до смешного прозападным. В другой раз я увидел парад садху, индийских святых людей, которые выступали против повышения цен на марихуану, – все они были наркоманами. Женщины продавали свои шелковые сари и покупали нейлоновые. И так далее. Эти примитивные люди хотели приехать сюда, вот причина большого скопления шаманов в наших городах. Все, кто приезжает спасать мир, хотят войти в цивилизацию, а привлекают их прежде всего деньги. Вот что их интересует на Западе. Смешно, что мы, уже ушедшие от примитивного мышления и пришедшие к рациональному, вновь пытаемся постичь секреты прим