Пуля-квант — страница 3 из 8

ЭФФЕКТ ВНЕЗАПНОСТИ[Лабус]

Глава 8 ПОИСК

- Лабус! - Я обернулся на крик Курортника. Над поляной пролетел вертолет, судя по номеру на борту - из второй эскадрильи.

- Дым ему зажги!

- Сделаю.

Я добежал до опушки, достал из-за пояса трубку на­земного сигнала, отогнул проволоку с боков зеленого цилиндра - получились ручки. Пальцем вдавил проб­ку, сорвал заглушку и, выдернув кольцо, поднял над го­ловой дымящую трубку.

Вертолет начал снижаться. Винт с ревом рубил воз­дух, ветер разгонял по поляне белую пелену, закручи­вая десятки маленьких смерчей. Хлестала по липу снеж­ная крошка, впиваясь в щеки. Я выбросил бесполезную сигнальную шашку. Клочья густого рыжего дыма, под­хваченные потоком, смешивались с белой пеленой, вплетались в протуберанцы и тут же, потеряв ускоре­ние, таяли…

Машина задними колесами коснулась земли, потом опустилась передняя стойка шасси. Я разглядел сквозь лобовое стекло, как пилоты обмениваются фразами; один, пожилой, потянулся к тумблерам на верхней пане­ли, второй, молодой совсем, дернул рычаги управления, сдвинул вбок форточку, высунул руку и призывно махнул.

Обороты двигателя снизились, протяжный звук сме­нился низким воем и через пару секунд смолк.

Я поднял очки на шлем и побежал к вертолету.

- Пригоршня! - донесся Лехин голос. - Чего ты возишься?

- Да… тут… - Никита выбрался из палатки.

- Ну чего?..

- Кирилл пропал.

Я остановился. Как пропал?

- Как пропал? Куда? - спросил Курортник.

- Не знаю. Знал бы - уже нашел.

Я повернулся, окинул взглядом лес. Между деревья­ми купол палатки, рядом растерянный Пригоршня, в од­ной руке ОЦ-14, или попросту автоматно-гранатометный комплекс «Гроза», в другой портплед. Сталкер вскинул «Грозу» и снова нырнул в палатку.

Я покосился на Курортника.

- К бою! - скомандовал он.

Мы пошли одновременно, подняв оружие, но не ус­пели сделать и пары шагов, как с другой стороны па­латки вынырнул удивленный Пригоршня. Он почесал затылок, присел, потрогал полог. Выпрямился и сказал:

- Пропал… и изделия тоже нет.

За спиной щелкнуло, раздался вой стартера, я огля­нулся - лопасти винта медленно поползли по кругу.

- Лабус! - прокричал Курортник. - Задержи его!

- Стой! - Я сжал кулак, согнув руку в локте, по­качал ею.

Молодой пилот высунулся в форточку, проорал:

- Что у вас тут происходит?!

Я кинулся к вертолету, наведя ствол на испуганное круглое лицо.

- Стой, говорю! Глуши двигатель!

- Не мельтеши, военстал, - спокойно произнес пожилой, перегнувшись через напарника, и выставил в форточку пистолет.

Ясно, это командир, а круглолицый - второй пилот-штурман. Парень хлопал глазами, вертел головой, но питание выключил и руки с рычагов убрал.

- Что у вас? - спросил командир.

- Ничего, - буркнул я. - Ждем… - И, опустив оружие, развернулся.

Курортник, стоя возле палатки, разговаривал с При­горшней. Сталкер развел руками, хлопнул ладонями по бедрам, запрокинул голову и зачем-то указал пальцем на небо.

Рев двигателя оборвался, и долетел обрывок фразы:

- …куда я знаю!!!

Курортник сгреб Никиту за шиворот, подтянул к се­бе и начал цедить ему в лицо. Умеет Леха людей вра­зумлять. Чего он только в сталкере нашел - не пой­му… Ладно, это их дела, я в Зоне меньше года, а Ку­рортник уж почти три. Да и Пригоршня этот тоже, наверно, с пару годков ходит.

Из кабины раздался голос командира. Он вел радио­обмен с базой, запрашивал указания.

- Говорить будешь? - Командир протянул науш­ники с гарнитурой.

Я свистнул Лехе, тот знаком приказал мне оставать­ся на месте и подтолкнул сталкера - они побрели в ча­шу, глядя под ноги.

- Кто? - спросил я, сдвигая оружие за спину и бе­ря наушники.

- «Полсотни пятый».

Нормально. Сам оперативный дежурный, за что та­кая честь? Ночью Курортник связался с постом, запро­сил командира отряда, но связь паршиво работала, и по­говорить удалось только с начальником поста. Тот доло­жился оперативному и через полчаса ответил нам, что утром за Кириллом придет вертолет. Приказал не ме­нять место стоянки.

Я зло сплюнул, разгладил усы. Помедлив, приложил к уху наушник и сказал в микрофон:

- Лабус у аппарата. Слушаю…

В ответ полетела ругань. Я закатил глаза. Видимо, де­журный был из служивых, а не канцелярская тля - в вы­ражениях он не стеснялся. Один оборот я даже постарал­ся запомнить, уж больно виртуозно матерился офицер.

Пилоты слушали, молодой с испугом, пожилой с не­довольством, качая головой. Я ждал. Дежурный прекра­тил ругаться. На миг показалось, что он сейчас отклю­чится. В наушнике раздалось шипение, что-то щелкну­ло, и прозвучал вопрос:

- «Полсотни пятый», «Лабусу»: где изделие и уче­ный? Прием.

- Я «Лабус», «полсотни пятому»: изделие и ученый пропали, прием.

- Как пропали? Куда?

Дежурный даже пренебрег правилами разговора в симплексном режиме.

- «Лабус», «полсотни пятому»: а хрен его знает, выясняем, прием.

Оперативный из эфира исчез надолго. Из наушника лилось слабое шипение, хрюканье, бульканье. И чего с нами через пилотов говорить, запросил бы Курортника на нашей частоте… Нет - пилоты нажаловались, все должны слышать, как оперативный, сидя в штабе, от­читывает военсталов…

Размышления прервал голос дежурного:

- «Полсотни пятый», «Лабусу»: группе уйти в по­иск, приказ начальника штаба. Доклад каждые полчаса. С вами свяжутся командир отряда и начальник развед­ки. Прием.

- «Лабус», «полсотни пятому»: уточняю - сколь­ко находиться в поиске? Прием.

- «Полсотни пятый», «Лабусу»: до потери пульса! Прием.

Я стиснул зубы. Хотелось послать их всех в эфире прямым текстом. Никогда бы не видеть эту Зону. Чет­вертые сутки здесь торчим, немытые, небритые, жрать охота… Вляпались опять с Лехой в какую-то бодягу. Те­перь ищи пацана и ГСК этот.

- «Лабус», «полсотни пятому»: вас понял. Необхо­димо два б/к к стрелковому, батареи к станциям и ПДА и две сутодачи на троих. Прием.

- «Полсотни пятый», «Лабусу»: возьмете у пило­тов. Конец связи.

Я швырнул наушники в форточку, крикнул:

- Открывай!

Хорошо, по запарке оперативный не обратил внима­ния, что я на троих патроны и провиант запросил. Прав­да, расшифровку-то на стол начальника разведки по­ любому положат. Значит, Лехе нужно про Пригоршню доложить командиру отряда, да побыстрей…

Дверь десантного отсека сдвинулась. Выглянул круг­лолицый. Выставил стопку сухпайков, исчез в салоне. Заскрежетали по полу ящики с боеприпасами. Штур­ман подтянул к краю сразу два, сверху кинул пластико­вый бокс со стандартным комплектом аккумуляторов для радиостанций и ПДА. Я заглянул в отсек, увидел под силушками ящики с «РГД-5» и «Ф-1». В глубине сто­яли рядком цинки с патронами для АК. О! Пригоршня-то у нас с «Грозой», повезло, что в вертолете есть па­троны для него.

- Тащи сюды! - Я ткнул пальцем в ящики. - И цин­ки тоже.

Штурман возмутился:

- Ты ж к стрелковому просил. И зачем тебе семь шестьдесят вторые? Они для тридцатого поста, у них там заваруха была…

- Тащи! - разозлился я. - Будешь мне «ты­кать»…

- Отдай, - послышался голос командира. Штурман выполнил команду.

- Забирай, - недовольно буркнул он.

- Ну бывай, сынок. - Я скинул цинки и ящики се­бе под ноги и рывком задвинул дверь.

Поднял голову - Курортник и Пригоршня маячили среди деревьев, медленно сдвигаясь в глубь леса. Я сви­стнул, и они обернулись.

- Остаемся! - крикнул я.

Курортник поглядел на меня, на вертолет, нахмурился.

- Не понял!.. - воскликнул он и тут же бросил Пригоршне: - Ты двигай давай по следам, ищи!

Леха побежал к вертолету.

Боковая дверь снова отъехала в сторону, выглянул штурман.

- А отметку? - обиженно произнес он, протянув электронную планшетку. - Мне ж теперь на базе на­до как-то…

Не обращая на него внимания, я взвалил на плечи два ящика и подошел к кабине.

- Спасибо. Привет первой эскадрилье.

- Передам, - серьезно ответил командир. Поду­мал и добавил: - С километр на север висит какое-то непонятное марево. Сверху как купол выглядит, а к зем­ле пошли - и уже вроде как стена, плоское. Вроде у него топография меняется, когда меняешь точку наблю­дения. Я впервые такое вижу. Доложил оперативному, пусть разбираются. Может, вам сведения пригодятся.

- Ага, и за это спасибо.

Я зло зыркнул на круглолицего, который все пытал­ся сунуть мне под нос свой планшет, подбросил на пле­чах ящики, крепче ухватил ручки и побрел к лесу.

Когда поравнялся с Курортником, он спросил:

- Кто, чей приказ?

- Начальника штаба, - прокряхтел я. - Сейчас с тобой начальник разведки свяжется. Поставь галочку штурману в планшетке…

Леха выругался, взявшись за раненое плечо, стис­нул зубы. Осколок я еще в рабочем городке вынул, ра­нение плевое, но кровило сильно. Он свистнул Пригор­шне и, когда тот обернулся, крикнул ему, чтоб бежал к вертушке.

Я добрел до опушки, бросил ящики и поспешил об­ратно.

Леха переругивался с командиром, рядом мялся При­горшня. Показался штурман, выдал Пригоршне новень­кий рюкзак. Сталкер, недовольно ворча, покрутил упа­ковку с армейским комплектом химзащиты, сунул ее в рюкзак и стал подгонять лямки. Потом, спохватившись, дернул за плечо штурмана, который уже собирался за­двинуть створку:

- Братан, жилеточку одолжи! - Никита пальцами поддел лямку разгрузки на нем.

Круглолицый отшатнулся:

- Сдурел?!

- Дорога дальняя, - продолжал Пригоршня, и бы­ло не понять, издевается он или говорит серьезно. - Тебе ни к чему, на базе новую справишь.

- Не наглей, сталкер, - долетел голос командира из кабины. - Штурман, достань ему мою старую. Ря­дом с аварийным запасом в сумке должна быть.

Спустя несколько секунд Никита, словно ребенок, получивший игрушку, вертел в руках разгрузку.

- А тут дырка, однако, - пробормотал. - Ладно, заштопаем… Благодарствую! - крикнул он командиру, но тот не ответил.

- Всё? - спросил штурман, присевший на корточ­ки в десантном отсеке.

- Усё, - бросил Пригоршня и резко задвинул створку, чуть не защемив круглолицему голову.

Мы потащили ящики к лесу. Вернувшийся в кабину штурман задраил форточку, и пилоты начали подготов­ку к взлету - защелкали тумблерами, забубнили что-то в переговорные устройства. Завыл двигатель, под­нялся ветер, закружил пелену.

Достигнув опушки, мы свалили ящики в снег. Тугая струя воздуха лупила в спину. Я сдвинул на глаза очки, обернулся. Вертушка оторвалась от земли. Быстро ста­ла набирать высоту - сквозь блистер я увидел, как ко­мандир козырнул нам, двинул рычагом, нажал педаль - машина завалилась набок и по малому радиусу развер­нулась. Потом вертолет как бы подпрыгнул над холмом и ушел к Периметру.

* * *

- Ты так считаешь? - переспросил Никита и сел на один из ящиков.

- Ты виноват, - повторил я.

- Это почему?

- А кто рядом с лаборантом…

- Брэк! - вмешался Курортник. - Вы подеритесь еще. Заряжаемся, снаряжаемся - и в поиск.

У него пискнул ПДА. Экран мерцал зеленым сигна­лом вызова.

- Обожди. - Я оторвался от раскрытого ящика. - Доложи сначала командиру отряда про него, - я кив­нул на Пригоршню, - а то я в разговоре с оператив­ным на троих б/к и провизию запросил. Да и пилоты не дураки, видели его.

Пригоршня молча отвернулся и принялся распаковы­вать пачки с патронами.

Курортник думал. ПДА настойчиво сообщал о том, что нужно ответить, а Леха медлил, жевал губами, прикиды­вая что-то. Наконец он покачал головой и отрубил ПДА.

- Что докладывать? Легенда нужна… - Пригоршня набивал магазин, делая вид, что наш раз­говор его не касается.

- Да так и доложи: на подходе к Периметру утром задержал местного жителя, прошу разрешения вклю­чить в состав группы. Житель хорошо знает окрестно­сти… то-сё, пятое-десятое… - Я потеребил усы и сдви­нул очки на шлем.

Курортник еще поразмыслил и кивнул. Пригоршня вздохнул и стал рассовывать пачки с патронами по кар­манам.

Я присел возле ящика с гранатами, взял банку с запа­лами и отыскал на дне плоскую открывашку, завернутую в промасленную бумагу. Тем временем Курортник вышел на волну отряда, запросил командира. Ожидая ответа, он механически защелкивал патрон за патроном в магазин.

Вскрыв банку, я высыпал запалы в отдельную ячей­ку в ящике. Ко мне присоединился Пригоршня, он стал скручивать пластиковые заглушки с гранат, а я ввора­чивал запалы.

- Ты вроде как с опытом, - сказал я, покосившись на него. - Служил?

- А то! - кивнул он.

- Где?

- В девяносто пятой.

- Бригада… - Я кинул снаряженную гранату в Пригоршню, тот ловко, со шлепком, поймал ее в ладонь.

- Хорошая реакция - десант, значит. Хотя чё те в парашютно-десантной роте делать? Только шайтан-тру­бу таскать. Гранатометчик?

- Угу, - буркнул Никита. - Истребитель танков…

Леха на удивление быстро получил добро от коман­дира, но тот велел пока не отключаться, и на волну сел начальник разведки. Леха знаками показал, чтобы и я послушал.

Я врубил станцию.

- …найти. Возможно, он единственный свидетель. Доклад каждые полчаса. Прямо - север, топопривязку получите на ПДА, зафиксировано неисследованное яв­ление. Приказываю быть предельно осторож… - в на­ушнике булькнуло, прошелестело, голос на время про­пал, - …часа десантирую три группы с задачей…

По кронам пронесся вихрь, деревья качнулись. Я ощу­тил невидимую теплую волну. Словно бултыхнулся по­среди океана и качнулся на пологом водяном валу… Ку­рортник удивленно смотрел на меня, прижав пальцем наушник. Пригоршня вскочил и замахал руками, пыта­ясь удержать равновесие. Волна схлынула, невесомость исчезла. В ухо влетел обрывок фразы:

- …ртник», я «пион шестьдесят шесть», ответьте… «Курортник», я «пион шестьдесят шесть», перейди на запасную частоту… «Курортник»…

Я посмотрел на Леху, он развел руками - не слы­шит.

Быстро сменив частоту, я вышел в эфир. Пост запе­ленговал сигнал и переключил на начальника разведки. Я выдернул наушник, сорвал с крепления гарнитуру и протянул Курортнику.

Он еще с минуту слушал указания, кивал, потом про­бормотал: «Отбой», - и вернул наушник.

- Что это было? - первым делом спросил я.

- Ну! - сказал растерянный Пригоршня. - Теп­лом окатило и как бы вверх подняло, вроде вес поте­рял.

- Не знаю… - Курортник морщась потрогал пле­чо. - Не знаю. Ищем лаборанта, пока не найдем. Ла­бус, включи ПДА. Пригоршня, твой левый фланг. Ла­бус - правый. Направление - север. Сейчас получим топопривязку, впереди марево висит непонятное. - Ле­ха говорил и одновременно настраивал ПДА. - Дейст­вуем стандартной «тройкой». Никита, вопросы? - Я влез:

- Пилоты странное что-то говорили, будто это... ну, явление, марево - сверху как купол, а когда начали са­диться, как стена стало.

