Новая задача для нового заказчика? Для кого? Кому Пугачёв должен был открыть Троицк – ворота в Степь? А другого резона громить степные крепости, где ничего взять, зато легко потерять массу людей и времени, – нет. Аксиома: там, где ходят купеческие караваны, ходят войска и снабжаются армии. И Троицк – это не только торговые, но и военные ворота России XVIII века. Как нет и другого резона обычно медлительному Деколонгу делать рывок на Троицк и буквально на следующий день после взятия[4] отбивать Троицкую крепость. Пугачёв был разбит под Троицком, ворота не открыты, пришли регулярные русские войска и этот кто-то не рискнул идти в Россию. Можно спорить: свидетельств присутствия каких-то войск в степи не опубликовано. Согласен. Но нет и прямых свидетельств отсутствия. Как не известно, что скрыто в секретных фондах.
Однако задача не выполнена. И Пугачёву остается одно – уходить. Но уходить с пустыми руками – значит уходить на смерть. Бедные изгнанники никому не нужны. Поэтому рейд по Уралу, Прикамью, Поволжью больше напоминает то, что принято именовать бандитским налетом. С возможной перспективой ухода с добычей через Каспий в Турцию или Персию. Но не удалось.
Параллельно идет сепаратный процесс у башкир. Тот самый кто-то, кого должен был через Троицк впустить Пугачёв (вероятно, родственный башкирам) мог пообещать башкирам какую-то автономию с повышением статуса по сравнению с их положением в Российской Империи. Насколько легко национальные элиты ведутся на такие посулы, мы наблюдали и наблюдаем на просторах бывшего СССР.
Рис. 5. Пугачёвщина. Художнике. С. Молодых. 1980 год
Это только гипотеза. Но она объясняет нестыковки в официальной версии пугачёвщины. А значит, должна рассматриваться, минимум, как повод для углубленного исследования.
Часть втораяПервый этап – старообрядцы
§ 2.1. Загадочный старец Василий и игумен Филарет
Чем больше мы погружаемся в тему Пугачёва, тем больше появляется ответов, и тем больше появляется новых вопросов. Например, с чего бы это простому казаку, пусть даже хорунжему вдруг пришло в голову назваться царем?
Попробуем провести параллель. Выслужившийся из рядовых хорунжий – это по нынешним понятиям – что-то вроде прапорщика[5] на офицерской должности командира взвода или аналогичной. Вспомните своих знакомых прапорщиков. Можете представить, что кто-то из них способен вот так взять и «податься в президенты»? Мы не говорим о реализуемости этого пути. Говорим о том, допускаете ли вы возникновение в сознании прапорщика такой мысли? При всём уважении к этой категории людей, подавляющее большинство из которых являются мастерами своего дела и прекрасно справляются со своими должностными обязанностями. Но где по сознанию и.о. командира взвода или начальник продсклада и Президент Страны? Где выслужившийся из рядовых хорунжий и где его императорское величество Пётр III? Давайте не будем также забывать и культовую составляющую. Это для нас президент страны теоретически равен любому гражданину страны.
Сейчас формально каждый «может избирать и быть избранным». Но в сознании человека XVIII века царь, император – это Помазанник Божий, который с обычным человеком, даже с самым крупным вельможей равняться не может категорически, просто по тому, что не может. Этого не может быть, как не может солнце сесть на востоке.
Какое-то время подобный вопрос стоял у нас в отношении Григория Отрепьева, известного также как первый Лжедмитрий I, но только до тех пор, пока не разобрались, что такое Чудов Монастырь. Чудов Монастырь находился на территории Московского Кремля и монашествовали там представители лучших семейств России или содержались по тем или иным причинам высшие церковные иерархи Русской православной церкви. То есть, очевидно, что Отрепьев не был «просто парень из народа». Как очевидно и то, что в Чудовом Монастыре было кому надоумить молодого человека на «подвиг» самозванства.
Мы будем исходить из факта, что выслужившийся в хорунжии казак Пугачёв решился на самозванство, презрев все сословные, религиозные и прочие барьеры. Значит, было кому надоумить. Провести соответствующую идеологическую обработку. И вот здесь мы выходим на крайне интересный факт в его биографии.
В 1772-м году Пугачёв несколько месяцев провел в Стародубском монастыре, где его наставлял некий старец Василий. Известно, что в районе Стародуба концентрировались старообрядцы. А дальше старообрядческая слобода Ветка. Старовер Каверин в деревне Черниговке, казак-старовер Андрей Кузнецов в станице Глазуновской. Наконец, встреча с игуменом Филаретом – главой старообрядческой общины на Иргизе.
Здесь сделаем небольшое отступление и напомним, что в XVIII–XIX веках Иргиз, Узени представляли собой один из главнейших центров старообрядчества. Оттуда, кстати, «рукой подать» до Яика. Игумен – лицо в церковной иерархии, занимает очень серьезное положение, и встретиться с ним человек не из его круга может только по очень серьёзной рекомендации и только по очень серьезному вопросу. Кстати, сам игумен Филарет был арестован за то, что именно он и надоумил Пугачёва на самозванство. И вообще об игумене Филарете известно крайне мало.
