А теперь еще эта чертова пыль. Я искренне верил, что псионики едва ли не бессмертны. По большому счету, чтоб я не успел, к примеру, исцелить себя в случае ранения, меня надо просто взорвать какой-нибудь особо охренительной бомбой. И то, не факт, что получится. Есть же еще психокинетика. Есть, как теперь выяснилось, прогнозирование. В общем, тяжело убить псионика. Вот так думал я всю жизнь. И не только я. Факт это известный. А теперь, что выходит? Какой-то дебильный свинец⁈ Просто в морду швырнут мне и все. Я ничего не смогу сделать.
В общем, в голове творилось черт знает что, и я бы очень хотел, чтоб меня сейчас никто не трогал. Даже Романовская заметила мое состояние, оценила его. Она почти не говорила со мной, хотя, постоянно косилась.
Но послать Шереметева к черту не позволили мне три вещи. Первое, Никита мне нужен. В том плане, что он один из тех, кто указан в списке полковника. Второе — чисто на зло Бутурлину. Прикольно смотреть, как его корежит из-за нашего хорошего общения с Наследником. Ну, и последнее, третье — мать. Раз Ликвидатор не торопится посещать меня в эти подробности, каким образом моя родительница оказалась совсем не той, кем я считал ее всю жизнь, узнаю это через Шереметевых. Она ведь неспроста явилась именно к ним.
— Так что? Нормально все? — Повторил свой вопрос Никита.
Он подошел ко мне сразу после урока. Кстати, подошел в открытую, при своих друзьях. Бутурлин правда то и дело поворачивал голову в нашу сторону, пытаясь прислушиваться к разговору. Ему явно было не по душе, что Никита преспокойно общается с тем, кто ему чуть ли не враг.
— Да. А что со мной ненормального? — Я сначала даже не понял, о чем речь, если честно.
— Ну, как же? Вчера что-то там с матерью было. Или с родителями. Поговорил? — Наследник улыбнулся. — Кстати, ты очень понравился моему отцу. А это, знаешь ли, бывает редко. Он сказал, можешь приходить в наш дом в любое время дня и ночи.
— А-а-а-а-а…Ты вот про что…Да, все хорошо. — Я оглянулся, взглядом нашел Ангелину. Она стояла неподалёку с Лопухиной и, к счастью, была увлечена подругой, которая что-то вдохновенно ей втирала. Отлично. Девчонке лучше бы не слушать, о чем мы говорим с Наследником.
— Вот и замечательно. — Шереметев хлопнул меня по плечу. — Кстати, имей в виду, я не был сторонником того списка. Но Макс…Он хороший человек. И друг тоже хороший. Просто очень амбициозен. А ты, можно сказать, покусился на его положение лидера в школе. Но когда вы разберетесь с вашим недопониманием, думаю, вполне велик шанс подружиться. Все наладится.
— Вот черт…Список…– Я нахмурившись, потер лоб. Еще одна головная боль. Реально выскочило из башки. — Забыл о нем совсем. Просто дни какие-то, сумасшедшие…А суббота завтра ведь? Этот дурацкий прием, где я должен кричать петухом и снять чулок с ее императорского высочества…
— Ага. Послезавтра. Приглашение на твое имя уже, наверное, доставили вам домой. — Шереметев усмехнулся. — Да ты не переживай. Хоть будешь кричать петухом, хоть притащишь живого петуха, хоть снимешь все чулки со всех дам на этом мероприятии, тебе ничего за это не будет. Ну…в смысле реального наказания. По головке не погладят, конечно. Однако, репутация твоего дяди… С ним никто не захочет связываться. Уверяю тебя. Думаю, если ты и отхватишь от кого, только от самого полковника Романовского. А остальные…Поговорят, потом забудут. И слушай…
Шереметев оглянулся на своих товарищей. Потом наклонился чуть ближе. Видимо, собирался поделиться чем-то интересным.
— Насчет ее высочества…Тут ещё такое дело…Макс и Елизавета, мягко говоря, друг друга на дух не переносят. У них это с детства. Макс… Он не только тебя в данном случае хочет выставить посмешищем, но и ее тоже.
Я молча кивал, слушая наставления Никиты и пытался сообразить. Кто такая, блин, Елизавета. Вернее, понятно, что она и есть ее высочество. То есть — дочь императора. Но кто она такая сама по себе. Насколько глупая может сложиться ситуация? То ли посмеётся над моей выходкой, то ли в истерику ударится. Тоже немаловажный момент.
Просто я об императорской семье вообще ни черта не знаю. Кроме имён и того факта, что император у нас — лицо чисто номинальное. Все это знают. Но один черт, как ни крути, он — император. И дочь его — далеко не последняя девица в Империи. Однако, хоть убей, ничего вспомнить о ее высочестве я не смог. Если жизнь богатеев никогда меня не интересовала, то уж императорская семья и подавно.
— В общем, так скажу…– Шереметев снова оглянулся в сторону Бутурлина. — Отступать тебе, конечно, нельзя. Так ты признаешь поражение. Но постарайся с Елизаветой все превратить в шутку. Причем, шутку именно твою. Чтоб Макс там никак не фигурировал. А то скандал сто процентов тогда раздуют. Дядя твой, конечно, все уладит. Но зачем нарываться на гораздо большие неприятности, чем они могут быть при хорошем раскладе.
Наследник кивнул мне и не попрощавшись, направился к своим друзьям.