- Да, начальник разведки все так же обрисовал. - Курортник покончил с ПДА и взялся за ящик с «эф-ками». - У них информация только от пилотов, и все. А нам шагай туда…

Я стянул рюкзак, расстегнул белый чехол, откинул клапан и стал засовывать сухпай.

- Дистанция? - спросил Никита.

- Прямая видимость, - ответил Леха.

- Связь в случае потери видимости, огневого кон­такта и прочих обстоятельств?

- Длинный свист - «впереди опасность», два ко­ротких - «ко мне». В случае огневого контакта и по­тери связи приказываю отходить к Периметру, выйти к посту тридцать два и связаться с начальником разведки. Код связи: «Эдельвейс два ноля».

Никита кивнул, с серьезным видом вскрыл рюкзак и начал запихивать цинки с патронами в отделения.

На радость мне в одном из ящиков оказались три сна­ряженные ленты на сотку. Я тут же уложил ленты в ко­роба, а их закрепил на рюкзаке. Потом мы заменили ак­кумуляторные батареи в радиостанциях и ПДА, вклю­чили, проверили работу. ПДА исправно принял сообщение, привязал по карте точку, в которой начина­лась граница марева.

- Пригоршня, у тебя что с ПДА? - спросил я.

- Все, алес капут. Мороз, зараза, машинка не боль­ше трех суток пашет.

- Держи. - Я протянул кубик батареи.

- Не подойдет же, - растерянно ответил Ники­та, - конструкция другая.

- А голова тебе на что, дылда? - Я ткнул ему паль­цем в лоб. - Вот скотч, вот проволока…

- Пригоршня, только быстро! - Курортник рассо­вывал по жилету магазины из прозрачного пластика.

Пока сталкер возился с батарейкой, я собрал палат­ку, утрамбовал ее в чехол и подвязал к низу рюкзака. Поправил лямки. Проверил «файв-севен», нож, попры­гал - подсумок слегка резал бок, я сдвинул его за спи­ну. Посмотрел в сторону рабочего городка - дымящие руины, покореженные мачты ЛЭП. Ночью бомбовый удар штурмовиков смел городок с лица земли и повалил деревья вдоль опушки.

- Все готовы?

Пригоршня попрыгал и кивнул. Курортник скоман­довал:

- Направление - север, двигаемся уступом, я в цен­тре, впереди двадцать, веду по следу. Вперед.

Я сделал шаг, и тут опять накатила теплая волна. Вестибулярный аппарат взбунтовался, к горлу подступила тошнота. Глаза видят обычный лес, обычный снег, обычное небо - и при этом тебя словно в воздух под­нимает…

Курортник пошатнулся, схватившись за голову, сва­лился на землю. Пригоршня упал на одно колено, а я уселся на задницу и заморгал.

Глава 9 МАРЕВО

Да что ж такое?! Тело ватное, движения мягкие, плавные… Будто время замедлило бег и дышит… Дышит.

Почему я об этом подумал? Что не так со временем?..

Но тут невесомость исчезла, и я не успел додумать мысль до конца. Пригоршня прыгнул к Курортнику, я вскочил, качнувшись, - показалось, земля уходит из-под ног, а небо кренится, но потом все успокоилось, и я вскинул оружие. Осмотрелся - чисто, тихо, ветерок по кронам гуляет, качает ветки.

Пригоршня помог Курортнику сесть. Леха озирался, тряс головой и зачем-то ощупывал лицо.

- Лабус… - прохрипел он.

- Здесь.

- Связь есть?

Я включил станцию, запросил через пост отряд. Ко­мандир практически сразу ответил. Выслушав доклад о случившемся, он взял паузу, потом снова вышел в эфир, сказал одно слово: «Ищите», - и дал отбой.

- Слышал?

- Слышал. Значит, есть связь, работает станция.

- А у меня ПДА глючит.

Пригоршня держал «Грозу» на локтевых сгибах и разглядывал ПДА на ладони. Теперь сталкер не мог за­крепить его на предплечье, потому что скотчем примо­тал к ПДА батарею и наладонник стал похож на радио­приемник. Мне вспомнилось, как мы еще пацанами прикручивали изолентой круглые батарейки, не проле­завшие в отделение магнитофона - потому что тех, ко­торые туда помещались, никогда не было в магазинах. Во времена всеобщего дефицита такие ухищрения были распространены. Зато теперь каждый за себя, а тогда жили весело и дружно. И главное, не нужна бы­ла изощренная техника, полагались на опыт и знания. А сейчас - без спутников, ПДА этих, персональных компьютеров ни шагу. Вон даже Лехе в башку электрон­ный модуль засунули, и ведь согласился он, пошел до­бровольцем… И я бы согласился - теперь другое вре­мя. Такая философия. Я шагнул к Пригоршне:

- Дай посмотрю. - Он не возражал.

На маленьком экране его ПДА фон постоянно менял­ся - то синий, то зеленый, то белый. Ни букв, ни ико­нок. Я понажимал на кнопки, но видимых результатов это не принесло. Вообще-то странная у сталкеров сеть. Когда-то некто по кличке Че сумел выстроить самоде­лом целую систему сообщений, ее сейчас и пользуют сталкерские группировки да одиночки внутри Перимет­ра. Правда, система слабенькая. Так, баловство, чтобы обеспечить элементарную коммуникацию - во слова-то какие знаю! На таких площадях без спутников и допол­нительных вышек со стационарным оборудованием не обойтись. Хакеры-шмакеры, самородки двадцать перво­го века - вот и результат, глючит сетка, толку от нее…

- Не работает, - сказал Никита.

- Ага, - согласился я и отдал ему ПДА. - Ку­рортник, ты как?

Леха уже стоял на ногах. Ощупывал себя, крутился на месте, будто на спину табличку привесили «пни ме­ня» и он пытается ее сорвать.

- Что с тобой? - спросил я.

- Ерунда какая-то, Лабус. Словно облапали всего, да еще и в башку залезли. У меня БТС[1] даже запусти­лась и карта Зоны на пару секунд развернулась, как тог­да в Припяти, помнишь?

Я кивнул.

- Потом кольнуло, БТС выключилась. Может, ми­раж, почудилось?... Ведь не может она запуститься.

- Я помню, ты тогда на верхушке трубы сказал: от­ключилась вся система…

Снова отголоски из прошлого. Ведь очень хочу за­быть ту историю - нет, не получается. Еще аукнется оно нам. Есть в Зоне, помимо безмозглых мутантов, те, у кого на Леху и на меня зуб…

Пригоршня с любопытством глядел на нас.

- Чего зыркаешь? - спросил я хмуро. Сталкер хмыкнул.

- Так вы в Припяти были? Когда? А как Радар про­шли? - Он повернулся к Курортнику. - А что это за БТС?

- Тебе знать не положено, - отрезал Леха. - За­будь про Припять, вообще забудь все, что слышал. Что делать будем? Если эта волна повторится, мы так до ве­чера с места не сдвинемся. Я вон и сейчас покалывание такое легкое ощущаю по всему телу, и в затылке ломит. Ни у кого похожего нет?

Я помотал головой, Пригоршня пожал плечами.

- Значит, один я такой уникальный, - заключил Курортник.

- Леха, а что начальник разведки про группы гово­рил? И про единственного свидетеля?

Курортник посмотрел на Пригоршню, решая, расска­зывать или не стоит, и все же сказал:

- Янтарь двое суток не отвечает. Сначала с ними связь прервалась. Погода, сам видел, какая была - хрен куда долетишь. Потом борт отправили, а он сва­лился, не долетев несколько километров… Четвертый отряд в полном составе туда пешком пошел… Инфор­мацию только сейчас спустили по всем каналам. А Ки­рилл наш - похоже, единственный, кто может объяс­нить происходящее. Он же с Янтаря, свидетель. Так что ищем, ищем до потери пульса. Вперед. - Леха развер­нулся и пошел в чашу.

Пригоршня растер щеки снегом, фыркнул.

- Там же Отмель сменой командовал… - произнес я. - Юра…

Теперь я понял, почему Курортник готов идти до конца и Кирилла из-под земли достанет. Они с Юрой однокашники по училищу… Отмель, брат, как же так? И отряд у тебя был одним из лучших… Почему был? Есть! Мапупа вам всем, еще посмотрим, кто в Зоне хозяин!

Направившись за Лехой, я спросил:

- Так в ОК знают, что на Янтаре случилось?

- Ну да, думаешь, они доложат нам? Распечатку пришлют по факсу с полным раскладом?..

Да, действительно, вводную кинули, на чувствах сы­грали - «ищите». Ищем! Ищем уже - вас бы всех сюда! Сидят за Периметром, чистенькие, в тепле, жрут нормальную пишу. А мы - тварей бей, лови рентгены да в происходящем разбирайся…

- А что со мной? - подал голос Пригоршня. Он по-прежнему стоял на месте.

- С тобой потом разберемся. Считай, что пока по­везло, - не оглядываясь, бросил Курортник. - Ты с нами, тебя задержали у Периметра. - Он все же обер­нулся. - Шагом марш на левый фланг!

Никита перехватил «Грозу» в боевое положение и побежал между деревьями, нагоняя нас.

* * *

Идиотизм, натуральный идиотизм. Кто-то выкрал Ки­рилла. Кто? След явный оставлен. Да только каким об­разом и где так быстро лаборанта спрятали? А мы и не заметили и главное - не услышали. Волокла его ка­кая-то двуногая тварь, по следам видно. Лес кругом. Обычный лес, не дремучий. Снега хватает, идти тяжело, но даже если предположить, что в похищении участво­вали несколько человек, как же они так стремительно исчезли? Атаковать, понятно, не решились, ведь боевая вертушка в воздухе висела, да и мы рассредоточились. Пока Пригоршню завалили бы, пока меня… хотя со мной легче - я дымил шашкой, указывая место посадки и на­правление ветра. Потом еще с Курортником пришлось бы повозиться… Нет, атаковать им было не с руки.

А если кровососы? Обернулись невидимками, вот мы и прошляпили. Но очень уж странно, что они объедини­лись… Так, может, контролер?.. Нет, отпадает. Ему нуж­но было шустро передвигаться, а он не умеет. Хотя… ес­ли сильный контролер, действуя с большого расстояния, подчинил кровососов… Нет, опять ерунда. Нас бы попы­тался подчинить, если и вправду сильный. К тому же, на­сколько я знаю, эти твари от своих обиталищ далеко не уходят. Рабочий городок разбомбили ночью, там точно ничего живого не осталось, даже строения в труху смо­лотили - так откуда же мог прийти этот контролер?..

Мы двигались медленно, Курортник внимательно ос­матривал окрестности. Я догадался о его мыслях: он то­же не понимает, что случилось, обдумывает ситуацию с разных сторон, прикидывает варианты и потому не то­ропится - не знает, с чем мы можем столкнуться за ближайшим кустом.

Я поглядел на Пригоршню. Вот кого надо хорошень­ко тряхануть. Кирилл знал про ГСК, пытался что-то о нем рассказать, когда тушканы подвалили. А потом за­вертелось. Ладно, сейчас сталкеру повезло - потом, все потом. Найдем лаборанта, тогда я Пригоршню при­жму. Курортник, добрая душа, верит ему на слово, по­тому что знает давно. Ну и что, я видел, как люди пре­дают, вмиг меняются, в скотину превращаются…

Курортник поднял руку, присел под деревом. Мы с Пригоршней обменялись знаками, Леха обернулся, кив­ком подозвал меня, а Пригоршне показал, чтобы оста­вался на месте.

Побежав к молодой сосенке, я тихо опустился в снег, положил ствол пулемета на крепкий сучок.

- Прямо пятьдесят, видишь? - прошептал Курорт­ник и протянул мне бинокль.

В электронной оптике плясала странная картинка: рябило, будто снег идет, только как бы и не идет, ско­рее завис в воздухе. Ощущение, что фотограф взял по­зитив с пленки, кинул на диапроектор, а поверх накла­дывает разные кальки с зернистым фоном. Пейзаж ста­тичен, рябь меняет положение.

- Марево… - прошептал я.

- Оно. - Курортник взял у меня бинокль. - И что делать будем?

Я не знал, что делать. Трудно говорить о том, чего никогда не видел, не щупал, не чувствовал. Не зна­ешь, чего ждать. В Зоне полно таких явлений, вот только почему именно нам выпадает честь с ними зна­комиться?

Я пригляделся - можно и без бинокля различить слабые колебания воздуха вдалеке. На фоне черно-бе­лого леса сразу и не заметишь, Леха глазастый. А с воздуха, должно быть, видно лучше. Спасибо вертолет­чикам.

Поставив пулемет, я взялся за планшет. Сканер мол­чит. Перебирая разные диапазоны, устройство пискну­ло, зафиксировав повышенный электромагнитный фон. Ох, не нравится мне это, чудит Зона. Впереди нет ни радиации, ни знакомых аномалий, судя по показателям. Только глазами видно, как еле-еле колеблется воздух, будто парит в жаркий день над асфальтом, а приборы ничего не фиксируют.

И след на снегу ведет прямиком в это марево…

- Зови Пригоршню. Подумать надо, - сказал я, оторвавшись от планшета.

Но Курортник, оказывается, уже махнул сталкеру ру­кой, и вскоре тот присел за соседним деревом, вопро­сительно посмотрел на нас.

- Видишь? - негромко спросил Курортник.

- Что? - Пригоршня покрутил головой.

- Прямо смотри.

Сталкер сощурился, привстал.

- Во бред!

- Варежку прикрой и сядь! - прошипел я.

Развернувшись, Пригоршня привалился рюкзаком к дереву и положил на колени «Грозу».

- Я такое впервые вижу.

- Мы тоже, - сказал Курортник.

- А следы-то туда ведут. В эту аномалию, или что там за хрень.

- Без тебя видим, - проворчал я. - Что с ПДА? - Сталкер достал устройство, пожал плечами и пока­чал головой.

- Надо в нее гайку или болт швырнуть, - предло­жил он.

Мы с Курортником переглянулись. Леха скептичес­ки хмыкнул: сталкерские штучки. Эх, жаль, у нас соба­ки нет. Пес бы сразу дал знать, можно ли пройти, бе­зопасно ли марево, он любую аномалию и мутанта учу­ет. Животные всё на каком-то природном, клеточном уровне распознают. Словно Бог, когда создавал челове­ка, дал ему мозги и способность развиваться за счет мысли, оставив только один инстинкт - размножения. А животных поместил на ступень ниже, но не лишил связи с природой и наделил многими инстинктами. Ина­че как объяснить, что звери заранее чувствуют земле­трясения и извержения вулканов и уходят из опасных мест…

- Пса бы сюда. - Курортник будто прочел мои мысли.

А ведь тот, кто в Зоне много времени проводит, что-то приобретает - по-другому передвигается, смотрит на происходящее, чувствует… Вон Леха нутром почуял марево, понял, когда остановиться, осмотреться. Скоро и я стану немного мутантом, домой приеду - родные шарахаться будут. Понимаю Курортника, почему новый контракт хочет подписать, когда истечет срок предыду­щего. Он с Зоной сросся. Только ему легче - жены нет, детей нет… А Кирилл пропавший - ровесник мо­ему старшему будет… Да, нужно в Иностранный леги­он было топать, купился я на сумму контракта с ОК… Черт, ну что за ерунда в голову лезет?

- Я проверю. - Пригоршня подкинул на ладони болт и гайку, они тихо звякнули. - Пойду и кину. А, Ку­рортник?

Леха думал недолго.

- Давай, только с максимальной дистанции. Как бросишь - сразу за дерево и мордой в снег. Понял?

- Чего ж не понять. - Пригоршня перехватил ору­жие, поднялся. Пригибаясь, подошел к нам, протянул мне «Грозу»: - На временное хранение, - и напра­вился к зарослям орешника.

Маршрут он выбрал странный - кровосос его зна­ет почему так. Достигнув ближайшего куста, сталкер свернул на полпути. Швырнул вбок болт с привязанной к шляпке красной ленточкой. Леха хмыкнул, мы пере­глянулись и снова уставились на Пригоршню. Навер­ное, у сталкеров в порядке вещей шаманские ритуалы, а может, и вправду Никита, как и Леха, чует что-то, по­этому кидает болт туда, где, на его взгляд, притаилась опасность. Проверяет. Хотя скорей всего это он трени­ровался, приноравливался.

