Ничто не напоминало о случившемся вчера. Северян точно след простыл, а в конюшне, куда девушка зашла проведать Пламеня, не осталось ни единой приметы произошедшей стычки. Мерина в соседнем деннике тоже не было.
Решив, что все обернулось к лучшему, Гнеда, тщательно проверив свой облик и накрепко увязав волосы под шапкой, вышла на улицу. Она все еще остерегалась принимать свой естественный вид, сомневаясь, как отнесутся к одинокой девушке, слоняющейся по городу, и решила притворяться, будто ищет службы для сестры. Из-за отсутствия бороды и усов она, пожалуй, походила на мальчишку, но во всем остальном стать Гнеды не сильно выдавала в ней девушку.
Нынче Стародуб уже не казался ей непривычным и враждебным. Тут и там девушка набредала на капустники и огороды, всюду мельтешили кучки деловитых куриц, коз и гусей. Некоторые части города сильно напоминали чрезмерно разросшуюся, грязную деревню.
Гнеда уже успела зайти в несколько дворов, где ей хоть и отказали, но вежливо и по-людски, когда на плечо девушки откуда ни возьмись слетел Злой. Гнеда привыкла к частым отлучкам птицы и теперь лишь усмехнулась, погладив ее по рябой грудке.
– Где ты пропадал всю ночь, гулена? – спросила она с шутливым упреком, но соколок как ни в чем не бывало отвернулся, принявшись с независимым видом рассматривать небо.
Присутствие пернатого друга приободрило Гнеду, и она даже не заметила, как оказалась на противоположной стороне реки. Ноги сами перенесли ее через мост, и девушка решила, что среди здешних богатых домов вероятность наняться даже больше.
Просторная усадьба, не уступающая Кранн Улл по размеру, вольготно расположилась на самом берегу, и Гнеда, немного волнуясь, несмело вошла в распахнутые ворота. Ей тут же преградил дорогу человек при копье и мече, выглядевший не хуже княжеского привратника. В других дворах подобного не бывало, и девушка подивилась, как эта сторона реки отличается от той, торговой.
– Зачем, парень, пожаловал? – подозрительно спросил охранник, ощупывая Гнеду с ног до головы цепким взглядом.
Девушка сглотнула и ответила:
– На службу наняться.
В отличие от стражников на городских воротах, у этого воина самонадеянность мальчишки улыбки не вызвала.
– Не слыхал, чтобы господину нужны были люди, но, коли охота, поди, попытай судьбу, – безразлично ответил он. – Во-он туда ступай, спроси Жука, ключника, – добавил привратник, указав пальцем куда-то в глубину двора.
Гнеда поклонилась и поспешно засеменила туда, где шла оживленная жизнь. Конюх заводил в стойло лошадь, женщины тащили корзины с овощами и выстиранным бельем, тут же носились мальчишки, и все как один отвлекались от своих дел, чтобы поглазеть на чужака.
– Люди добрые, кто здесь Жук? – выкрикнула Гнеда, но дворня продолжала молча созерцать ее.
Два молодых служки начали о чем-то с ухмылкой переговариваться. Портомойница опустила корзину, водрузив руки на крутые бока, и уставилась на парня с уничижающим прищуром. Откуда-то с крыльца послышался короткий смешок.
Гнеда покраснела сначала от стыда, а затем от злости.
– Мне ключник надобен, подскажи, сделай милость, где найти его? – повторила девушка, обратившись к первому попавшемуся под руку.
Человек, сжимавший кнут, должно быть возница, имел довольно устрашающий вид, и Гнеда уже внутренне съежилась оттого, что обратилась именно к нему. Но, как ни странно, он, застигнутый врасплох тем, что из брошенных в пустоту слова вдруг превратились в предназначенные именно ему, смущенно ответил, указывая вперед:
– Да вот же он, Жук-то!
Гнеда обернулась и увидела прямо перед собой коренастого человека с круглым маслянистым лицом.
– Чего надо? – грубо спросил он, сложив руки на груди и чуть повернув голову набок.
– Службы я ищу, – почти сердито ответила девушка, уже надеясь, что получит отказ. Работать под началом такого неприятного человека совсем не хотелось.
– А на что ты годишься, постреленок? – насмешливо спросил Жук, немного отклоняясь, чтобы получше разглядеть пришлого. – Тощий какой, в чем только душа держится. Сколько ж тебе зим? Давно мамка-то от груди отлучила?
Гнеда почувствовала, как что-то темное и страшное поднимается с самого дна ее души, и со всей мочи сжала кулаки. Она даже открыла рот для ответа, но ключник и не ждал того.
– Нет, вы поглядите на него! Только высунул нос из своей зачуханной деревни, так сразу не куда-нибудь, а к самому господину Судимиру ему на подворье надо! Что уж там, ступай сразу к князю, может, там тебя приветят! Нету для вас у меня места, что ж вам тут всем медом-то намазано? – Ключник все сильнее распалялся, несмотря на молчание девушки, гнев которой вдруг приутих от упоминания знакомого имени. Уж не тот ли это самый Судимир, про которого ей рассказывал Фиргалл? – Да еще смотри-кось, кого притащил! – не унимался Жук, тыча пальцем в Злого, который подобрался и в самом деле неприветливо поглядывал на кричащего человека. – Да он нам всех цыплят поперетаскает! Убирайся вон со своею стервою!
– Батюшка Жук, да шею ему надо свертать, и вся недолга! По прошлому-то году какого нам разбоя коршун учинил! А этот еще небось тапереча нарочно напустит свою птицу окаянную. Хватай его да отворачивай башку! – раздалось сбоку, и Гнеда, к своему изумлению, узрела вполне миловидную пожилую женщину, от которой меньше всего ожидаешь таких кровожадных речей.
