— Меня волнует другое, Софос.
Маг покосился на первого министра. Тот стоял молча, готовый в любой миг оказать помощь мечом или советом. Даже встал он так, чтоб закрыть пламя собой. Преданный и предусмотрительный.
Именно первый министр настаивал на крайних мерах.
— Понимаю, ваше величество. — Старик промокнул лысину надушенным платком, что совсем не спасало, когда вокруг смрад и жар огнедышащих чудищ. — Результаты не столь явные, как мы ожидали. После приучения к плоти орхов эксцессы все равно случаются.
— Кроме жены охотника, который породнился с врагом, драконы сожрали еще трех исследователей, — дал краткую справку первый министр.
Смотрел он только на Алистию. Его зеленая накидка скрывала широкоплечую фигуру в броне, из-под ладони на эфесе мрачно поблескивал рубин — фамильная драгоценность, доставшаяся от прадеда. Знаменитый предок был столь же отважным и беспощадным воином.
Кровавые отсветы поползли по лицу Софоса.
— Ваше величество, для драконов нет разницы, кем ужинать вместо оленя — лильфом или орхом. Но опыты продолжаются, — поспешно добавил маг.
За решетками развалились крылатые ящеры. Мощные лапы подрагивали во сне, когти вгрызались в камень, оставляя глубокие борозды. Чешуя топорщилась и скрежетала. Один дракон вдруг поднял голову и шумно втянул воздух. На лильфов уставился узкий зрачок, жаркое дыхание обожгло щеки. Алистия непроизвольно отступила.
— Не беспокойтесь, ваше величество, они сытые, — успокоил Софос.
— Представьте, что будет, если орхи первыми натаскают драконов, — вновь подал голос первый министр.
Маг категорически затряс головой:
— Ваше величество, опыт показывает, что это невозможно в короткие сроки. Если упорно трудиться, следующее поколение драконов при равном выборе однозначно предпочтет мясо орхов, а еще через одно-два поколения можно добиться устойчивой привычки к определенному типу пищи.
— Нам не дадут столько времени, — отрезал первый министр. — Софос, вы потомственный маг, что вам нужно для применения знаний, которых нет у других? Только скажите. Мы предоставим все необходимое.
Софос даже не повернулся к нему:
— Магия — искусство исполнения желаний с помощью законов природы. Вопреки природе ничего сделать нельзя.
— Наследники великанов создали боевых драконов из ящерок-летяг, которые питались стрекозами, — напомнила Алистия. — Смогли они — сможем и мы.
Мага будто ударили.
— Ваше величество, темная магия проклята, а смысл заклинаний вроде «генная инженерия» давно утрачен, — донесся тихий старческий голос. — Любого, кто обратится к проклятым знаниям, постигнет судьба гроллей.
Усмешка тронула губы первого министра. Алистия понимала его как никто — мыслить обычными категориями, когда на кону судьба народа, нельзя. Бледный зажившийся старик этого не понимал.
Корона невыносимо давила, стягивала виски, впивалась в мозг невидимыми зубьями. Внутри черепа, как зверь в клетке, билась единственная мысль: «Мы должны успеть первыми».
— Софос, мне нужен результат.
Говорить больше не о чем. Она смерила мага взглядом, от которого тот опустил глаза, и развернулась к лестнице.
— Ваше величество, в ответ орхи выпустят своих драконов, — с дрожью прозвучало вслед.
Без сомнений. Поэтому нужен упреждающий удар.
Голова, в конце концов, не выдержала тяжести. Алистия сорвала корону и, наплевав на церемонии, бросилась вверх по лестнице — наружу, к солнцу и свету.
«Мы должны быть первыми. Вторых не будет».
Волле сидел у костра в пещерном зале и обгрызал козлиную ногу. Пахучий жир стекал по жестким, как проволока, бакенбардам и колючему подбородку. Когда он отрывал зубами очередной кусок, по стенам скользнула тень. Не переставая жевать, Волле буркнул:
— Гери, что слышно?
Из сумрака мерцавшего факелами коридора бесшумно выплыла фигура. Несколько выдававших возраст шагов привели ее к огню, где темный силуэт оформился, наконец, в закутанного в плащ сухопарого орха с проседью.
— Недобрые вести, мой вождь. Лильфы готовятся к первому удару.
Волле выпрямился, потускневший взгляд пробежал по увешанным оружием стенам зала. Луки, копья, топоры… Смешно. От огня и могучих клыков не спасут ни сталь, ни камень.
Все началось во времена прадедов, когда гролли с Горького моря, наследники великанов, напали на враждовавших с лильфами орхов. Амолия Лесная, прабабка нынешней владычицы, оказалась мудра. Новый враг силен, и вслед за горами, несомненно, падут леса. Чтобы выжить, извечные соперники объединились: против общего врага плечом к плечу стояли орх и лильф.
Гроллей отбросили к морю. Под знамена встал каждый, кто мог держать в руках оружие, решался вопрос быть или не быть целым народам.
Настало время решающей битвы. Две армии ждали сигнала. Никому — ни лильфу, ни орху — не могло прийти в голову, что ситуацию переломит один боевой дракон. Огонь, чешуйчатая броня и клыкастая ненасытная пасть — это оказалась непобедимая смесь.