Сталкер подошел к болту и поднял его. Постоял, пе­реминаясь с ноги на ногу и глядя вперед. Почесал за­тылок, широко размахнулся и запулил железку в маре­во, до которого было метров двадцать, а сам с фырка­ньем свалился за сосну. И я втянул голову, вжался в снег. Краем глаза заметил, как Леха поднял бинокль…

Удачный бросок - болт пролетел между деревьями, не зацепив веток, пересек границу марева и утонул в су­гробе. Ничего не случилось. Ветерок по-прежнему гу­лял в кронах. Я приподнялся на локтях. Вон ворон про­хлопал крыльями, здоровенный какой - падали нынче много в округе, отожрался, скотина летающая. И все, ничего больше. Болт валяется себе где-то в снегу за границей марева. Пригоршня поднял голову, обернулся, посмотрел вопросительно.

Курортник крикнул:

- Давай гайку! - Бинокль он не опускал. Никита размахнулся и швырнул гайку. Она зацепила молоденькую елку, с веток посыпался снег, а гайка не долетела до аномалии. Пригоршня выругался, достал еще одну, метнул - на этот раз попал в марево. Я приметил, куда она упала. Ничего не произошло.

- Ну что, теперь попробуем сами, - сказал Леха. Я выпрямился - в левой руке «Гроза», «Миними» на ремне через плечо, готов к стрельбе. Бросил корот­кий взгляд на Курортника, он показал жестом: «Впе­ред». Перебежав к Пригоршне, я отдал ему «Грозу», присел и прижался к дереву, наведя пулемет на марево.

Леха взял правей, точно по цепочке следов предпо­лагаемых похитителей, пролегшей между кустами ореш­ника. Отойдя шагов на десять, остановился, поводил штурмовой винтовкой из стороны в сторону и дал знак оставаться на месте, а сам приблизился к мареву поч­ти вплотную.

Кажется, командир вину чувствует за пропажу лабо­ранта. Вот в отряде над нами потешаться будут… Да лад­но потешаться - ОК сожрет, особый отдел душу вы­вернет. Хорошо, если все закончится удачно. И на Ян­таре все в порядке, и мужики из отряда Отмеля живы, и Юра найдет способ, как связаться со штабом. Он опытный командир. Все-таки совсем мы расслабились с Лехой, давно в Зону не ходили, долго нас мурыжили по­сле событий на ЧАЭС…

- Лабус! - тихо позвал Курортник.

- Я.

- Если чего… - Он посмотрел на меня. - Это приказ. Берешь Пригоршню, и выходите за Периметр.

Я открыл рот…

- Это приказ, - без эмоций повторил Леха.

Я вздохнул, покосился на Никиту. Тот пожал плечами.

Командир медленно убрал винтовку за спину. Попра­вил шлем, сдвинул на глаза очки и сложил пальцы в за­мок так, что они хрустнули.

Наконец он расцепил руки, отклонился немного на­зад, как бейсболист перед броском, и прыгнул.

* * *

Ничего не произошло. Нырнув в марево, Леха покру­тился на одном месте, посмотрел вверх, вниз. Казалось, что он стоит за стеклянной дверью и стекло не очень чи­стое - фигура слегка расплылась. Он усмехнулся и вы­шел из марева на нашу сторону. Повернулся, шагнул обратно, снова выскочил.

Привстав, я огляделся. Тихо кругом. Опять пролетел ворон, каркнул ехидно и уселся на сосну, сбив с ветки снег. Тьфу на тебя.

Я поднялся и пошел к Лехе, Пригоршня сопел за спиной. И тут мне приспичило отлить. Черт, нужно бы­ло еще на поляне, когда палатку собирал, ведь хотел - вертолетчики виноваты, точнее, круглолицый. Разо­злился я на него и забыл про малую нужду. А в снегу повалялся - и вот тебе… Старый становлюсь.

- Лабус.

- Я.

- Ты чего такой? - спросил Курортник.

- По нужде отойду. Прикройте. - Пригоршня фыркнул.

- Чего фырчишь? - нахмурился Леха. - Когда сам пойдешь, а кабан с лежки фыркнет… Смотри, кабы чего не откусил.

- Та не, - протянул Никита, - то я на ворону. Глупая птица.

- Не ворона это, - проворчал я, направляясь к ку­стам, - а ворон.

- Ну ворон.

- Пригоршня, наблюдай за лесом, пока он до вет­ру сходит.

Видимо, Никита хотел еще что-то сказать, но Ку­рортник приказал: «И помолчи чуток», - после чего стал вызывать по радио отряд.

Оказавшись возле кустов, я поглядел по сторонам - еще со срочной ненавижу зимой ходить по нужде в поле­вых условиях. Дело не в стеснении - мне хоть взвод баб за спиной или лицом к лицу, - просто холодно, оружие неудобно болтается, да и форма… Хоть и стали шить луч­ше, как сейчас модно говорить, эргономику просчитыва­ют, а все равно, пока штаны расстегнешь, термобелье подцепишь да дело сделаешь…

Курортник что-то бубнил скороговоркой командиру отряда. По обрывкам фраз было ясно, что докладывает про марево. Сеанс связи оказался коротким, я еще не закончил. Подал голос Пригоршня:

- Марево как марево. Может, это туман такой. Снега в Зоне вон сколько не было, а тут за несколько дней навалило и не тает.

Захрустел наст под ботинками.

- Нет, - откликнулся Курортник. - Это точно ка­кая-то аномалия. Может, не совсем аномалия, но ка­кая-то природная закавыка. Явление атмосферное, ре­фракция, но в том, что здесь без вмешательства Зоны не обошлось, я уверен.

Опять заскрипел снег - похоже, оба куда-то побрели.

Я выдохнул. Ну наконец-то, с облегчением вас, Кон­стантин Николаевич, и больше так не затягивайте, а хо­дите в туалет вовремя. Застегнул пуговицы на ширин­ке. Рука привычно легла на пистолетную рукоять, я по­вернулся и застыл.

Курортник с Пригоршней исчезли.

Накатила мягкая волна, тело поплыло куда-то, я упал спиной в снег…

Каркнул ворон, закачалась ветка. Да чтоб тебя!.. Я поч­ти машинально вскинул пулемет и короткой очередью сбил птицу. Черная тушка взорвалась, разлетелись пе­рья, с веток осыпалась белая пороша.

Глава 10 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Курортник… - позвал я. Твою мать! Вот тебе и природная закавыка. И что? И куда все делись, ну не разыгрывают же они меня. Это глупо.

- Леха, Пригоршня!!! - прокричал я во все горло.

Так, спокойно, Лабус. Думай. Думай, что случилось. Ты пошел отлить. За спиной мялись двое: командир и сталкер-одиночка. Предположим, что их сожрала эта долбаная аномалия без шума и пыли…

Я поднялся на ноги, сделал пару шагов. Оглядел ис­топтанный снег. Вот тут стоял Пригоршня, и куда он по­шел? Ага, к мареву. А вон следы Курортника, он у са­мой границы марева топтался - должно быть, тыкал пальцем в полупрозрачную рябую плоскость…

Ох, не люблю я аномалии. Не по душе мне все это, набожный я человек.

Я посмотрел по сторонам, будто кто-то мог за мной на­блюдать. Перекрестился, зажмурился и шагнул в марево.

Открыл глаза - кругом заснеженный лес, кусты, ве­тер в кронах гуляет.

Обернулся - тот же пейзаж, только слегка размы­тый туманом аномалии. Следы наши видны. Вот в чем прав Пригоршня, так это…

- Во бред! - произнес я.

Поскрипев зубами, развернулся в одну сторону, в другую.

Думай, думай! Курортник здесь стоял, к нему подо­шел Пригоршня, и они испарились. Но я-то вот - жи­вой. И Леха чуть раньше границу переступал туда-об­ратно. Я потыкал пальцем в марево - ничего. Задрал голову - «стена» убегала ввысь и терялась на фоне серого неба. Как тончайшая маслянистая пленка, толь­ко как ее, стенку-пленку эту, подвесили? Что за сила держит вертикальную плоскость, исчезающую в низких серых тучах, и заставляет ее колыхаться? И почему ано­малия пропускает сквозь себя, не задерживает, не ока­зывает сопротивления, а кого-то и…

Так, я не туда забрался в размышлениях. Надо зано­во…

ПДА! Болван, Лабус, болван! Я закатал рукав. При­вычная картинка: карта, иконки, только нет тех, кото­рые показывают Курортника с Пригоршней или еще ко­го-то. Я врубил сканер. Проверил все режимы, даже подключил функцию поиска беспроводных устройств. Сканер исправно обнаружил мой ПДА.

Радио! Лабус, ты дважды болван, остался один и рас­терялся. Старый становлюсь…

Я щелкнул радиостанцией - шипение в наушнике. Запросил пост, отряд. Молчание. Вызвал Курортни­ка - тишина. Вот она, мапупа, получи, Лабус.

Расстегнув ремешок шлема, я оттянул ворот куртки и потер шею. Влез пальцами под шлем, помассировал затылок…

Гоняй, гоняй кровь в черепушке, Лабус, - что же ты такое упустил? Что-то важное. Где разгадка? В чем? Прокрутим события вновь: я стоял возле куста, спиной к мужикам, Курортник докладывал по радио в отряд, по­том они с Пригоршней обсуждали марево и… И? Я по­вернулся, их нет, волна невесомости накрыла! Вот!

- Волна, - прошептал я.

Опустился в снег, сложил ноги по-турецки, очки сдвинул на глаза, застегнул ремешок шлема и стал ждать.

Пейзаж слегка расплывался, очертания деревьев бы­ли нечеткими - а когда издалека смотришь, заметить марево почти невозможно.

Я глянул на часы - с момента последней волны про­шло около пяти минут. Так, прикинем интервал между волнами. Есть ли тут закономерность? Первая волна на­крыла нас, когда на связи был начальник разведки. У Ку­рортника радио еще отрубилось. Потом мы снаряди­лись, хотели выступать, и тут вновь повторилось - ин­тервал минут десять, пятнадцать. Потом подобрались к мареву, покидали гайки и болты, обсудили, Курортник туда сунулся, я пошел по делу - между второй и тре­тьей волнами также прошло минут пятнадцать. Зна­чит, - я опять посмотрел на часы, - значит, еще от силы пару минут…

Я поерзал, поправил лямки рюкзака, пулемет пере­весил на грудь, проверил патронную ленту - все в по­рядке. Ждем. Снова поерзал и решительно отключил все электронные устройства. На всякий случай.

И тут воздух подернулся дымкой, пожелтел, как лист старой бумаги, исчезли деревья, кустарник… Лист пре­вратился в огромное сито. Сквозь тысячи мелких дыро­чек вновь проступили лес, снег, кусты, но возникло ощу­щение, что вокруг сумерки.

Окружающее надвинулось на меня, облепило, обво­локло, почернело, словно к листу бумаги поднесли за­жигалку.

Я, кажется, заорал, но голоса не услышал. Зажму­рился. Тело стало легким, как пушинка, и вдруг…

Пулемет потяжелел, я услышал собственный сдав­ленный крик. В спину кто-то толкнул, навалился свер­ху, обхватив шею, зажал рот. Прошипел в ухо:

- Тихо, Лабус! Молчи!

Курортник, Леха! Да я готов молчать целую вечность! Узнал твой голос…

Командир, убрав ладонь, схватил меня за плечо, пе­ревернул. Куртка и штаны масккостюма вывернуты на­изнанку - зачем он переоделся в хаки?..

Я осмотрелся - кругом лес, бурая земля вперемеш­ку с замерзшими листьями усыпана рыжей хвоей, ввер­ху серое небо. Снега нет…

Курортник приложил палец к губам, указал мне за спину. Я обернулся. За деревьями едва виднелись фигу­ры людей - шли цепочкой по одному. Я отполз за де­рево, прошептал:

- Кто?

- Похоже на «Свободу». - Он уже следил за стал­керами в бинокль.

Я огляделся - метрах в трех от нас сидел Пригор­шня.

- Переоденься пока, - сказал Курортник.

Я расстегнул грудную перемычку, стянул рюкзак, пе­ребросил ремень пулемета через голову и поставил ору­жие на землю. Скинул разгрузочный жилет, высвободил руки из куртки, выворачивая рукава. Сбросил с ботинок снегоступы. Теперь поясной ремень, штаны, все это на­изнанку… Ну вот и готово.

Еще во Вторую мировую фашисты придумали двусто­ронние масккомплекты. Практично, удобно. Только это не помогло им победить в войне… хорошо бы, чтобы по­могло нам.

Рюкзак надевать я пока не стал, чтобы не лишать се­бя маневренности, лишь стянул с него белый парусино­вый чехол и убрал в потайной карман. Посмотрел впе­ред - много их там, за деревьями. Глянул на Курорт­ника, он на секунду оторвался от бинокля, показал: «Прошло три десятка». Я про себя присвистнул - тридцать человек, и до сих пор идут! Как их вообще со­брали столько? Кто командир?

Спустя минуту цепочка людей оборвалась, вскоре за деревьями прошли еще пятеро - замыкающее охране­ние. Курортник показал, что всего насчитал пятьдесят пять человек. Ого! Это почти разведрота парашютно-десантного полка… На войну ребята собрались?

Опустив бинокль, Леха прислонился спиной к дереву и нахмурился. Мы с Пригоршней уставились на него.

- С возвращением, Лабус, - прошептал он. Я улыбнулся.

- Что имеем? - продолжил Курортник. - Рота сталкеров из «Свободы». Двигаются, если верить ком­пасу, на север, северо-запад. Лабус, ты местность узна­ешь?

Я огляделся. Лес, обычный смешанный лес, кусты, кочки, трава, корни кое-где у старых деревьев выпира­ют, подмывает их тут что-то во время паводков. Мха много. Совсем другой пейзаж - не тот, откуда мы по­дошли к мареву.

- Может, мы возле болот? Или реки. В общем, во­доем поблизости где-то.

- Ну да, логично. Мы тут с Никитой, пока тебя жда­ли, к тому же выводу пришли. Но никаких признаков марева больше не видно. И снега нет, вот что удиви­тельно… Как ты там говоришь? - слу…

- Мапупа.

- Ага. А ты молодец, Костя. - Курортник почесал небритый подбородок. - Догадался, что марево нас втянуло, про волну сообразил.

Я поежился, вспомнив желтый лист, который вдруг начал чернеть. Только сейчас сообразил: ощущение бы­ло, словно помер и в загробный мир лечу.

- Теперь надо решить, что дальше делаем. - Ку­рортник глянул на часы. - Либо двигаем за этой бан­дой, либо ищем выход сами, разбираемся в происходя­щем.

- Языка хочешь взять?

- Точно. И Пригоршня хочет.

- Давай за ними двинем. Заодно и разберемся, где мы. А языка - по обстоятельствам, как сложится.

Леха поразмыслил и посмотрел на сталкера:

- Что думаешь?

- Я «за», - отозвался Никита.

- Решено. - Курортник прищурился, вглядываясь в лес, и недовольно зашептал: - Пацан этот, да еще и марево! Радио не работает… Впустить - впустили, но куда? И выпустят ли? Одно радует: это точно Зона. Южная Зона, где есть сталкеры, а значит, можно вы­браться. - Он приподнялся.

Меня накрыло дежа-вю. Где-то я уже слышал похо­жую фразу о том, что нас куда-то впустили, но выпус­тят ли… Я силился вспомнить, когда и где, при каких обстоятельствах это говорил Курортник, но не мог.

- Двигаемся в следующем порядке: Лабус первый, я следом, Пригоршня замыкающий. Дистанция три ме­тра. Никита?

- Я.

- Отдай болты и гайки Лабусу. Электронные уст­ройства не включать.

- Держи. - Пригоршня протянул мне пакет.

- Лабус, направление: север, северо-восток, возь­мем восточней от этой братии.

Кивнув, я выпрямился.

- Под ноги всем смотреть, чтобы на растяжку не нарваться.

Пригоршня как-то вяло поднялся, буркнул: «Угу».

- Никита, чего ты мнешься? - спросил Леха.

- Да это… странно как-то. - Сталкер замолчал, уставившись в небо.

Я задрал голову.

- Чего странного?

Чудной этот сталкер, витает в облаках, тут дело се­рьезное, а он со странностями своими. Я на всякий слу­чай еще раз глянул вверх, потом осмотрелся - тихо кругом.

- Ну чего? - Курортник дернул Никиту за рукав. Не меняя позы, тот произнес:

- Выброса нет, - и замолчал, почесывая подбо­родок.

- И?.. - Меня его манера начала раздражать. - Нет - и хорошо.

- Я в Зоне почти восемь суток. А выброса нет.

