История подтвердила. Звезда Наполеона начала свое стремительное падение. В 1812 году он был изгнан из пределов России. В 1814-м русские войска вошли в Париж. В 1815-м Наполеон был низвергнут и сослан на остров Эльба. В марте 1815 года бежал. С 20 марта по 22 июня того же года пережил короткий триумф знаменитых Ста дней. Потерпел сокрушительное поражение при Ватерлоо. Вновь отрекся от престола. Был пленен, и остаток лет, отпущенных ему судьбой, провел пленником на острове Святой Елены.
С Россией, кроме печальных воспоминаний, его ничто уже не связывало. Правда, после его смерти произошло событие, которое многие склонны считать мистическим. После смерти Наполеона его решили похоронить в Париже, в пантеоне Дома инвалидов. Для этого было решено изготовить саркофаг из камня такой редкой породы, которая не встречается во Франции. Искали чуть ли не по всему миру. А нашли не где-нибудь, а в России. Это был так называемый «шокшинский порфир», добываемый близ прионежского села Шокша в Карелии. Запросили Петербург. Дело дошло до императора. Николай I, узнав о просьбе, будто бы сказал: «Какая странная судьба у Наполеона: в борьбе с Россией он потерял славу, и Россия же сооружает ему надгробный камень». И велел отпустить Франции камень «без таксы», то есть подарить.
От всей богатой петербургской мифологии великого французского императора осталась разве что замысловатая детская загадка, некогда сконструированная неизвестным остроумцем по законам каламбура: «Что делал слон, когда был НаПолеОн?»
Наполеон скончался в возрасте 52 лет, в 1821 году. Через четыре года при загадочных и до сих пор неразгаданных обстоятельствах в Таганроге умер император Александр I. На русский престол под гром картечи на Сенатской площади взошел Николай I. В 1825–1826 годах будет окончательно разгромлено декабристское движение, явившееся в России прямым следствием освободительной войны 1812 года и заграничных походов 1813–1814 годов, во время которых молодые русские гвардейские офицеры в ярком свете республиканских идей, господствовавших в Европе, увидели чудовищные пороки своей крепостнической родины и не пожелали мириться с этим. В скобках заметим, что после победы в Великой Отечественной войне и возвращения советской армии из освобожденной Европы Сталин испугается того же самого и подвергнет опале Г. К. Жукова, которого в определенных кругах назовут Советским Бонапартом. Лаврентий Берия начнет подготовку к его физическому уничтожению. Для этого арестуют более 70 человек-«бонапартистов» из личного окружения маршала, из которых, по замыслу Сталина, органы должны будут выбить показания против своего начальника и командира. Жукова спасет только смерть «вождя всех времен и народов». Но мы отвлеклись.
Вскоре после «умиротворения» Россия начала постепенно готовиться к первому юбилею победы над Наполеоном. К тому времени в Петербурге был всего один памятник победителям французов — Нарвские триумфальные ворота, воздвигнутые в 1814 году по случаю возвращения армии из Европы. Но ворота были изготовлены из недолговечных материалов — дерева и алебастра — и уже через десять лет пришли в ветхость и представляли серьезную угрозу для прохожих. Было принято решение возобновить ворота «в мраморе, граните и меди». Проектирование новых Триумфальных ворот было поручено архитектору Стасову. В 1834 году их торжественно открыли.
В том же году в центре Дворцовой площади был торжественно открыт грандиозный памятник победителю Наполеона в Отечественной войне 1812–1814 годов Александру I — Александровская колонна, «Александрийский столп» или «Колонна победы», как его стали называть в разговорной речи. Колонна сооружена по проекту французского архитектора Огюста Монферрана. Объектом городского фольклора Александровская колонна стала едва ли не сразу. Петр Андреевич Вяземский записал анекдот о графине Толстой, которая запретила своему кучеру возить ее мимо колонны «Не ровен час, — говорила она, — пожалуй, и свалится она с подножия своего». Как известно, колонна не врыта в землю и не укреплена на фундаменте. Она держится исключительно с помощью точного расчета, ювелирной пригонки всех частей и собственного веса. Согласно одному из многочисленных преданий, в основание колонны был зарыт ящик «отличного шампанского»: чтоб стояла вечно, не подвергаясь ни осадке, ни наклону.
Не устраивала некоторых петербуржцев и скульптурная аллегория — фигура Ангела, венчающая гранитный обелиск. Известный в пушкинском Петербурге салонный краснобай Д. Е. Цицианов, возраст которого к тому времени приближался к 90 годам, будто бы говорил: «Какую глупую статую поставили — Ангела с крыльями; надобно представить Александра в полной форме, и держит Наполеошку за волосы, а он только ножками дрыгает».