Гролли выпустили единственного проклюнувшегося на тот момент дракона. Они грезили о власти над миром. Наивные. Получившее свободу «оружие возмездия» уничтожило под корень самих создателей, теперь неизвестно даже, как выглядели эти наследники великанов. Расправившись с гроллями, дракон разметал многотысячные армии союзников и планомерно выкашивал все живое — город за городом (да, тогда еще были города), деревню за деревней, потом пошла охота на одиночек… Его заманили в каменную ловушку и убили, когда от миллионов лильфов и орхов остались жалкие горстки.
Победители поделили наследство гроллей, в том числе и яйца драконов. Обе стороны обязались уничтожить страшные трофеи, но начались стычки на границе: орхи выгнали лильфов из предгорий, лильфы орхов — с лесистых холмов… Договор остался невыполненным.
Ныне с десятками драконов, которых вырастили в подземельях как средство сдерживания, ни орхам, ни лильфам не справиться даже совместно. Драконы — последний аргумент, который удерживал от войны. Их надо замуровать и уморить голодом. Но нельзя, пока есть угроза, что противник обуздает чудовищную мощь и направит в нужную ему сторону.
Лильфы думают, что научат драконов отличать лильфа от орха. Они настолько давно не выходили из своих красивых лесов, что забыли даже, откуда взялись орхи. А когда-то те и другие были одним народом. Жизнь в несопоставимых условиях сделала их разными. Поскреби орха — найдешь лильфа, и наоборот. Выпущенные драконы уничтожат всех в любом случае — даже если случится чудо, и начнут непобедимые твари с кого-то конкретного.
— Я не хотел войны, — проговорил Волле. — Но у меня не будет выбора.
— Мой вождь, народ прожил долгие годы под твоей властью. Тебе верят как себе и готовы идти до конца. Каждый орх понимает: если лильфы натравят на нас драконов, мы выпустим своих. Зуб за зуб.
Стены пещеры эхом повторяли тихие слова Гери, отчего казалось, что весь народ подтвердил решение, которое будет концом известного мира.
Волле раздробил зубами кость и с шумом всосал запекшийся мозг. Насладиться не получилось, мысли о неизбежном перебили аппетит. Волле с горечью сплюнул.
— А ведь только начали жить.
Отзвучали последние слова клятвы, и дождь из белых лепестков обрушился на славного Кордиса и темноокую Хильде. Гости, пропуская друг друга, перешли в шатер к угощениям. Оглушал яростный грохот бубнов, всплакивала и стонала флейта, тренькали гусли. Новобрачные пустились в пляс. Молодежь немедленно поддержала, а более степенная публика расселась за столы. Взвились кубки за здоровье молодых, лильфы и орхи разговорились.
— Что скажешь, любезный? — Раскрасневшийся дядя жениха толкал в бок пожилого орха с солидным брюшком. — Наши стрелы не из ободранной вороны, белке в глаз — с гарантией!
Лильф говорил громко, при этом энергично жестикулировал, ему казалось, что до неправильно говорившего соседа так дойдет лучше.
— Цену сначала назови. Йа торговаться йумею. Йик! — отвечал орх.
Рядом спорили о полезных свойствах Лесного ручья, исток которого у орхов звался Слезой горы, и всплыл вопрос о водяной мельнице. Интерес, к общему удовольствию, оказался взаимным. Кто-то вбросил идею брать плату за осмотр достопримечательностей, другие обсуждали строительство гостиниц и организацию ярмарок…
Белые и зеленые лица перемешались, уже никто не вспоминал, где чей стол.
Ги с хрустом надкусила яблоко в карамели.
— Йэто вкусно? — сидевший с краю маленький орх делал вид, что обращается не к ней.
Ги улыбнулась.
— Попробуй.
Уши мальчика вспыхнули бурым цветом.
— Меня Томом зовут. — Он уселся рядом и тоже довольно зачавкал.
— Я Ги.
— Надо произносить «йа».
— Не, у нас так не говорят.
Мальчик задумался.
— Зато мы одинаково любим веселиться. — Задорная улыбка озарила зеленоватое лицо.
Оба посмотрели на отца Ги, который кружился с Хильде.
— Йэто точно, — с расстановкой выговорила Ги «по-орхски».
Они с Томом засмеялись. Затем они долго секретничали друг с другом о всяких важных вещах, Том пообещал сводить ее в сапфировые рудники, когда она придет в гости, а Ги рассказала новому другу про сад, цветы в котором она вырастила сама.
— Пойдем, покажу!
Взрослым было не до них: лились бессмысленные разговоры о ценах и поставках, породнившиеся лильфы и орхи безостановочно поднимали кубки, и Ги с Томом выбрались из шатра никем не замеченными. Ласковый ветер умыл лицо вечерней прохладой. Ги сразу помчалась по дорожке между деревьями, а Том замешкался.
— Ну что ты? — Она сжала кулачки и нетерпеливо подпрыгнула.
Мальчик неотрывно глядел в небо.
— Смотри, какие большие птички летят!