Я нахмурился. Что-то не сходится. Не пойму, где именно. Смущает меня какой-то момент… Леха, взглянув на часы, скомандовал:

- Двинули, потом обмозгуем.

Я закинул на спину рюкзак, высыпал на ладонь не­сколько болтов из мешочка и убрал его в боковой кар­ман. Оглянулся - все готовы. У Пригоршни глаза рас­терянно бегают. Вот будет пауза, тряхну я его, только предварительно с Курортником наедине потолкую, а по­том устрою Пригоршне допрос с пристрастием. Темнит сталкер, недоговаривает что-то.

Вскоре мы пересекли цепочку следов, оставшихся от свободовцев. Они явно не таясь шагали, не ждут в этом месте никакой опасности. Куда же нас забросило? И что это за марево такое, в конце концов? Получается, не­кто смог из него выйти. Утащил Кирилла и вернулся обратно. Проход, стало быть, есть в обе стороны. Кто-то шастает, используя марево, туда-сюда у самого Пе­риметра, под носом у ОК, а разведке и невдомек.

Я остановился, заметив небольшой овражек впере­ди. Вдоль склонов кусты, если продираться - нашумим. Возможно, овраг переходит дальше в широкую балку и выводит к водоему, а может, и нет.

На входе в распадок, невысоко над землей, крутились иголки и листья - воронка.

Я примерился, размахнулся и швырнул болт в анома­лию. Железку тут же втянуло и закрутило, она скольз­нула вверх по невидимой вертикальной оси, а потом ано­малия выплюнула ее к противоположному склону. Но ту­да болт не долетел: вращаясь, подскочил и метнулся обратно, попав в другую аномалию. Охренеть! Это что за пинг-понг такой? В овраге, выходит, какие-то анома­лии-синхроны? Вот уж причуда Зоны. Две воронки вы­строили векторы силы так, что их поле перекрыло весь распадок. Путь туда закрыт.

Я обернулся.

Курортник покивал, потом показал направление на одиннадцать часов.

Что ж, придется пока идти по следам сталкерской ро­ты, а когда появится возможность - свернем к оврагу, переберемся на другой склон. Так мы сохраним безопас­ную дистанцию, и в случае, если обнаружим себя и нач­нется огневой контакт, будет куда отойти.

Я еще раз бросил взгляд на овраг - болт летал меж­ду воронками. Интересно, сколько он так будет скакать?

До следующего выброса? Пока не разрядит аномалии полностью или не изменится вектор приложения силы?.. Да и бог с ним.

Я напряженно глядел вперед. Сталкеры идут доста­точно быстро, километров пять в час. Торопятся. Так мо­жем и отстать. Местность незнакомая, аномалии вон странные…

След на земле читался легко. Вот бычок дымящий­ся валяется - плевать, похоже, командованию этого отряда на скрытность передвижения. Точно торопятся. Хотя сталкеры никогда дисциплиной не славились. Ну разве что «Долг» - в этой группировке много отстав­ных военных. Между собой мы их называем ассениза­торами Зоны. Командование иногда привлекает дол-говцев для выполнения разных задач. А меня в их стра­тегии смущает то, что они передвигаются по Зоне относительно небольшими отрядами - и при этом мечтают уничтожить всех мутантов внутри Периметра. Но мутантов здесь слишком много. Одних только псев­дособак в южных частях Зоны несколько тысяч. Неко­торых убивает выброс, часть гибнет под заградитель­ным огнем крупнокалиберных пулеметов и миномет­ных батарей с блокпостов, но остальные плодятся и плодятся. Причем это только псевдособаки, есть же еще псевдогиганты, псевдоплоть - я хмыкнул, слиш­ком много ПСЕВДО, - контролеры, тушканы, снор-ки, зомби, слепые псы, бюреры… А в глубине Зоны кто обитает? Я собственными глазами видел два «чер­ных одеяла». Одно из них во время рейда убило пуле­метчика нашей группы Карла: обернулось вокруг него и отпустило - Карл стал похож на гипсовую фигуру, потом раскрошился, как сухарь, рассыпался на куски.

Группу спас Курортник, выстрелив по «одеялу» зажи­гательными. Пули разорвали необычного мутанта на лоскуты, но потом тварь снова собралась в одно це­лое, хорошо хоть преследовать больше не стала. Где там у нее мозги? И вообще было не понятно, живая она или нет… Или вот химеры - их вообще, говорят, не видел никто.

Мы продвигались вдоль оврага, низкая поросль за­слоняла склон. Очень ровная, высотой везде одинако­вая - но ведь не искусственное же это насаждение, от­куда ему здесь взяться? Тогда что? Растение-мутант… Надо держаться от этих кустов подальше, а то как вспомню рассказы Курортника о деревьях-кукловодах, так муторно становится.

Как я и предполагал, овраг увеличивался, восточный склон становился все круче. Если превратится в балку, преодолеть его будет сложно.

Впереди треснула ветка, потом еще одна, послышал­ся звук ударов топора - дерево рубят. Переправу го­товят? Или…

Я остановился у кряжистого дуба и дал команду: «Ложись». Курортник подполз ближе, жестом показал: «Наблюдай прямо», а сам двинулся на десять часов. Его место занял Пригоршня, я приказал смотреть за Лехой, вынул бинокль. Подстроив фокус, стал разглядывать лес. На тропе появилась фигура в КЗС, за ней вторая. Сталкеры возвращались. Курортник успел отползти ме­тров на двадцать, затаился под молодым ельником и то­же смотрел в бинокль.

Парочка с «калашами», в разгрузках, на груди бол­таются маски респираторов. Один обычного телосложе­ния, неприметный, второй как жердь: худой, высокий,

КЗС ему мал - в обтяжку, рукава сползают с запяс­тий вверх, сталкер их постоянно одергивает, перекла­дывая оружие с руки на руку.

Они свернули с тропы и направились прямо к Ку­рортнику. Должно быть, этих двоих отрядили в наблю­дательный пост на время стоянки.

Я замер. Потом дернул Пригоршню, он обернулся и пожал плечами. Ну да, что он может сделать… Если рыпнемся сейчас, сразу обнаружим себя. Сюда при­мчится рота архаровцев, а сражаться с такими превос­ходящими силами…

Леха оторвался от бинокля, показал нам два расто­пыренных пальца. Я в ответ просигналил латинской «V» - Леха кивнул, начал стягивать рюкзак.

Пригоршня напрягся. Я снова глянул в бинокль - на тропе пока никто не появился.

Сталкеры не спеша двигались между деревьями, те­перь первый не закрывал второго. До нас стали доно­ситься отдельные фразы, я расслышал что-то про «Мо­нолит».

Никита подобрался, выставил вперед оружие, це­лясь.

Отложив бинокль, я взялся за пулемет. Постучал по плечу Пригоршню, он обернулся, и я показал: твой ле­вый, мой правый. Никита кивнул. Мы одновременно по­смотрели на Леху. Он убрал штурмовую винтовку за спину, ощупал правый рукав, где у него пенал с трех­гранной пикой. Оглянулся, скрестил руки у шеи и сжал кулаки, затем показал указательный палец. Это значи­ло: одного он прикончит, второго берем.

Мы с Пригоршней кивнули.

Первый сталкер произнес:

- Вот здесь, в ельничке, - и указал автоматом на место, где затаился Курортник.

- Давай скорей, пока Умник не прознал. А то сгно­ит потом, сука… - Высокий явно нервничал, постоян­но крутил головой, то и дело одергивал рукава.

- Да не ссы, Худой, - отозвался первый. - Чего ты шкалишься, я по-быстрому, - и, перевесив АКМ на шею, стал развязывать тесьму штанов. Расстегнув пряж­ку солдатского ремня, он вошел в ельник. Над приземи­стыми елками теперь торчала только его голова. - Ху­дой, а Худой, а правда, что контролеры все гомосеки? - Сталкер заржал, как придурок.

Теперь Леха видит голую задницу молодца из «Сво­боды». Зона притягивает отребье. Периметр наглухо не закроешь, вот и лезут сюда блатные да судимые. Всту­пают в кланы, сколачивают группки, устанавливают но­вый порядок. Джентльмены удачи.

Я сосредоточился на Худом. Он взял на изготовку ору­жие, чуть присел и крадучись двинулся в обход ельника. Сделал несколько шагов и замер. Потянул носом воздух.

- А почему они гомосеки?.. - продолжал из ель­ника первый. - А…

- Бурый, заткнись, - нервно перебил Худой.

Он сделал еще пару шагов - до Курортника оста­лось не больше метра. Вытянув руку, Леха мог бы схва­тить сталкера за щиколотку.

Курортник подобрался, опираясь на ладони и носки.

Я поймал в прицел Худого, палец лег на спусковой крючок.

Башка Бурого исчезла - он присел в ельнике. Худой шагнул вперед, хрустнула ветка, и Курортник прыгнул.

Глава 11 ЗЕЛЕНКА

Правильно все-таки, что Леха командирскую долж­ность занимает. Жаль, не сделал офицерскую карь­еру; жаль, после нашего похода на ЧАЭС не получил группу.

Ситуацию он просчитал верно. Я бы мог и не сооб­разить.

Леха сбоку ударил локтем в нос Худому, тот дернул­ся и упал навзничь. А командир уже исчез в ельнике. Мы с Пригоршней вскочили и побежали. Над елками появилась голова Курортника, он шепнул:

- Пригоршня, помоги. Лабус, пакуй этого Худого.

Никита нырнул в ельник, а я достал из кармана уз­кую полоску пластика. Склонился над Худым, содрал капюшон с его головы, выудил оттуда шапку, заткнул ему рот - черт, Леха сталкеру нос сломал, кровь за­ливала подбородок. Я перевернул бесчувственное те­ло, подцепил носком автоматный ремень, скинул с пле­ча. Вот почему Худой рефлекторно не выстрелил - указательный палец лежал на скобе. Насмотрятся фильмов, идиоты, и Рембо из себя начинают корчить. Палец в такой ситуации необходимо держать на спус­ковом крючке, но сталкер строил из себя крутого, а Курортник все видел снизу, Худой к нему правым бо­ком двигался. И валить Леха его не стал, потому что Бурого наверняка сложней допросить было бы, повад­ки у него, как у бывшего заключенного. Правильно Леха рассчитал.

Сложив костлявые кисти пленного крестом у него за спиной, я вдел их в подготовленную петлю из пластика и резко затянул свободный конец, вжикнув «крокоди­лом» замка. Теперь не вырвется.

- Вот мразь блатная, - над елками показалась го­лова Пригоршни, - обгадиться успел.

- Тихо, Никита, - велел появившийся следом Ку­рортник, - давай его в овраг. Лабус, подай мой рюкзак.

Я выполнил команду. Курортник за пару секунд на­цепил поклажу на спину.

После они с Пригоршней вытащили из ельника труп со спущенными штанами. Голова убитого болталась, по бледной шее стекала струйка крови из маленькой ды­рочки. Курортник пробил пикой кадык и, похоже, раз­дробил шейные позвонки - мгновенная смерть.

Где-то впереди продолжали стучать топоры и повиз­гивала двуручная пила. Раздался громкий треск, донес­ся возглас: «Поберегись!» Подпиленное дерево упало, треща сучьями, и глухо ударилось о землю.

- Лабус, за нами.

Мужики потащили мертвого сталкера к кустам на кромке оврага. Я сдвинул пулемет за спину, дернул за шиворот пленного - тяжелый, зараза, даром что Ху­дой, - перевернул. Сталкер замычал, глаза открылись, взгляд мутный. Я взвалил его на плечи, на всякий слу­чай осмотрелся кругом - ничего не забыли? - и бы­стро пошел к оврагу.

- Стой, Пригоршня. Не надо близко, не нравятся мне эти кусты, - произнес Курортник.

Леха и Никита остановились в паре шагов от живой изгороди. Раскачали тело и на счет три забросили его в овраг. Оно глухо стукнулось о склон и с шуршанием по­катилось вниз. Следом Пригоршня зашвырнул автомат Бурого.

- На исходную, - скомандовал Курортник. - Пригоршня, наблюдение.

Мы вернулись к дубу, я бросил Худого в углубление между подмытыми толстыми корнями. Глянул вперед - Никита в пяти шагах под сосной глядит в Лехин би­нокль. Я сдвинулся чуть влево, чтобы видеть пленного и одновременно за тропой наблюдать. Поставил «Миними» на сошки. Ориентируясь по звуку, взял под при­цел сектор, где сталкеры валили лес. Ближе к тропе за­метил воронку - и как не вляпались? Аномалия про­являла себя слабо, вращала в воздухе одинокий бурый листик…

Худой окончательно пришел в себя и что-то мычал. Леха выщелкнул трехгранную пику из пенала, скло­нился к нему и зашептал:

- Сейчас я выну у тебя кляп. Если начнешь орать, всажу эту штуку тебе в пасть! - Он показал сталке­ру пику, Худой скосил глаза, разглядывая ее, и энер­гично закивал. - Отвечаешь шепотом на вопросы. Понял? - Леха вытащил кляп. - Куда направляе­тесь?

- В… к… к Янтарю.

- Что вам там нужно?

- «М-м-монолит».

Я нахмурился. При чем тут Монолит?

- Кто командир?

- Умник.

- Сколько вас идет?

- Н-не знаю. Много, человек с-сто.

Я присвистнул про себя. Курортник продолжал быс­тро спрашивать:

- Сколько отрядов, откуда идете?

- С Милитари в обход Диких территорий. Не знаю сколько.

- Вы первый отряд? - Да.

Леха выдернул из кобуры пистолет, сунул ствол Ху­дому в рот, глянул на меня. Я понял. Пробежал несколь­ко шагов к тропе и залег под сосной. Достал бинокль. Эх, пройтись бы назад метров триста, осмотреться, раз­ведать все основательно.

Издалека снова долетел возглас: «Поберегись!» - и еще одно дерево упало на землю с громким треском.

Курортник подождал, пока я устроюсь на новом ме­сте, потом вынул ствол пистолета изо рта пленного и продолжил:

- Какой интервал между движением отрядов?

- Час.

- Почему остановились? Переправа?

- Да, мы через балку должны пройти по мосту, но он потек от Зеленки. Сами же знаете, только здесь пе­рейти можно.

- Да, - покивал Курортник.

Врал он. А я про себя порадовался: удачно вышло. На­пуганный сталкер предупредил про мост, теперь мы туда не сунемся. Интересно, что за мост и что за «зеленка» такая? Жалко, приборы не включишь, сразу засветимся.

- Что вам нужно у Янтаря?

- Монолитовцы.

- Откуда они там?

Сталкер замялся, Леха стукнул его по лбу рукояткой пистолета.

- Да следопыты двоих случайно засекли на подхо­дах к Янтарю! - чуть не закричал сталкер.

- Тихо! Шепотом отвечай! Что за операция?

- Умник сказал, что мы эти… образцы вооружения захватим, а если повезет, так и живыми кого-то из сек­тантов возьмем.

- Когда должны выйти в точку рандеву?

- Завтра к полудню.

С ветки вспорхнула птица, прощебетала и затерялась в кронах. Я поднес к лицу бинокль, осмотрел окрестно­сти, обернулся.

Леха засовывал в рот Худому кляп. Закончив, вытер измазанную в крови перчатку о КЗС пленного, сел ря­дом и задумался. Неожиданно хлопнул себя по лбу:

- Я понял, где мы!

И тут Худой вскочил, да так ловко, что я растерялся. Он бросился прочь. Леха мог сбить его подсечкой, но почему-то не сделал этого. Худой, сгорбившись, бежал к тропе. Голова низко опущена, мычит что-то. Пригор­шня перекатился на спину, вскинул «Грозу», но выстре­лить не успел - беглец влетел в воронку. Его крутану­ло, мелькнуло искаженное лицо. Леха отпрянул за де­рево. Мычание оборвалось, хрустнули кости, длинное тело скрючилось и, отлетев в сторону, взорвалось изну­три. Я нырнул за сосну, пригнулся.

- Пригоршня, Лабус, ко мне!

Пятясь, я вернулся к дубу. Скосил глаза на разрядив­шуюся аномалию - фарш на земле, лоскуты ткани, ра­зорванный ботинок… Леха намеренно позволил погиб­нуть сталкеру. Я покачал головой. Он прав, конечно, но смерть жуткая. Командир после похода на ЧАЭС и смерти той девчонки сильно изменился, сухой стал, не шутит, в себя ушел. Я видел, как он прячет мысли и да­вит переживания. Мы тогда группу потеряли, мужиков из соседнего отряда положили ни за что… И Леха успел привязаться к Ане, она шла с нами до ЧАЭС, помога­ла. Он пытался остановить ее, задержать, но не смог. И теперь казнит себя, зачерствел. Понимаю; мир серым становится, когда… Я сморщился и приказал себе боль­ше не думать об этом.