Поняв, что дело заходит далеко и люди не на шутку взбудоражились, Гнеда сгребла Злого в охапку и с силой подбросила в воздух.
– Лети, Злушка, лети скорей! – крикнула она ему вдогонку, даже позабыв придать голосу хоть малое подобие мужественности. – Совсем вы здесь одурели, пустельги от коршуна отличить не можете! – заорала Гнеда, чувствуя, как глаза застилает пелена. – Да он ведь крошечный и только добро делает, на мышей охотится!
– А мы его сейчас стрелой, – раздался с крыльца насмешливый голос, показавшийся…
Резко развернувшись, Гнеда увидела, как со ступенек поднимается человек, одновременно натягивая тетиву небольшого лука. Не помня себя и не раздумывая ни мгновения, девушка кинулась на него, вышибая оружие из рук. Лук отскочил на землю, и в резко наступившей тишине она услышала свистящий выдох. Улыбка постепенно сползала с лица молодого мужчины, стоявшего в полушаге и буравящего ее холодным немигающим взглядом. Только теперь, с запозданием, которое, наверное, будет стоить ей жизни, Гнеда поняла, что он натянул тетиву вхолостую и не собирался стрелять, намереваясь лишь позабавиться. На его щеке медленно, будто цветок, распускалось красное пятно от удара, который девушка нанесла нечаянно, задев юношу в своем бездумном порыве. Но эти мысли проносились, не затрагивая сознания. Все было неважно, потому что напротив нее стоял Бьярки.
Гнеда сглотнула и провела грязным кулаком по лицу, стирая навернувшиеся слезы. Голос рассудка кричал, что она должна повиниться сейчас, вымолить хоть на коленях его прощение и убраться подобру-поздорову из проклятой усадьбы. Но в ушах все еще стояли несправедливые оскорбления, которыми осыпал ее Жук, и насмешки дворни за спиной, а самое главное, он, Бьярки, посмел целиться в ее маленького друга, не сделавшего этим людям ничего дурного.
Гнеда почувствовала, как волна ярости пробивается через все заслоны, и, вопреки здравым доводам, вместо слов раскаяния у нее вырвалось:
– Силы много не надо в беззащитную птаху стрелы метить, а глузду – и того с ноготок.
Тишина стала такая, что, кажется, куры и те перестали клевать. Лицо Бьярки побелело, отчего след от удара заалел пуще прежнего, а у носа проступили бледные веснушки. Те самые, которые… Но Гнеда снова не успела додумать, потому что злые глаза юноши сузились, и он выплюнул:
– Ах ты, пащенок!
За словами тут же последовал сильный толчок, и Гнеда с жалобным всхлипом отлетела в сторону. Кто-то из женщин взвизгнул, а кровожадная старушка в страхе закрыла рот рукой. На мгновение что-то похожее на сострадание промелькнуло в очах Бьярки, но тут же исчезло, когда он заметил, что его обидчик устоял на ногах.
– Да тебе, я вижу, жизнь не мила, лапотник? – медленно выговорил Бьярки, надвигаясь на девушку и безотчетно ощупывая пустое пространство возле левого бедра, где обычно висел меч. Нынче он был в своем доме и ничего кроме ножа за поясом не имел.
Гнеда держалась за ушибленное плечо, с ужасом понимая, что он просто убьет ее сейчас, голыми руками, и ей некого в этом винить, кроме себя самой. Девушка сдавленно вдохнула, лихорадочно сопоставляя в уме свои знания. Если это усадьба Судимира, то Бьярки, выходит, кто? Глаза Гнеды судорожно пробежали сверху вниз по телу юноши. Чистая голубая рубаха из тонкого сукна, под которой на шее виднелась белая горловина нижней сорочки. Пояс, расшитый блестящими узорчатыми бляхами, сапоги на ногах. Это явно не было одеждой челядина.
Оценивающий взгляд Гнеды не укрылся от Бьярки и только сильнее взбесил его.
– Что пялишься? – прошипел он сквозь зубы и, быстро нагнувшись, вытащил из-за голенища плетку.
От страха у девушки начал подрагивать подбородок. «Повались ему в ноги, проси пощады!» – вопило внутри, но вновь, будто повинуясь какому-то нашедшему на нее безумию, Гнеда прерывающимся голосом выкрикнула:
– А я вижу, ты на безоружных только горазд нападать!
По рядам зевак прошел восхищенный ропот, а откуда-то послышалось тихое, но разборчивое:
– Остер топор, да и сук зубаст!
Красивые брови Бьярки изогнулись у переносицы, и, кажется, удивление на миг заслонило собой ярость.
– Жирко, – не отрывая взгляда от сжавшейся девушки, приказал он, – а ну принеси два меча, что похуже, из оружейной, живо!
Белобрысый отрок, стоявший среди зрителей, сорвался и со всех ног помчался куда-то. Бьярки с холодной усмешкой продолжал смотреть на Гнеду, и девушка прилагала все усилия, чтобы выдержать взор его голубых, как цветок льна, глаз.
Не прошло и нескольких мгновений, как мальчишка вернулся, держа в руках два почти одинаковых недлинных клинка. Бьярки не глядя забрал у него один и кивнул в сторону Гнеды с такой небрежностью, что у девушки подкосились ноги. Трясущимися руками она приняла второй меч – простой, без украс, похожий на тот, которым учил ее уму-разуму Фиргалл.