— Как интересно…– Романовская подкралась настолько неслышно, что ее голос, внезапно раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть.
— Ты че, блин…Подслушивала? — Я уставился на девчонку недовольным взглядом.
— А что мне ещё делать, если все вокруг врут. Скрывают. — Ангелина поджала губы
— О чем ты? Не пойму…
— О чем⁈ — Девчонка вдруг схватила меня за край школьного блейзера и потащила в сторону лестницы. — Сейчас я тебе популярно расскажу, о чем…
Количество врагов растет, а количество друзей остается все таким же — никаким…
— Где ты вчера был? Где вы с отцом были? Вернулись поздно, разбежались по своим комнатам. Он даже впервые не поговорил со мной о том, как прошёл день. Впервые! За чертову уйму лет!
Романовская пыхтела, словно электрический чайник, который вот-вот закипит. Честно говоря, я немного опасался, что она кинется в драку. Серьезно. Девчонка стояла напротив меня, сжимая и разжимая кулаки. Скулы у нее заострились, губы побелели от напряжения.
Вот что значит, быть единственной любимой доченькой, а потом вдруг узнать — весь мир не вертится вокруг тебя. Спасибо моей сраной жизни, что я сразу был сам по себе. Как говорится, если не хочешь разочаровываться, не очаровывайся.
Я — с самого начала жил в дерьме. Жил в дерьме, вырос в дерьме, привык к дерьму. Поэтому мою психику сложно раскачать какими-то глупыми переживаниями. Мне вообще иногда кажется, я не способен испытывать те эмоции, которые свойственны остальным людям. Нет, ну привязанность, например, да. Злость. Раздражение. Гнев. Интерес. Любопытство. А все остальное… К примеру, какая-нибудь дебильная любовь…
Не успел мысленно произнести это слово, как в голове вдруг чётко возник образ Насти. Да ну на фиг! Хватит! Нет ее больше. Все. Тут вон истерит Романовская. Надо с ней разбираться, а не думать о том, что ушло навсегда.
— Слушай…– Я оглянулся по сторонам в поисках подмоги.
Не в том смысле, что Лина может причинить мне реальный вред. Это — смешно. Но и драться с девчонкой совсем не хочется. Сумасшедших, психованных баб вокруг меня становится слишком много. Я еще от вчерашней блондинки не отошел, а теперь Ангелина исполняет. Мне вообще, если честно, сейчас не до ее претензий. Хотелось, чтоб поскорее прошли уроки, меня забрал человек Ликвидатора, отвез в Особый отдел и я, наконец, получил хоть какие-то ответы хоть на какие-то вопросы. Например, что за хрень со свинцом⁉ С пацаном хотел бы поговорить. С этим Семеном. Как-никак он — первый член нашей команды. Нашей… Хрен там. Моей команды.
Как назло, ученики, пребывая в эйфории от большой перемены, активно тусовались где угодно, но только подальше от той части коридора, где я находился в обществе Романовской. И Варю где-то носит, блин…
Когда не надо, Лопухина трется рядом, словно приклеенная. Когда она точно нужна, чтоб отвлечь подружку от ненужных разговоров, хрен дождёшься.
— Давай, ты отца спросишь сама. А? — Я посмотрел на злую Романовскую. Ее просто плющило и таращило со страшной силой. — Не уверен, что мне надо говорить об этом с тобой. Все-таки, дела Особого отдела, знаешь ли…
— Да неужели? — Лина всплеснула руками, а потом с силой ударила меня кулачком в плечо. — Я знаю, где вы вчера были! Вот эта история с торговым центром… Ваших рук дело? Ваших? Ну⁈ Говори!
— Еще раз повторяю. — Я очень даже пытался держать себя под контролем. Хотя, начал злиться не меньше Романовской. Что это за допросы, интересно? У девчонки проблемы с адекватность, так пусть решает их самостоятельно, а не за мой счет. Ревнует папочку? Ок. Ему и надо предъявлять. — Спроси отца. В чем вопрос? Если он сочтёт нужным, то расскажет.
— Вопрос? — Девчонка сузила глаза, прищурившись. Смотрела она только на меня. Причем, смотрела не отрываясь. — Вопрос в тебе. Ты и есть вопрос. Пока не было тебя, мы прекрасно жили. Отлично. Отец доверял мне. Он посвящал меня во все. После исчезновения матери отец заменил ее. Но стоило появиться какому-то дебильному псион…
Я не дал ей договорить. И кстати, мои следующие действия не были обдуманными или спланированными. На автомате шагнул к Ангелине, закрыл рот ладонью, а потом, обхватив за талию, подтолкнул в самый угол. По сути, выглядело это так, будто я прижал ее к стене, при этом прижимаясь всем телом сам.
— Ты дура? — Говорил шёпотом, но вышло со злостью. А я и правда был зол. Достали! Дурацкая семейка! — Чего орешь на всю школу? Устроила тут истерику. Да мне на хрен твой папаша не нужен. Если бы у меня был выбор, я предпочёл бы держаться от вашей дебильной компашки подальше. Психи. Оба вы психи. Помешанные на черт знает чем. Вот только выбора не было. Прикинь? Твой обожаемый папочка мне его не дал. Так что хватит валить все с больной головы на здоровую. Ясно?
Девчонка замычала и начала извиваться. Я так подозреваю, вряд ли это было проявлением радости от нашей близости. Судя по ее злым глазам, она намекала, чтоб я убрал руку, а еще желательно и вторую, которой прижимал ее к стене.