- Жуть, - сказал подошедший Пригоршня. - Вроде он гранату проглотил и она у него в желудке рва­нула.

- Зеленка - речка такая. Дальше, в овраге, нача­ло берет, - заговорил Курортник. - Или она - сплошная аномалия, или в ней какая-то аномальная субстанция живет, не знаю. Так ее сталкеры обозвали. Сама по себе она - тьфу, ручеек, но перейти через нее можно только по старому железнодорожному мосту, по которому раньше узкоколейка проходила.

Пригоршня кивнул. И я вспомнил - точно, мы один раз использовали маршрут, пролегавший через этот мост, когда вели ученых с Янтаря к Свалке, с последу­ющим заходом на Кордон. Тогда еще войсковая опера­ция проводилась, ОК зачищало Свалку, вот ученые и напросились побродить, поживиться продуктами анома­лий.

- Этот, - Леха махнул рукой на останки Худого, - сам виноват. Пригоршня, выкинь его автомат в овраг и валим на запад. Потом поговорим.

Никита выполнил команду, я его подстраховал. Спу­стя несколько секунд мы поспешили вслед за Курорт­ником.

Леха двигался чересчур резво, лишь изредка огляды­вался. Нагнав его, я спросил:

- Куда торопимся? Влетим в аномалию.

Он ответил:

- Нет, здесь вряд ли. Здесь все это добро аномаль­ное речка к себе тянет. Помнишь воронки-синхроны?

- Да уж помню.

- Это Зеленка затыкает дыры, где к ней подобрать­ся можно… Место такое особенное, только через мост.

Стук топоров и шум пил, оставшиеся за спиной, по­степенно стихали.

- Так если только через мост этот… - вклинился Пригоршня. Он сопел, жарко в летной куртке стало. - Если их там ждут, там же засаду поставить можно, тог­да никто никуда не пройдет…

- Правильно мыслишь, Никита, - бодро прогово­рил Леха. - Сейчас всё и увидим… А теперь тихо. При­сели.

Лес заметно поредел. Курортник выбрал удобное ме­сто для остановки - в яме. Наверно, когда-то здесь бы­ла землянка, построенная еще во времена Второй ми­ровой. Покатые склоны поросли мхом, толстый слой хвои на дне мягко пружинил. Об искусственном проис­хождении ямы свидетельствовали четыре металлических уголка, торчавшие из земли по периметру. Видимо, же­лезки некогда служили подпорками для наката. Крыша давно сгнила, ведь сколько лет прошло. Я поковырял склон носком. Легко отвалил кусок мха, обнажился пе­сок, а когда шаркнул ногой еще раз, показалось трух­лявое бревно - надавил, и гнилушка рассыпалась. Ощутив ногой какой-то твердый предмет, я нагнулся и нащупал ржавый металл. Запустив в рыхлый песок пальцы, выдрал старую буро-рыжую фашистскую кас­ку. Перевернул ее, вытряхнул песок. Вместе со слип­шимися комками на землю выпал железный квадратик.

Я поднял его, потер пальцами шершавую поверхность, подул - пряжка, на аверсе две молнии - руны «со­улу». Зондер-команда - эсэсовец. С обратной сторо­ны гравировка: Hans It…g. Ганс, значит, фамилию не различить. Зачем ты приходил на эту землю? Я брезг­ливо выбросил бляху.

- Лабус, раскопки потом. Наблюдайте, а я схемку набросаю.

Курортник расчистил от мха и иголок квадрат метр на метр и стал энергично чертить рукояткой ножа на песке.

Я улегся на один из склонов, выставив пулемет на сошки. Леха вскоре окликнул нас с Пригоршней.

- Смотрите. Мы приблизительно здесь, - он ткнул кончиком ножа в крестик на схеме. Ниточка реки, мост и границы лесных массивов. На северо-запад от моста начинается пустошь, обрамленная грядой холмов. Леха потрогал повязку на плече - кровит рана, зашить бы, а времени нет… - Сто процентов, что на ближнем к мосту холме Умник выставил пост. Я бы так сделал. Его можно попробовать снять. Худой сказал, что мост «по­тек». Скорей всего аномальная речка на мостик влия­ет, и ходить через него толпой страшновато, вдруг об­валится. Но, - он ткнул в условное обозначение мос­та, - если его временно укрепить, то, наверно, сможет пройти достаточное количество народа. А засада… Вот ты ответь, Пригоршня, кому нужно ставить засаду в этом районе?

Никита, помявшись, сказал:

- Ну не знаю. Может, вам, военсталам.

- Нет.

- Ну еще кому-нить, кто за хабаром охотится. Стал­керы-то здесь ходят…

- И как, по-твоему, будут мародеры бомбить роту «Свободы»?

Пригоршня почесал затылок и пожал плечами.

- Правильно, - усмехнулся Леха, - себе дороже.

- А это что? - Я сполз со склона и указал на зна­чок строения возле стрелки «север - юг».

- Это заимка Лесника[2]. Старый хрыч охотой на му­тантов промышляет. Я знаком с ним. Проводник он хоро­ший, южную Зону лучше нас с вами вместе взятых знает.

- А я ничего о нем не слышал, - удивился При­горшня.

- Я слышал, он в восточном Могильнике бывал, - вспомнил я. - Заимку его не трогают по неписаному закону. Ни «Свобода», ни «Долг», ни командование ту­да не суются. Таких людей берегут.

Пригоршня хмыкнул, но ничего не сказал.

- Двигаем к этому холму. - Курортник показал второй от моста. - Ждем, пока «Свобода» форсирует речку. - Он поднялся, убрал нож. Пошаркал ногой, стерев схему на песке, и взглянул на часы. - Произой­дет это, по моим расчетам, минут через тридцать. Ког­да второй отряд подтянется. Они переходят, ждем око­ло получаса, если все тихо, идем следом. За ночь мы их обгоним, они наверняка лагерь будут разбивать, и к ут­ру выйдем на Янтарь.

- А дальше? - спросил Пригоршня. - Янтарь же молчит двое суток.

- А дальше… Дальше по обстановке. - Курортник вылез из ямы.

- Погоди! - окликнул Пригоршня.

- Чего? - недовольно буркнул Леха сверху.

- Пост мы сняли, который должен встречать вто­рой отряд. Умник такое событие из вида не упустит.

- Точно, - согласился я, и сам удивился, что вы­ступил в этой ситуации на стороне Пригоршни.

Курортник нахмурился, перехватил штурмовую вин­товку.

- «Свобода» явно идет по графику. Умник, как ко­мандир, для себя зафиксирует факт исчезновения двух своих людей. Да только нужно еще установить, что их намеренно ликвидировали. Один блатной, бывший зек, у него все пальцы в наколках, второй его прихвостень, случайно угодил в воронку. Блатной дезертировал - «Свобода» дисциплиной никогда не славилась. А ис­кать, проводить расследование, кто это будет делать?

* * *

Курортник шел уверенно, не опасаясь аномалий. Лес как лес, кругом березы, осины, сосны и ели. Под по­дошвами пружинят мох и хвоя. От землянки пошли по бывшей линии траншей, больше напоминавшей пологое русло пересохшего ручья. Скорей всего траншеи были второй линией эшелонированной обороны эсэсовской дивизии вдоль реки. Остатки первой должны сохранить­ся у берега. Сколько же здесь народу полегло в битве за Украину, когда в сорок первом Красная Армия от­ступала с боями на восток, а в сорок четвертом гнала фашистов на запад. Здесь, наверное, пальцем ткни - в любом месте найдешь боеприпасы, снаряжение, еще какие-нибудь свидетельства времен Великой Отечест­венной…

По мере приближения к реке встроенный в мои часы датчик радиации показывал умеренные изменения фона. Может, у самой Зеленки фон будет высоким, но не на­столько, чтобы нанести какой-то существенный вред ор­ганизму при переходе по мосту. Сталкеры же ходят.

«Свобода» шумела на всю округу - стук топоров иногда сливался в прерывистую дробь, в коротких пе­рерывах между тюканьем звенели пилы.

Деревья поредели, пошли кусты, пожухлый камыш стелился ковром. Аж в носу защекотало. Курортник сбавил темп. Впереди высились плотные заросли кус­тарника, по верхней границе ветвей виднелась голая ма­кушка холма. Чуть правей - редкие деревья, кроны за­слоняли нас от возможных наблюдателей с вершины у моста. Мы двинули в обход кустарника к ложбине меж­ду возвышенностями.

Остановились. Курортник повел стволом, присел, на­пряженно глядя вперед. Словно пес, почуявший что-то. Лег на землю. Я последовал его примеру. За спиной громко сопел Пригоршня, я смерил его взглядом поверх плеча, и он замер на четвереньках.

Курортник жестом приказал оставаться на месте и пополз вдоль кустарника. Достиг края, прислушался. Что его так насторожило?

Из-за куста показались две фигуры в черном, вполо­борота к нам. Монолитовцы! Сектанты тихо, как кош­ки, крались друг за другом по направлению к реке. Сла­женные быстрые движения, у каждого на голове шлем-маска, верхняя половина тела в композитной броне, на спине массивный ранец.

В траве раздался шорох, из стеблей осоки вынырну­ла сплюснутая, как брелок от сигнализации автомобиля, башка гадюки. Я застыл. Гадюка уставилась на ме­ня, немигающий взгляд глаз-бусинок гипнотизировал. С детства боюсь ползучих тварей до омерзения - мень­ше Киплинга надо было читать. Змея выпростала тон­кий язык, башка качнулась в сторону Пригоршни… Сталкер, не раздумывая, схватил скользкое тело. Змея успела раззявить пасть, показав трубчатые ядовитые зу­бы, - и Никита рубанул ножом. Капли крови угодили мне на лицо, я дернулся. Обезглавленное тело конвуль­сивно свернулось в спираль, обмотав руку сталкера по локоть. Пригоршня застыл с раскрытым ртом - глаза зажмурены, крылья носа гуляют, как меха кузнечного горна. Он смачно чихнул.

Оба сектанта обернулись на звук. Курортник вско­чил, швырнул бинокль в ближнего, но тот отпрянул, и бинокль угодил в голову второго. Леха ударом ноги под­бил спусковую скобу АКМ, направленного ему в грудь, и ствол с навинченным ПБС ушел вверх. Из приемни­ка «калаша» вывалился магазин. Леха схватился за тол­стую трубку глушителя, дернул на себя, уводя ствол вправо, и нажал подошвой на затворную раму, как на педаль газа. Из патронника вылетел последний патрон. Держась за ПБС, Курортник сделал круговое движение рукой - автоматный ремень увлек монолитовца впе­ред. Леха отступил влево, развернув сектанта спиной к себе.

И тут второй начал стрелять. Глухие хлопки слились с ударами топоров, глушитель на стволе гасил звук. Ку­рортник заслонился первым сектантом, как щитом. Пу­ли били мрнолитовцу в грудь, он дергался, и Леха дер­гался вместе с ним, при этом пытаясь вырвать из кобу­ры «файв-севен».

Второй сектант одиночными выстрелами дырявил фигуру напарника. Так и не успев выдрать пистолет из кобуры, Леха споткнулся и упал на спину. Это позволи­ло нам с Никитой открыть огонь.

Сектант попытался отскочить обратно за кусты, но до них было слишком далеко - он упал, нашпигован­ный нашими пулями.

Я кинулся к Лехе, сдернул с него мертвого моноли­товца.

- Твою мать! - Курортник показал Пригоршне ку­лак. - Шумишь как динозавр!

На холме, к подножию которого мы почти вышли, за­работал крупнокалиберный пулемет. Судя по звуку - «Корд». Ему начал вторить другой, откуда-то издалека, с противоположного берега. Разбираться времени не было. Со стороны моста послышались крики и ответ­ные выстрелы. Просвистело несколько шальных пуль.

Мы присели.

- В лес! - крикнул Курортник и побежал, низко пригибаясь.

Глава 12 ПОХОД

- Лабус, вперед. Включи детектор, - скомандо­вал Курортник. Планшет я успел активировать и без приказа и те­перь возглавил группу.

- Возьми левей… Глубже в лес, на юг… - Над ухом вжикнуло. Впереди с одинокой березки упа­ли срезанные пулями ветки.

Откуда стреляют?

- Ложись! - крикнул за спиной Леха. - На де­вять часов!..

Я распластался на земле. Вовремя - над головой просвистели пули. Перекатившись под сгнившую осину, я повернулся в сторону противника. Корявый хиленький березовый ствол валяется на земле - хоть какое-то ук­рытие. Стреляли из сосняка, который закрывал холм рядом с мостом. Выстрелов нападавших я не слышал - монолитовцы опять глушители используют. Береза дер­нулась несколько раз, одна пуля прошила ее насквозь. Черт! Я уткнулся лицом в траву.

- Назад! За кусты! - скомандовал Курортник. Там ведь змеи… Но впереди сектанты, они опасней. Раздался крик Пригоршни:

- Лабус, скорей!

Я стал отползать, на ходу оглянулся - сталкер был уже под кустом, встал на колено и дал длинную оче­редь.

От сосен в нашу сторону бежали два монолитовца. Еще две пары по сторонам от них быстро шагали, стре­ляя. У всех автоматы с глушителями.

- Мапупа! - вырвалось у меня.

Шесть сектантов быстро сокращали дистанцию, гра­мотно прикрывая друг друга. Сейчас прижмут к берегу, сбросят в реку.

Застрекотала винтовка Курортника. И тут же При­горшня выстрелил из подствольника. Один сектант спо­ткнулся, упал, остальные двигались дальше, четверо па­лили в мою сторону. Я услышал:

- Пригоршня, вперед!

Грохнул взрыв - упал навзничь еще один черный.

Внутри заклокотала звериная злоба к этим «чер­ным», я вскочил и вдавил спусковой крючок.

- Заряжаю! - донеслось сквозь шум стрельбы. Я стрелял, быстро шагая навстречу сектантам.

- Держать строй! - прокричал Леха.

Продолжая сокращать дистанцию, я выпустил в сек­тантов всю ленту в один заход, завалив таки еще одно­го. У Лехи опустел магазин, мы одновременно выхвати­ли пистолеты и выстрелами почти в упор опрокинули четвертого, который не успел перезарядиться. Никита засадил гранату из подствольника в пятого сектанта.

- Граната! - Леха прыгнул ко мне, сшиб с ног и упал рядом.

Грохнул взрыв, вскрикнул от боли Пригоршня.

- Ну сука! - Курортник встал на колени. Хлопнули один за другим запалы, Леха швырнул две гранаты в сторону шестого монолитовца и упал головой к взрыву, закрывшись локтями. Я приоткрыл рот. Гро­мыхнуло. Курортник вскочил, пробежав несколько ша­гов, расстрелял остаток магазина в раненого сектанта.

Перезарядив пулемет, я поспешил к Пригоршне, ко­торый медленно поднимался, ошалело мотая головой. Видно, слегка контузило взрывом.

- В лес! Лабус первый!

Мы снова бежали в противоположную сторону от моста. Пару раз чуть не напоролись на ржавые воло­сы - повисшие на низком кустарнике, они сливались с коричнево-серым фоном. В первом случае помог де­тектор, во втором я сам разглядел голубоватые всполо­хи аномалии на ветках растений.

Вбежали в старый ельник. Из земли торчали толстые крепкие корни, приходилось смотреть под ноги и одно­ временно на детектор. Темп снизился. Прибор преду­предительно пискнул - я заметил на земле радужную пленку - лифт! Перепрыгнул. За спиной пленку пере­махнул Курортник, выкрикнув: «Осторожно!». Я огля­нулся - Никита, споткнувшись о корень, рухнул на ра­дужные разводы. Этим он включил аномалию на скло­не небольшой ямки, и его швырнуло по низкой траектории, припечатало о крепкий ствол ели. Никита свалился под дерево и стал подниматься, будто пьяный, растерянно озираясь, пытаясь ухватиться за шершавый ствол. Оступился, вновь упал, взмахнув руками. Звез­дануло его конкретно. Мы подхватили сталкера и про­волокли метров тридцать, пока он не заворчал, чтобы отпустили, сам пойдет.

Курортник скомандовал остановку и уселся на зем­лю, тяжело дыша, держась за раненое плечо. Пригор­шня лег на живот, раскинув руки - рюкзак съехал на затылок. Я сел под сосной, привалился к стволу, при­крыл глаза. Сердце тяжело бухало в груди. Вытерев ли­цо, увидел на ладони кровь. Откуда? А, это же змеи­ная… Снял с пояса флягу, полил на ладонь, плеснул в лицо и утерся рукавом.