В 1840-х годах в Петербурге был хорошо известен каламбур, авторство которого приписывали профессору Санкт-Петербургского университета В. С. Порошину: «Столб столба столбу». Кто был кем в этом маленьком фразеологическом шедевре, петербуржцам рассказывать было не надо. Согласно преданию, придать лицу Ангела сходство с лицом императора Александра I, одновременно указав скульптору Б. И. Орловскому, что морда змеи, попранной крестом Ангела, должна походить на лицо Наполеона, приказал царствующий император Николай I. Столб Николая I Александру I.
Но основные торжества были приурочены к открытию памятников полководцам Отечественной войны Кутузову и Барклаю-де-Толли. Памятники были открыты 29 декабря 1837 года в ознаменование 25-й годовщины изгнания Наполеона из России. Памятники установлены симметрично на площади перед Казанским собором, лицом к Невскому проспекту. Бронзовые фигуры отлиты по моделям, исполненным скульптором Б. И. Орловским, и установлены на высокие четырехгранные пьедесталы.
Оба памятника, составившие общую скульптурную композицию, стали героями петербургского фольклора одновременно.
Барклай-де-Толли и Кутузов
В двенадцатом году морозили французов.
А ныне благородный росс
Поставил их самих без шапок на мороз.
Почва для возникновения ядовитых стихов и острых анекдотов была благодатная. Для этого годилось все. От отсутствия воинских головных уборов, что было сразу же подмечено в декабрьскую стужу, когда памятники устанавливались, до выразительной жестикуляции обоих полководцев, как бы разговаривающих друг с другом: «Куда и кому указывает рукой Кутузов у Казанского собора?» — «На туалет. Барклаю-де-Толли, который держится рукой за живот». Та же тема дружественной взаимовыручки звучит и в стихах:
Барклай-де-Толли говорит:
— У меня живот болит.
А Кутузов отвечает:
— Вот аптека. Полегчает.
Не повезло Барклаю и с композицией его памятника. Так случилось, что двусмысленное расположение его маршальского жезла по отношению к самой фигуре полководца породило в фольклоре расхожую романтическую легенду о необычной мести, будто бы придуманной скульптором Орловским фельдмаршалу. Согласно этой легенде, Барклай-де-Толли, придя однажды в мастерскую скульптора Орловского, когда тот работал над памятником, соблазнил жену ваятеля. А месть Орловского состояла в том, что, используя некоторые детали одежды полководца и его жезл, он создал иллюзию определенной части тела, выраженной до неприличия ярко. Правда, это обнаруживалось не сразу. Для этого нужен был определенный ракурс. Но говорили, что именно в этом и состояла необыкновенная тонкость мести: знать должны были только посвященные. Легендой не принималось в расчет даже то, что Барклай-де-Толли скончался в 1818 году, в то время как Орловский начал работать над памятником ему только в 1832-м.
Понятно, у каждого памятника были и свои, индивидуальные особенности. Так сложилось, что исторические заслуги Кутузова объективно признавались выше, чем заслуги Барклая. Поэтому на вопрос: «Почему Кутузову в Петербурге памятник поставили?» — питерские школьники, не задумываясь, отвечают: «Потому что он французам Москву сдал».
Впрочем, с отечественными героями нашего очерка можно познакомиться не только в сюжетах городского фольклора. Их подлинные изображения находятся среди 322 портретов военачальников периода Отечественной войны 1812 года и участников заграничных походов 1813–1814 годов в Военной галерее Зимнего дворца, торжественно открытой в 1826 году. О них написаны научные исследования и художественные книги, поставлены пьесы и кинофильмы. Однако, как нам кажется, фольклор придает истории их подвигов и заслуг перед Отечеством еще больше яркости, живости и выразительности, без чего память о них может преждевременно потускнеть, а может быть, и исчезнуть.
Не претендуя на истину в последней инстанцииСовременный петербургский городской фольклор
№ 9, 2008 г.
Два хронических заблуждения, одно вслед за другим, преследуют наше сознание, когда речь заходит о петербургском городском фольклоре. Сначала мы утверждали, что нет фольклора вообще, а когда выяснилось, что он есть, стали убеждать себя в том, что нет фольклора современного. С историческим фольклором понятно. Еще в середине XIX столетия, когда Петербургу едва перевалило за сто лет, в литературной среде сложилось твердое мнение, что город, имея за плечами столь юный возраст, город, построенный на пустом месте по воле одного сумасшедшего, город, не получивший в наследство никаких исторических корней, не может иметь собственных легенд и преданий. По определению. Мнение авторитетных «властителей душ» никто не оспаривал. Нет так нет.
При советской власти эта точка зрения упрочилась и получила чуть ли не официальный статус. Фольклор был сослан: сначала на периферию творческой деятельности, а затем и вообще в область диссидентства. Еще бы! Он представлял собой другую историю, историю, параллельную той, что была канонизирована на всех этапах всеобуча от школьных учебников и политинформаций в красных уголках заводов и фабрик. Фольклору там места не было. Автору этих строк памятна реакция на предложение издать книгу о петербургском городском фольклоре в единственном в то время ленинградском художественном издательстве. «Что вы, Наум