Об игумене Филарете практически ничего неизвестно, неизвестны даже годы его рождения и годы смерти, однако, авторитет его в старообрядчестве был велик и несомненен. Мы вообще вольны высказать гипотезу, что он мог бы быть иностранным агентом, то есть фигурой, специально внедренной в старообрядческую среду. Напомним, позже англичане (а о них и об их связях со старообрядцами ниже ещё пойдет речь) в XIX веке засылали в Центральную Азию десятки агентов, которые отлично знали нравы, идеально знали язык, притворялись не просто купцами, а даже святыми дервишами и учеными (пандитами) и вели разведку, а так же выполняли иные политические задания.
К Филарету донской казак Емельян Пугачёв, прежде в раскольниках незамеченный, попал по совету старообрядца Осипа Коровки, который и дал ему все необходимые рекомендации. Естественно, для того чтобы Пугачёв понравился Филарету, самому Пугачёву пришлось как минимум прикинуться раскольником. Только так могли для него открыться все пароли и явки широкой и богатой старообрядческой сети. Филарет, конечно, вряд ли был таким простаком, что не отличил бы истинно верующего старообрядца от мошенника, который просто хочет получить какое-то убежище. Но у Филарета мог быть и свой интерес в таком человеке: в человеке, отчаявшемся, загнанном в угол, которому ничего не остается другого, как идти ва-банк. Поэтому, по свидетельству солдата Логачёва, который сам не был допущен к беседе и поэтому не знает о её содержании, но, по крайней мере, он сообщает, что сама встреча Филарета и Пугачёва была очень долгой, следовательно, разговор был очень обстоятельным. И действительно, именно после беседы с Филаретом в разговоре с казаком Денисом Пьяновым Пугачёв впервые объявляет себя «амператором».
Из всего этого делаем выводы, что весь 1772-й год Пугачёв плотно общался со старообрядцами, причём занимавшими среднее и высокое положение в старообрядческой иерархии. Старообрядческие иерархи прекрасно разбирались, чем «помазанник божий» отличается от простого казака.
В этот же ряд прекрасно ложатся и объясняются признание Пугачёва царем казаками-старообрядцами, поставки пушек с уральских заводов. Успешная работа «военной коллегии» Пугачёва во главе с Иваном Почиталиным. Одно дело распоряжение откуда-то из яикской степи отдает какой-то непонятный «думный дьяк» и совсем другое представитель авторитетных старообрядческих кругов – старообрядцам на местах.
Наконец, в описании действий Пугачёва и его резидентов – Белобородова, Грязнова и пр. не встречается упоминаний, чтобы они оставляли на местах гарнизоны. Кто следил за порядком? Кто обеспечивал лояльное отношение «подданных царя Петра III», работу заводов, регулярную отправку продукции, включая оружие? И вот здесь мы снова сходимся на старообрядцах, которые составляли основную часть казаков и заводских рабочих.
Таким образом, у нас появляются очень серьезные основания полагать старообрядцев не только движущей силой пугачёвских событий, но и их вдохновителями. И тогда «крестьянская война» становится войной религиозной, где старообрядцы стремились вернуть себе главенствующее положение в стране, как это было до реформ патриарха Никона.
§ 2.2. Историк Александр Пыжиков и его концепция пугачёвщины
Историк Александр Владимирович Пыжиков (1965–2019) ворвался в российскую историческую науку как ледокол. Титанические изменения, которые он в ней произвел, ещё долго будут оценивать потомки. Безвременная смерть Пыжикова (он прожил немногим более 50 лет) – это, безусловно, гигантская потеря для российской и даже для мировой исторической науки.
Защитив докторскую диссертацию по истории советского общества 50–60 годов прошлого века, он стал признанным специалистом именно по советскому периоду. Никто не подозревал, что через некоторое время Пыжиков зайдет на совершенно несвойственную, казалось бы, ему поляну истории романовской России и предложит концепцию, подрывающую основы официальной истории. У официальной науки возникло огромное искушение отнести труды Пыжикова к «паранауке», записать в один ряд с «Фоменко и Носовским», которые специально и нужны официальной науке для того, чтоб ничего не менять у себя, а всякого новатора тут же обклеивать ярлыками «фоменковщины» и числить его по ведомству «конспирологии». А ведь таких историков-дилетантов и жуликов в последние десятилетия в России стало действительно очень много… Но докторская степень Пыжикова, его научная школа, профессионализм, работа с огромным количеством источников, архивами и так далее не позволяют самым консервативным официальным историкам пренебречь трудами Александра Владимировича и, хотят консерваторы или не хотят, но они вынуждены считаться с его работами.