Стрельба у моста продолжалась, но уже не так плот­но. «Корд» иногда выдавал длинную очередь и смолкал надолго. В ответ огрызались АКМ. Почти одновремен­но бухнули два взрыва ручных гранат.

А потом все стихло.

У монолитовцев на автоматах глушители. Значит, ес­ли раненых добивать станут, мы не услышим - сектан­ты пленных не берут. А прав оказался Никита насчет засады. Да только кто ж знал, что «Монолит» сюда при­прется. Что вообще происходит?

Когда убирал флягу, я заметил, что куртка на плече порвана. Просунул палец в дыру - черт, пулей черка­нуло. Глянул под мышку - еще дыра. Господь уберег. Я мысленно перекрестился.

- У кого какие мысли будут? - тяжело дыша, спро­сил Курортник. - Пригоршня, ты у нас накаркал заса­ду - начнем с тебя.

Никита нехотя перевернулся на бок, оперся на ло­коть. Стянул шапку, рванул ворот куртки и помассиро­вал грудь.

- Первый раз в лифт угодил. На всю жизнь запом­ню… - Сделав несколько глубоких вдохов, он продол­жил: - У меня никаких мыслей. Каша. Война какая-то началась? Не припомню, чтоб в Зоне группировки так активно воевали, внаглую.

- Лабус?

Дыхание восстановилось, сердце перестало часто биться, я поднялся, глянул в сторону переправы. По­тер щеку. Никаких мыслей: исходных данных мало, но мозг завис, как компьютер с небольшой оперативной памятью. В сознании крутилось, как Никита отрубил башку гадюке, потом схватка Курортника с монолитов­цем и шквальный пулеметный огонь - хорошо, не в нашу сторону. А потом… первый раз я строем в атаку ходил, сшибся вот так, стенка на стенку на открытой местности.

- Не знаю, - сказал я. Переглянулся с Лехой, по­казал глазами на Никиту - самое время его тряхнуть. Хоть и спас меня сталкер, но не оставляла мысль, что он очень уж лихо предсказал засаду, будто знал. А еше я припомнил наш разговор про выброс - что-то силь­но смутило меня тогда, но… Стоп! Я понял - Никита раньше говорил, что в Зоне чуть ли не вместе с нами оказался. А потом, когда нас марево засосало, он обро­нил, что восемь суток тут бродит. Вот! Интересно, Ле­ха этот момент тоже отметил?

Курортник прищурился и кивнул.

Шагнув к Никите, я навел на него пулемет:

- Не дергайся и рассказывай. Рассказывай все!

- Ты чего? - Пригоршня стал приподниматься, по­тянулся к «Грозе».

- Говори… - Курортник был уже на ногах, одна ру­ка на пистолетной рукоятке «Джи-36», висящей на гру­ди, другая на цевье. Он шагнул к сталкеру, упер срез пламегасителя ему в лоб и добавил: - Выстрелю, по­нял? В этот раз не пожалею. Говори!

Я посмотрел на Леху - и поверил. Бледное лицо, нет румянца, который возникает при возбуждении, взгляд холодный. Точно выстрелит. Его палец очень мед­ленно вдавливал спусковой крючок.

- Ладно, ладно, скажу! - произнес Никита. - Не пойму, что в Зоне творится. Я поэтому про выброс за­икнулся, а зря. Из этого понятно стало, что в Зоне рань­ше вашего оказался. Меня наняли рюкзак этот отнес­ти, с изделием…

- С ГСК? - уточнил Курортник.

- С ГСК, - вздохнул Пригоршня. - На Янтарь доставить.

- Кто? - Курортник убрал ствол, и стал виден кру­жочек красной кожи на лбу Никиты.

Леха опустил винтовку, сталкер сел.

- Да если бы я знал! Я ж в рабочем городке рас­сказал, как заказ поступил.

- Кто те двое, что вели к Янтарю?

- Не знаю, на вашего брата смахивают. Я по по­вадкам понял, точно военные.

- Оружие-то у них было? - вклинился я. - Какое?

- Да, было. Ручные пулеметы «Печенег». Рюкзаки патронами забиты, «сборки» как у вас, ну сухпаек еще… и все вроде.

Курортник сдвинул брови. Я погладил усы.

- Ну блин, не знал я, правда не знал, что в рюкза­ке! - добавил Пригоршня.

- Ладно, как они одеты были?

- Как наемники.

- А выглядели как?

Никита наморщил лоб, повращал глазами.

- Да обычные, один лобастый такой, квадратный, а другой явно боксер… - он помассировал виски, - тя­желовес, нос набок и шустрый такой, верткий. Я вроде тоже не маленький, но эти двое в плечах пошире меня.

- Клички, позывные?

Я глянул на Леху: губы плотно сжаты, глаза прищу­рены.

- Тайсон и Скала.

Я не удержался, хмыкнул. Курортник посмотрел на меня, я пожал плечами.

- И где они? До Янтаря вы не дошли.

- Не дошли, - кивнул Никита. - От Свалки по­началу так лихо отмахали несколько километров. А по­сле, не доходя до «Агропрома», встряли… - Он вытер нос. - Глупо встряли.

- Не тяни. Куда встряли?

- В засаду. Сектантам.

- Чего? - Мы с Лехой задали вопрос одновре­менно.

Курортник присел возле сталкера:

- Ты, Никита, часом, голову не простудил? Какие сектанты возле «Агропрома»?

- Сектантские! - съязвил Пригоршня. - А тут от­куда сектанты?..

Курортник вновь зыркнул на меня, и я пожал пле­чами.

- Я сам не поверил сначала, - продолжал Пригор­шня. - Но там так завертелось… Тайсон сразу погиб, ему пуля в лобешник первому прилетела. А вот Скала воевать остался. Одну «сборку» мне отдал и велел ухо­дить на Кордон, там меня типа встретят. Я впервые этих «черных» увидел… неожиданно получилось. Здоровые черти, в масках, двигаются быстро, молча. Прирожден­ные бойцы, точно говорю.

- И как ты ушел?

- К ручью кинулся, по мелководью пополз. Толь­ко в камыши залез - на берег вышли двое, Хмаря и Рябой, я их знал. Они на шум ломанулись, помочь, на­верно, хотели, решили, что кто-то из бродяг на мутан­тов нарвался и отбивается. - Никита посмотрел на меня, облизнул губы. - Я хотел крикнуть, предупре­дить. Да какой там… - Он понуро опустил голову. - Срезали их моментально. У монолитовцев на автома­тах глушители, как у тех, которых мы у холма завали­ли. Я в воду почти с головой. Просидел сколько смог, потом от холода мышцы сводить начало. Флягу со спиртом ополовинил, еле на берег выбрался… - Че­люсть у него запрыгала вдруг - видимо, воспомина­ния о холоде вызвали такую реакцию. Я даже поежил­ся. - Пошел к деревне - то ли Султановка, то ли Сухановка…

- Степановка, - поправил Курортник.

- Ага, она. К сумеркам добрался.

- А если бы там мутанты? Или еще кто, мародеры какие-нибудь засели? - спросил я.

Пригоршня покосился на меня:

- Лучше, Лабус, с мутантами драться, чем к мо­нолитовцам в лапы. Я в первую хату вошел, подпол расковырял и целую ночь сушился. Растяжками толь­ко подступы к дому окружил. А утром сон сморил. Проснулся под вечер, когда взрыв бахнул. Псевдосо­баки, видно, меня унюхали и решили в гости наведать­ся. Одна подорвалась, остальные убежали сразу. А я подумал-подумал - да и решил, что не буду дальше этот рюкзак с ГСК тащить, слишком опасно. Моноли­товцы ведь не просто так напали, они за нами охоти­лись явно. Значит, пойду лучше к Периметру, в юж­ный сектор.

- Медленно же ты шел, - сказал Леха.

- А ты бы на моем месте, когда… - Никита за­молчал.

И так ясно. Тут от каждой тени начнешь шарахать­ся, когда монолитовцы по всей Зоне, как у себя на Ра­даре, шастают.

- О-со-зна-ни-е… - по складам произнес Курорт­ник.

А мне вдруг стало неудобно. По-дурацки получилось. Никита спас меня от змеи, а я с этим допросом вылез - и Курортник завелся. Ведь могли спокойно поговорить, без сцен с оружием…

Никита сидел насупившись.

- Вот вся правда. И когда мы в рабочем городке дра­лись с тобой, Лабус, я ж не знал, что это… что ГСК у ме­ня в рюкзаке. Вообще не знал, что там у меня… Я заказ взялся выполнить, донести эту штуку до Янтаря, пото­му что Тайсон со Скалой местность плохо знали.

- Денег захотелось, - бросил Курортник. - А на остальное наплевать, да? За пригоршню монет согла­сился…

Леха не закончил, а я неожиданно понял, откуда у Никиты такая кличка - Пригоршня. Был ведь вроде фильм такой… «За пригоршню монет»… А, нет - «За пригоршню долларов». Не помню, в детстве смотрел.

- Нет, Курортник, не совсем так, - возразил стал­кер с легким смущением. - У меня, понимаешь, меч­та есть. Броневик хочу заиметь, броневик-вездеход. Чтоб по Зоне на нем можно было ездить. Интересно мне тут.

- Интересно?! - вновь возмутился Леха. - Тут люди гибнут, жизнью рискуют ради исследований, вы­таскивают всяких голодранцев, которые в аномальные поля забредают. Спасают туристов-дебилов, которые деньги платят, чтоб поразвлечься… Приключения им подавай. Интересно им!

Пригоршня посмотрел на него, на меня.

- Какие вы благородные оба… - протянул он. - Ради каких это исследований вы щас жизнью рискуете? Вам командование что ни прикажет - вы под козырек и выполнять. Людей прикажут убивать - вы убьете. Жизнью пожертвовать - пожертвуете. А ради чего - и сами не знаете. Может, генералы ваши втихаря арте­факты через Периметр переправляют и жиреют с это­го, а вам и невдомек, вы - благородные. Вот потому-то я из десанта и ушел: чтоб не быть благородным де­билом.

Леха оскалился. Я думал, он сейчас бросится на При­горшню, и приготовился вмешаться, потому что сталкер был мужиком крупным и ловким и неизвестно еще, кто бы кого свалил на землю… Но командир вдруг отвер­нулся и замер, уставившись куда-то вдаль. Наверно, припомнил, как за нами охотились отряды спецов.

А я окинул Пригоршню взглядом, будто увидел впер­вые. Ведь пацан пацаном, если задуматься. Молодой совсем - не по возрасту, по уму. Не в том смысле, что дурак, а просто… Как я сам в двадцать пять рассуждал? Море по колено, жизнь впереди. Для Пригоршни Зо­на - приключение. Для Курортника - риск собствен­ной жизнью ради других, он ведь только воевать умеет, но армия его выкинула, вот и нашел пристанище здесь. Для меня Зона - средство быстро заработать закон­ным путем, мне семью на ноги поставить нужно, вер­нуться к нормальной жизни, к хозяйству. Крутит Зона людьми, такая вот философия.

Курортник плюнул, опустив оружие, отошел на два шага назад. Я присел на корточки, поставил на землю пулемет и стал его осматривать. Потом достал писто­лет, тоже проверил. Пригоршня, взяв с меня пример, стянул рюкзак, расстегнул куртку, заправил тельняшку под ремень. Проверил оружие, потом достал сухпай. Я по­качал головой: не сейчас. Он пожал плечами и убрал коробку в рюкзак.

- Так… - деловым тоном сказал Курортник. - Тайсон и Скала, значит. Это не клички, не позывные, а оперативные псевдонимы, одноразовые. Лабус, по описанию не признаёшь их?

- У Смирнова в отряде видел здоровых таких мужи­ков, но шут их знает… Не похоже, что наши.

- Да, не похоже. В каждом секторе по отряду военсталов, и всех не упомнишь. Пригоршня, они чисто по-русски говорили, без акцента?

Никита кивнул.

- Лабус, у тебя кровь на рукаве и на роже. Заце­пило?

- Нет, Пригоршня меня спас. Гадюку прикончил, как раз перед тем как чихнуть. Башку ей срубил, меня и забрызгало.

- Какая гадюка? - Курортник посмотрел на При­горшню. - Откуда? Лабус, у тебя галлюцинации? Зи­ма. Да и так я змей отродясь в Зоне не видел. Но если и есть, то в спячке сейчас.

- Была гадюка. Обычная такая, - Никита вытянул руку, сжал кулак, - вот с такенной головой и рисун­ком, зигзагами такими по телу.

- Я их с детства не переношу, - добавил я. - Не глюк, вправду была змея. Могла укусить, а что там у нее за яд?.. Это же змеюка мутантная, раз зимой не спит. Может, я сейчас и не разговаривал бы с вами.

Леха поджал губы. Обстановка разрядилась - он понял, что Никита меня спас.

Поправив оружие, он повернулся к чаще, прищурился.

- Ладно, нечего рассиживаться. Слушай задачу: идем в обход переправы на заимку Лесника. Двигаемся прежним порядком: Лабус возглавляет, дистанция три метра. Вперед.

* * *

Раз Леха сменил гнев на милость, значит, поверил Никите. Может, не во все поверил, но хоть отчасти… Это я переживать теперь буду, как Никиту отблагода­рить за спасение, да и как Леху окончательно успоко­ить. Он ведь теперь мрачнее тучи будет. Знаю я его.

Я сам виноват, что задумал тряхнуть сталкера, а в итоге оказалось - обычный он романтик. Ну ничего, жизнь исправит в конце концов. Годы свое возьмут. И правильно Никита смолчал поначалу про ГСК в рюк­заке, я сам, окажись в такой ситуации, молчал бы как партизан. Тут попахивает чем-то… чем-то. Опять мы с Лехой влезли в чужие игры. Может, и ОК не в курсе про ГСК, разве что начальник штаба. Мы же по его лич­ному приказу в поиск ушли. Что получается? Наняли Пригоршню, чтобы доставить ГСК к Янтарю. Дали в со­провождение двух лбов-пулеметчиков. Конечно, теоре­тически эти двое и сами ГСК донести могли бы, но ну­жен был человек, который Зону знает и при этом вот такой - мало вопросов, ради денег, все просто, без за­тей. А в охрану - исполнителей, поменьше мыслей, по­больше дела. ГСК могли и на вертолете к Янтарю доб­росить. Но!.. Я вспомнил, как однажды мы уже искали в Зоне борт, который «уронило» Осознание, а потом нас и вообще втянуло в такой круговорот… Вот, Лабус, ты и выстроил цепочку: Осознание что-то ищет, его «гвардейцы» рыскают по южной Зоне - возможно, Пригоршню с рюкзаком ищут. Или это только одна из ветвей чьей-то многоходовой комбинации. Пригоршня же, когда его сопровождающих убили, понял, что вля­пался по наивности во что-то сильно опасное, и решил свалить, не донеся рюкзак с ГСК до Янтаря. Рюкзак спрятал… тут-то мы его и встретили. И еще этот стран­ный лаборант, Кирилл, потерявший память.

Так, сведем воедино: ОК начало спецоперацию, При­горшня несет на Янтарь ГСК, чем ближе к озеру, тем активней монолитовцы, с лагерем ученых пропала связь. Янтарь, вот где собака зарыта. Туда все ниточки ведут…

На ходу Курортник несколько раз пытался выйти в эфир. Тишина. Никто не отвечал, да и так понятно бы­ло, что никто не откликнется: до Периметра теперь не пара шагов, до ближайшего поста километров тридцать. К тому же рельеф местности разнородный, аномальные поля, в воздухе ионизированные облака и прочая га­дость. Сигналы со спутника не всегда проходят. Будь у нас станция ротного звена, и то неизвестно, удался бы сеанс с кем-нибудь.

На пустошь соваться не стали - слишком резко на­чал расти фон, когда к ней приблизились. Да и моноли­товский пост мог там находиться. Судя по всему, они пришли к Зеленке с пустоши, выставили грамотную за­саду, притащив тяжелые пулеметы, а мы случайно в ход событий вмешались и помогли «Свободе». Я надеялся, что хоть кто-то смог уйти из сталкеров - мы стрель­бой наделали много шума. Хотя… перекрестный огонь пулеметов наверняка многих на небеса отправил. А эти сектанты, которых мы завалили, - лишь малая часть групп заслона. Отряд «Свободы» ломанулся в лес - больше некуда, единственное укрытие от кинжального огня пулеметов, - тут их и встретили монолитовцы. Расчет на этом скорей всего строился.

Я отвернул вправо, обходя мерцающий холодец. Пи­скнул детектор. Впереди на ветках деревьев полно жгу­чего пуха, висит, словно марля. Я взял еще правей, гля­нул на сканер: сигнал за сигналом, аномалий - как гри­бов. Здрасьте, приехали.

- Ну, началось, - пробормотал я.

- Стой, Лабус. Привал, - скомандовал Курорт­ник. - Пригоршня, с тебя обед.

- Ладно, - бодро сказал Никита.

Я сбросил рюкзак, обернулся - лес как лес. Ходим, бродим… Сколько можно?

- Сколько нужно, - произнес вслух Курортник, а я вздрогнул.

- Ты что, мысли читаешь?

- Нет, ты усы свои когда-нибудь открутишь. - Ле­ха хлопнул меня по плечу.

Только сейчас я понял, что тяну себя за ус. Тьфу, не­ладная, вечно, когда задумаюсь, усы щиплю! Верно, у моего лица выражение было такое, что нетрудно мысли прочесть.

- Сколько нам еще? - спросил я.

- Навскидку - километров семь.

- Здесь всегда такая концентрация аномалий? - Курортник нагнулся к сухпайку, взял галету и захру­стел.

- Угу.

Я сглотнул - после такой беготни и длительного пе­рехода есть хотелось неимоверно - и тоже достал га­лету. Пригоршня в это время собрал горелку, разжег таблетку сухого горючего и выставил банки с кашей на огонь.

- Это локальное поле, широкое по фронту, а в глу­бину метров сто. Пройдем. Мы как-то картографирова­нием занимались с группой Отмеля. Юра еще отрядом не командовал. Так здесь все вдоль и поперек излазили. Лесник тогда, кстати, помог сильно. - Леха взял бан­ку с кашей и сунул в нее ложку.

- А Кирилла-то как искать будем? - спросил я.

- Кирилла? - Леха налег на кашу. - Вот к От­мелю придем, он нас в курс дела и введет.

- Ага.

- Может, по пятьдесят? - Пригоршня встряхнул плоскую фляжку.

- Я те дам по пятьдесят! - Курортник аж поперх­нулся.

Никита пожал плечами и спрятал флягу.

- Через сколько на заимке этого вашего Лесника будем? - спросил он.

- Если все хорошо, то к утру. Нам отдых нужен. Пройдем аномальное поле и встанем на дневку. А в ночь пойдем.

Пригоршня передернул плечами. Мне тоже стало не по себе: ночью ходить по Зоне - риск большой, да и скорость невысока. Но Курортник прав - нам не дой­ти засветло, силы восстановить надо.

- Ну все. - Леха достал платок из внутреннего кармана, протер ложку. - Двинули. Лабус, я поведу.

Никита подхватил рюкзак.

- Пригоршня, - Леха показал на мусор, остав­шийся после обеда. - Дедовщину в армии никто не от­менял.

Сталкер бросил рюкзак и пошел хоронить банки с ко­робками сухпайка.

Я воспользовался моментом и спросил Леху:

- Ты ему поверил?

- А ты? - Да.

Леха посмотрел на сталкера, копавшего ямку подде­ревом.

- Лабус, насчет змеи правда? Была?

- Хватит уже! - вспылил я. - Ты меня еще нач­ни подозревать…

- Да не, - смутился Курортник. - Просто я по­думал, ну… может, контролер где рядом был, галлюци­нацию навел.

- Ага, значит, это галлюцинация у меня на роже и на рукаве? Что ты чушь мелешь? И не уходи от во­проса.

- Поверил, Костя, - сказал он после паузы. - Ну не сволочь же я распоследняя. Только таких роман­тиков, как этот Пригоршня, в Зоне… сам понимаешь.

- Понимаю. И что? Каждый свою жизнь устраива­ет как может.

- Ладно, идем. - Леха взял у меня сканер и встал.

* * *

Курортник провел нас через фронт аномалий легко. Я вспомнил, как осенью прошлого года мы шли через Пустошь к Доктору на болото с помощью одной девуш­ки, Ани. Дурная история приключилась. Нас, когда мы вернулись из того похода, продержали в следственном изоляторе особого отдела почти полгода. Следствие на контроле у начальника штаба ОК висело. Всю кровь выпили, вменяя в вину терроризм, измену, убийство то­варищей и сговор с Осознанием. Хорошо, что про мо­нолитовцев мы оба молчали как партизаны. А то ведь такое вообще в голову не лезет: военсталы и цепные псы Осознания, бойцы группировки «Монолит», идут бок о бок в центр Зоны, проводят совместную опера­цию на ЧАЭС. Пока тянулось следствие, нас держали в разных камерах, меня так поначалу в тюремной боль­нице «Гуантанамо», я ж тогда нахватал осколков, пле­чо собирали, словно пазл, даже титановые микропро­тезы вставили в кости.

Я коснулся куртки там, где когда-то была дырень размером со сливу. Помассировал плечо, сжал и разжал кулак. Молодцы военные хирурги, сделали по высшему разряду.

Ближе к январю, перед празднованием Нового года, нас с Курортником неожиданно перевели в одну камеру. Похоже, дело пошло на лад. Может, вмешался кто. А мо­жет, действительно разобрались, что к чему. Что нашу группу подставило Осознание, столкнув со спецназов­цами, заставив убивать друг друга. К середине февраля выпустили, сняв обвинения. Леха стал рядовым бой­цом - на должность заместителя командира группы не вернулся, а предлагали. В отряд мы попали, когда нача­лась спецоперация. Нам дали простенькую задачу и от­правили на патрулирование. И во как все обернулось. Наверное, нельзя нам с Лехой вместе. Мы каким-то за­гадочным образом притягиваем неприятности себе на го­лову. Это в книжках приключения, а мне после того не то что в Зону возвращаться не хотелось, а вообще бы­ло желание сбежать на край Земли, в Сибирь, напри­мер. В глушь, чтоб не видеть ничего, кроме нормальной природы, и подальше от новостей, СМИ, суеты вся­кой - городской, армейской, какая там еще бывает су­ета? Не знаю. Видеть хочется только лица родных…

Курортник остановился. Впереди была поляна, по центру - дерево, похоже на дуб, но далековато, не раз­берешь. А под деревом - сгорбившийся человек.

Мы присели.

- Кто это там? - спросил Никита. - На сталке­ра, кажись, смахивает?

- Лабус, глянь.

Я поднял бинокль. Леха-то свой в монолитовца швырнул у реки.

Действительно, под деревом сидел сталкер: куртка анорак, капюшон на голове, рюкзак на земле, оружия не видно. Поза какая-то… будто куклу на веревочках опустили на землю, она сложилась и ждет, пока кукло­вод за ширмой проснется, продолжит представление.

- Ну что? - сказал Курортник.

- Сталкер. Оружия не вижу. Уснул, что ли. Или труп? Хреново выглядит.

- Дай мне посмотреть.

Я отдал Курортнику бинокль.

И тут сталкер поддеревом ожил. Поднялся, руки раз­вел в стороны, сделал пару движений, присел, поболтал разведенными локтями и опять опустился на землю.

Курортник сплюнул.

- Кукловод. Вот, Лабус, Пригоршня, смотрите и за­поминайте: дерево-кукловод выделяет сонный газ, так ученые говорят. Тот, кто слишком близко подходит, не замечает, как усталость накатывает - все происходит медленно, человек может не ощутить серьезных изме­нений в организме, просто отдохнуть хочет. Как только уснет, кукловод и присосется. На ветвях тоненькие иг­лы-ниточки, они протыкают кожу, проникают в орга­низм. Не почуешь…

Пригоршня передернул плечами. Я сглотнул. Курорт­ник поднял бинокль и продолжил:

- Может притянуть человека к стволу. После это­го человек проживет еще день или два, пока кукловод жидкость сосет, а затем высохший мертвец отвалится от дерева. Это если повезет. Но может и не повезти, тогда, - Курортник указал биноклем на сталкера под деревом, - тогда он годами здесь будет отплясы­вать…

- А как определить, что это именно кукловод? - прошептал Пригоршня. Похоже, его сильно впечатли­ла картина.

Я слышал раньше от Лехи рассказы про эту расти­тельную аномалию, но все равно стало не по себе. За­хотелось убраться подальше от поляны.

- Видишь, листва на дереве… не зеленая, конечно, но присутствует. Это первый признак: кукловод никог­да не сбрасывает листву. А второй - кукловоды обыч­но на полянках стоят, вот как здесь. Не может ужиться это дерево среди обычных. Еще кровянка кругом часто растет, у нее листья узкие, с красными прожилками, но сейчас зима, не разберешь. Ладно, двинули.

Леха пошел по краю поляны - видно, боялся, что надышимся сонного газа. Я задержал взгляд на дереве-мутанте - пойманный им сталкер издали казался жи­вым. Просто шел человек, да уснул в тени ветвей, скло­нившихся к телу. Ветви толстые у ствола, а дальше тон­кие. На таком расстоянии не видно ниточек, которые проникли в плечи, локти, голову, бока и колени жерт­вы. Крона зашелестела, ветки качнулись… Человек сно­ва пустился в жуткий танец. В такт шелесту и треску он приседал, широко разводя колени, вскакивал, притопы­вал по мягкой земле, похлопывал ладонями по ягоди­цам и ляжкам, иногда даже складывал руки на груди - и тут же безвольно опускал их…

Мы обогнули поляну, а кукловод трещал, шелестел, похрустывал ветвями вслед. Звуки механические, мерт­вые - но в то же время присутствовал в них едва уло­вимый оттенок жизни, хотя и слишком непонятной, чуж­дой людям и потому пугающей.

- Как-то я слышал спор Григоровича и Орлова, - тихо заговорил Курортник. - Григорович утверждал, что деревья эти имеют связь между собой. Через кук­лы или еще как-то, я не вникал. А Орлов говорил, что бред это.

- Ага, бред… - пробормотал Пригоршня. - Я те­перь на поляны вообще не сунусь, буду всегда обходить.

Когда отошли от поляны на приличное расстояние, я с облегчением глубоко вдохнул пару раз, медленно вы­дыхая. Мы пересекли поросшую кустами и высокой тра­вой узкоколейку. Стебли как солома сплелись поверх насыпи. Я ни одной шпалы не разглядел - все занес­ло землей, скрыло растениями.

За узкоколейкой начался хвойный лес. Сосны, пря­мые как мачты, но иногда попадались деревья причудли­вой формы, исковерканные выбросами аномальной энер­гии. А вот обычных аномалий что-то не видно. И зверья нет. Глухое местечко.

Леха остановился.

- Здесь на отдых встанем.

Пригоршня внимательно осмотрел крепкий много­летний кедр, ударил несколько раз стволом «Грозы» по ветке, потрогал гибкие зеленые иголочки.

- Да не боись, Пригоршня, это не кукловод. - Никита попятился к нам, с напряжением произнес:

- Я могу и не спать. Могу подежурить.

- Спать будем по графику. Двое дежурят, один от­дыхает. Вопросы? Нет вопросов. - Курортник взгля­нул на часы. - Полтора часа на отдых каждому. Вы­ступаем засветло. Бодрствующая смена чистит оружие отдыхающего. - Он протянул мне «Джи-36». - Я спать. Разбудите через полтора часа.

Взяв винтовку, я кивнул. Пригоршня отошел на па­ру шагов и уселся под сосной. Поставил между колен «Грозу», достал из кармана тюбик со сгущенкой, свин­тив колпачок, выдавил в рот.

Я снял рюкзак, сел под кедр. Пулемет поставил спра­ва. Из рюкзака вынул чистую портянку, положил на нее Лехину винтовку. Достал кусок ветоши и масленку. Под­нял глаза - Леха раскатал спальник и улегся под со­седним деревом, голова на рюкзаке, в руке пистолет; проверил оружие, поворочался, выбирая удобное поло­жение, и похоже, сразу уснул. Я посмотрел на Пригор­шню - он обернулся, окинул взглядом Курортника и снова принялся за сгущенку.

Ладно. Я разобрал Лехину винтовку, начал чистить.

- Помочиться мне надо, - сказал Пригоршня.

- Давай. - Я отложил винтовку, взялся за пулемет. Пригоршня отошел, а я выпрямился, вгляделся в лес.

Шумит ветер, скрипят деревья… мирно, спокойно все. Будто и не Зона кругом.

Не успев подумать об этом, я обнаружил, что в грудь мне целят стволы охотничьего ружья, а за кустом впе­реди прячется человек.

- Не дергайся! - Неизвестный сталкер повел ору­жием в сторону.

Я повернул голову - позади стоял Никита с подня­тыми руками.

- Ты чего, дядя?.. Свои мы, - произнес он.

- Кровосос те дядя! - хрипло бросил незнако­мец. - Или вон, - стволы ружья качнулись в мою сто­рону, - он тебе дядя. А я те Лесник.

Пригоршня буркнул что-то нечленораздельное.

Ветки кустов раздвинулись, к нам шагнул крупный, ростом с Никиту, мужик. Клочковатая темно-русая бо­рода, движения основательные, взгляд спокойный…

Спокойствие вдруг как ветром сдуло, стволы охотни­чьего ружья описали полукруг и вновь остановились на мне. Я скосил глаза - Лехи под кедром не было.

- Спокойно, дядя Василь! Спокойно, - долетел сбоку его голос. - Опусти ружье.

Леха раздвинул ветки, вышел из кустов за спиной Лесника и упер пистолет ему в затылок.

Глава 13 ЗАИМКА

Аты ведь меня сразу заметил, Курортник… - Лесник рылся в рюкзаке. - Я еще себя на мысли поймал: что это командир военсталов так спокой­но спать залег, кругом не прошелся, только команду от­дал - и на боковую?.. Да куда ж я ее засунул?..

Я механически чистил винтовку и слушал разговор. Пригоршня сидел под сосной. Похоже, он и сам был не прочь, чтоб от него отстали. Отвернулся демонстратив­но и ни разу не глянул на нас.

- Я уже не командир.

Лесник прекратил копаться в рюкзаке и вопроси­тельно уставился на Леху.

- Об этом долго рассказывать, - отмахнулся тот. - Так чего ты показать хотел?

Лесник снова запустил руку в рюкзак.

- Да вот.

Я отложил в сторону оружие и шомпол. Курортник с любопытством разглядывал прозрачный цилиндр. В дли­ну сантиметров двадцать, напоминает гильзу от тридца­тимиллиметрового снаряда, донышко плоское, верх сплюснут. Внутри желеобразная субстанция. Светится, словно ХИС-трубка, - вроде и ярко, но глаза не ре­жет. Свет мягкий, бело-голубой.

- Ну и?.. - Курортник царапнул гильзу ногтем, по­стучал пальцем по донышку. - Чего ты мне химичес­кий источник света показываешь? Или это контейнер какой-то необычный?

Лесник хмыкнул.

- Если дело в контейнере, то такой я действитель­но впервые вижу. - Леха нахмурился. - Слушай, как открыть?

- А никак, - заявил Лесник. - Я эту штуку в вос­точном Могильнике нашел. А потом узнал, что Григоро­вич заказ на нее разместил. Случайно узнал от Отмеля. Я-то думал, барахло какое… Как ты сказал, химический источник света? А оказалось, что не он вовсе. Две не­дели назад я заходил на Янтарь, и начальник охраны мне шепнул, мол, к тем, кто в Могильниках бывал, у Григо­ровича разговор есть. Ну, я пошел с Григоровичем по­общаться, а он достает такой же цилиндр и говорит: «Заказ. Найдешь - неси, только надобно в Могильни­ке искать». А когда узнал, что у меня такой имеется, - Лесник усмехнулся, - прям вцепился. «Тащи, - го­ворит, - мне срочно. Немедленно!»

Леха покрутил цилиндр в руках, посмотрел на свет и вернул Леснику:

- На Янтарь, стало быть, идешь? - Мы с командиром переглянулись.

- Ага. - Лесник спрятал контейнер и дернул шнур, затянув рюкзак. Запечатал клапан с помощью длинных ремешков, пропустив сквозь кольца, закрепленные сни­зу. Старый рюкзак, потертый такой, из брезентовой тка­ни, выгоревшей на солнце. Вместительный, несколько накладных карманов по бокам. Таких в продаже уже не найдешь - раритет.

Лесник сам как раритет. Человек эпохи социализма. На голове ушанка с торчащими наружу петельками за­вязок. Одет в брезентовый плащ - широкие полы, па­тронташ через грудь, коричневый свитер из верблюжь­ей шерсти с высоким воротом, в них водолазы раньше ходили. Сапоги болотные, завернуты ниже колен, тоже из советской эпохи. А вот брюки современные, такие же, как у нас, - как-то разжился вольный стрелок ком­плектом или подарил ему кто-то, Леха с Отмелем за­просто могли так отблагодарить за какую-то услугу.

- А что это за желе внутри? - спросил Курортник.

- Не знаю. Григорович умные слова говорил, науч­ные, я не запомнил.

- Точно? - Леха прищурился.

- Да правда не знаю. Нашел - рассказал Григоро­вичу. Не фонит оно. Трубка и трубка, запаяна, гладкая.

- Ладно, это ваши дела с Григоровичем. Ты стрель­бу слыхал?

- Да. У вас хочу спросить, кто это так шумел у мос­та? Ваши же спецоперацию какую-то намечали.

Пригоршня по-прежнему сидел тихо, но я заметил, как дернулась его голова, когда про стрельбу и спец­операцию вспомнили.

- Погоди, ты на заимку идешь? - проигнорировал Курортник вопрос Лесника.

- Да, только через мост я редко хожу. Гиблое мес­течко, мародерничают там часто. И Зеленка его подмы­вает. - Лесник почесал бороду и добавил: - Я от Кор­дона топаю, между «Агропромом» и Свалкой прошел, а здесь у меня ловушки кое-где. Хвосты рыжих псевдосо­бак пока еще в цене…

Курортник покивал. Я не выдержал:

- Откуда здесь псевдособаки? Лес же кругом, а они в основном у брошенных поселков, бывших военных объектов крутятся.

За Лесника ответил Курортник:

- Здесь хуторок есть. Лабус, ты винтовку-то чисть.

Я пожал плечами и опять взялся за «Джи-36».

Курортник быстро пересказал, что с нами произош­ло. Про пацана-лаборанта, Пригоршню, марево, «Сво­боду» и монолитовцев у переправы. Доверяет он Лес­нику, раз все выложил без утайки. Когда про змею упо­мянул, Лесник сказал, что и сам видел одну, но ловить не стал - побоялся.

- Они в спячке должны быть. Гадюки вообще мир­ные, людей не кусают, хоронятся в топях и прохладных местах летом. А тут… - Лесник хмыкнул. - Я драпа­нул, когда увидел. Зима ж на дворе. А если плюнет тварюга мутантная каким-нибудь ядом? Значится, надо на Янтаре рассказать, пусть «ветеринары» из блока «О» ловят или кого другого снаряжают из отчаянных одино­чек, кому жизнь не дорога. Я если тварь не понимаю, неизвестна она мне, так не сунусь. Пущай себе полза­ет, мне жизнь дороже. - Он надолго замолчал.

Закончив с винтовкой, я отдал ее Курортнику, тот кивком поблагодарил.

- Меня на заимке Химик должен ждать, - сооб­щил Лесник. - Он мне «сборку» обещал.

- Химик? - влез Никита. - Слышал вроде… Го­ворят, он родом из Чернобыля…

- Говорят, что кур доят, а кровосос несется, - обо­рвал Лесник.

Пригоршня буркнул что-то и опять отвернулся.

- Химик… не помню, кто такой, - сказал Леха.

- Малый один. На Янтарь не ходит, ты не знаешь. В Зоне недавно. Местный как бы… - Лесник покосил­ся на Пригоршню. - Большой знаток артефактов. Один ходит. Спор у нас вышел как-то про лозу волчью, кровь камня, слизняк, выверт и медузу. Химик говорил, что нужны бенгальский огонь и капля и что он из них соберет ночную звезду. Точнее, сделает «сборку» по свойствам, не уступающим ночной звезде, но она не ра­диоактивная будет.

- Во как, - удивился Курортник и почесал за ухом. - Костя, слышал? А мы не знаем об этом алхи­мике ничего…

Лесник вдруг скривился, схватился за грудь, поерзал на месте, кашлянул в кулак.

- Что? Сердце?

- Та не… - Он потянулся к рюкзаку, вынул флягу из бокового кармана. Жадно глотнув, утер бороду тыль­ной стороной ладони и сказал: - Не сердце, так, бо­лячка какая-то новая прицепилась. Беспокоит, холера ее забери. Что делать будем?

- Отдыхать. - Курортник глянул на часы. - При­горшня, Лабус, график меняется. Спим теперь по два часа. Мы с Лесником первые, потом вы. Вопросы?

* * *

Проснулся я от легкого толчка в плечо. Кое-как разлепил глаза, сел, осмотрелся. Ночь, вокруг все тем­но-серое, туман висит низко над землей. Я втянул но­здрями холодный воздух, поежился, попытался вспом­нить, что мне снилось, - муть какая-то в голове. Рас­тер щеки, похлопал себя по плечам, разгоняя кровь, помахал руками, несколько раз отжался на кулаках и встал.

Рядом на сошках стоял вычищенный Лехой «Мини-ми», сам командир сидел поддеревом с кружкой и не­зажженной сигаретой в руках. Рядом Лесник колдовал над примусом. Я скатал спальник, упрятал в чехол, под­цепил пулеметный ремень и забросил оружие на плечо. Сбоку появился Пригоршня - рюкзак одной рукой во­лочит по земле за лямку, «Гроза» болтается на длинном ремне ниже пояса и бьет по ногам. Выглядел он не очень, глаза осоловелые.

- Держи, сталкер. - Леха протянул кружку. Никита взял ее, принюхался. Отдернув голову, смор­щился.

- Пей, говорю.

- Давай, парень, - хрипло подбодрил Лесник. - Полегчает. И сил прибавится.

Никита нехотя пригубил, потом отпустил лямку рюк­зака, зажал двумя пальцами нос, выдохнул и опустошил кружку. Постоял с кислой миной, кашлянул, выпучил глаза и произнес:

- А хорошо, ух! - Он постучал себя кулаком в грудь.

- Держи, Константин. - Лесник вручил такую же кружку мне.

Я не стал принюхиваться, сразу вылил содержимое в рот. Нёбо обожгло холодом, скулы свело, выступили слезы… а потом по жилам растеклось тепло. Я шумно выдохнул воздух.

- Вот такой живительный напиток с добавками вол­чьей лозы, - констатировал Леха и встал. Сигарету спрятал обратно в пачку. - Только сами эксперимен­тировать не вздумайте. Пригоршня, тебя это в первую очередь касается. Тут дозировка важна, температура по­догрева, время настоя и еще куча факторов. Лесник, ты потом, когда передышка будет, надиктуешь нам с Кос­тей рецептик?

Лесник кивнул, затушив примус.

- Я прошелся по округе, пока вы спали. - Курорт­ник потуже затянул поясной ремень. - Тихо. Нехожено.

Стащив с плеча пулемет, я присел. Разрядил, прове­рил исправность курка. Сделав контрольный спуск, сно­ва зарядил ленту и, присоединив короб, перекинул ре­мень через голову.

- С рассветом на заимке будем, - произнес Лес­ник. Собрав мусор в целлофановый пакет, сунул его в заранее выкопанную ямку поддеревом, присыпал зем­лей и накрыл куском мха. Кружки и примус убрал в рюкзак.

- Ну что, все готовы? - Леха застегнул перемыч­ку рюкзака, проверил, работает ли фонарь. Потом из­влек пистолет из потайного кармана, выщелкнул мага­зин, оттянул затворную раму - из ствола выскочил па­трон, Леха поймал его в ладонь. Щелкнул холостым выстрелом. Снова оттянул раму, вложил патрон и вста­вил магазин в рукоять. Повторил операцию с пистоле­том из набедренной кобуры.

Я заметил, что с плеча Курортника исчезла повязка, и спросил:

- Как рана?

- А… Лесник вылечил, затянулась моментально, зу­дит, правда, сильно…

Он стал проверять фиксаторы армейских «сборок» на рюкзаке, я занялся детектором. Рядом щелкнул под-ствольником Пригоршня.

- Три гранаты осталось, одна в стволе. - Он под­нял «Грозу».

Леха кивнул. Я закончил проверку детектора и до­ложил:

- Готов.

Лесник запахнулся, застегнул плащ. Подпоясался широким ремнем, поправил патронташ и сообщил, что тоже готов выступать.

- Попрыгали. - Курортник несколько раз под­прыгнул на месте.

Все подчинились. У Лесника звякнули кружки в рюкзаке.

- Перепаковать надо, - сказал командир. Лесник не стал спорить. Спустя две минуты мы по­кинули место ночлега.

Ветер усилился, небо затянули тучи. Зарядил то ли снег, то ли дождь - мелкие капли воды вперемешку с белой крупой. Мерзкая погода.

Я шел первым, за мной Лесник, следом Пригоршня, Курортник замыкал.

Иногда Лесник шепотом подсказывал направление, он хорошо знал местность. Меня пустили вперед про­сто потому, что охотник не слишком любил возиться с электронным оборудованием - ПДА с собой носил, но не включал. Когда он увидел армейский детектор, сра­зу отмахнулся, будто ему артефакт предлагали голыми руками взять.

Поначалу двигались на юг, сильно отдаляясь от на­меченной цели. Я подумал: так мы аж к «Агропрому» выйдем. Но потом Лесник скомандовал поворачивать вправо, и мы взяли к западу.

Через два часа вышли к хутору на пологом холме, ко­торый упоминал Курортник. Дождь со снегом прекрати­лись, тучи разорвало ветром, выглянул круглый диск лу­ны, повис в небе, словно прожектор, - все предметы ста­ли отбрасывать длинные четкие тени. Лесник отправился проверять одну из своих ловушек на опушке, оставив нас в шалаше между деревьями. Я сунул руку в мягкую стену из лапника, сдвинул ветки, выглянул - пологий холм, ху­тор как на ладони. Шалаш примыкал к дереву, на ствол были набиты брусочки лестницы, сучки подрублены так, что взбираться удобно. Подняв голову, я разглядел доща­тый настил на высоте в два человеческих роста.

С хутора послышался вой псевдопсов.

- Почуяли? - спросил Пригоршня.

- Вряд ли, - ответил я. - Ветер с холма. Кста­ти, пованивает…

Курортник предположил:

- В ловушке сдох кто-то. Может, и не один. - Он поправил ветки, закрыв дыру, через которую я выгля­дывал наружу.

- Возвращается, - сказал сидевший у входа При­горшня.

Мы тихо выбрались под тень деревьев. Показалась грузная фигура - Лесник нес ружье на плече, в левой руке качалось что-то пушистое.

- Вот. - Он поднял руку, показав хвосты. - Су­ка и переярок попались. Подохли сутки как, не больше. Стая, видать, покрутилась вокруг, да и не стала совать­ся, ушла на хутор. Вожака бы их выследить и заманить. Тогда можно на большой улов рассчитывать… - Ски­нул на землю рюкзак, вынул из бокового кармашка ку­сок мешковины, аккуратно обернул хвосты и спрятал в карман. - Жаль, трупы в ловушке остались. Времени нет подымать. Пошли, что ль?

- Куда теперь? - Я посмотрел на Лесника.

- А прежней дорогой топаем. Обойдем хутор по опушке. Когда журавль колодезный разглядишь на око­лице, скажешь мне. Дальше я поведу.

С холма лился унылый вой. Как бы стая не рванула в нашу сторону, подумал я, и тут он оборвался. Послы­шался скрежет металла, утробный рык вожака, по­том - приглушенный плеск и снова вой.

Я бросил взгляд в сторону холма, где виднелись при­земистый амбар с провалившейся крышей и мазанка. Лунный свет отражался от стен - как-то неестествен­но, резал глаза. Может быть, постройки пропитались аномальной энергией, а может, морозный воздух так преломлял лучи. Картинка казалась очень контрастной: черный остов амбара и ярко-белые стены дома.

Минут за десять миновали распадок между низкой порослью на опушке и молодым сосняком. Наконец из-за крыши мазанки выплыл длинный шест, похожий на тонкую стрелу башенного крана. С него свисала жердь, конец которой исчезал в колодезном срубе.

Шест дернулся и пополз вверх, тут же собаки затк-иулись, раздался скрежет. Из колодца вынырнуло вед­ро, подвешенное к жерди. Шест, достигнув высшей точ­ки, замер на миг и резко опустился - раздался плеск. Вот так, вот и не верь потом рассказам сталкеров… По­чему эта штука двигается сама по себе? Ясно, что здесь не обошлось без каких-то аномальных штучек, но вот каких?

Я остановился. Лесник молча обошел меня и махнул рукой:

- Не обращайте внимания, здесь всегда так было. На хутор я не ходил и не пойду. И вам не советую, ма­ло ли чего…

Вот так буднично: «мало ли чего». Хотя чего я удив­ляюсь? Ведь привык, что есть псевдоплоть, зомби и прочая нечисть, аномалии и артефакты… В конце кон­цов, сама Зона - вот она, и я в ней.

Я повернул за Лесником, который зашагал к лесу.

- Собаки не пойдут за нами, - бросил он, не обо­рачиваясь.

Ага. Охотнику можно верить, это его мир. Не удив­люсь, если он, как гидрометцентр, прогноз погоды мо­жет выдать на неделю.

Хотя гидрометцентр частенько ошибается…

За спиной хмыкнул Пригоршня, я обернулся - он пожал плечами. Нуда, что тут скажешь… Наверное, об одном и том же подумали.

Хорошо, что ночь лунная и звездная, а то поход че­рез лес занял бы гораздо больше времени, чем плани­ровалось. Лесник спокойно шагал впереди, без всяких приборов обходил деревья с наростами ржавых волос. Аномалии, как новогодние гирлянды, мигали голубова­тыми сполохами. Пару раз попалась ведьмина паутина, непонятная и, на мой взгляд, безобидная штука. Паути­ной эту аномалию прозвали за тонкие маслянистые ни­ти. Они протянулись между ветвями, на них застыли так называемые слезы мрака: черные глянцевые шары, от­ражающие лунный свет.

Мне стало лень обходить очередные заросли паути­ны, я решил срезать путь, прыгнул через небольшую ямку между двумя молодыми елками. И пожалел об этом - с земли выстрелило облачко жгучего пуха. При­землился я на колени с тихим воем. Схватившись ладо­нями между ног, ткнулся лбом в землю.

Когда кое-как распрямился, подошел Лесник. Недо­вольно покачал головой. Никита, ухмыляясь, помог под­няться. Блин, и ведь знаю, что нужно идти след в след! А если б там жарка висела над ямкой или карусель - тогда что?

Курортник ничего не сказал, лишь дернул меня за во­ротник и скомандовал:

- Привал пять минут.

Он сел под деревом, Лесник устроился рядом с ним, сняв с плеча ружье. А я так и остался на месте в неле­пой позе. Никита забрал у меня пулемет, я снял штаны и осмотрел обожженные ляжки. Как этот пух сквозь одежду жжется? Синтетика, нити огнеупорные и еще куча всяких элементов в ткань вплетены - а он жжет! Пришлось скинуть рюкзак, отцепить аптечку и найти пузырек с йодом. Ничего лучшего придумать было нель­зя. Смазав ожоги, я быстро оделся, упаковался и забрал у Никиты пулемет.

- Совсем малость осталось, - негромко сказал Лесник, глядя на небо. - А погода-то странная сто­ит… - Он почесал клочковатую бороду.

Да, погодка действительно непонятная. Ведь снег был, а сейчас нет. Только тут до меня дошло: надо Лесника про снег спросить, Леха, когда ему все расска­зывал, про это не упомянул и сам не поинтересовался. Я открыл рот…

Едва слышно треснула ветка. Лесник с Курортником вскочили. Охотник перехватил ружье, выставил стволы перед собой. Я развернулся, поднимая пулемет.

Может, кабаны через кусты ломятся. Опять затре­щало, громче…

Лесник прошел мимо меня, я двинулся следом. Сде­лав несколько шагов, мы оказались на краю полянки. Слева, у кустов, стояли шесть кабанов, лунный свет об­лизывал мохнатые бока. Самый крупный повел мор­дой - сверкнули красные радужки глаз. Вожак всхрап­нул, и стадо рвануло вправо, за секунду преодолев по­ляну, вломилось в лес.

Ерунда какая-то! Почему они не напали, почему не шарахнулись в кусты напротив, а кинулись в далекие за­росли?..

Из тени кустов на поляну шагнул сталкер в пятнистом КЗС. Опять «Свобода». Значит, монолитовцы у моста не всех положили. Ну с каким же упорством нужно двигать­ся к цели? Невзирая на потери и препятствия…

По краю поляны двигались уже трое.

Ну, трое - это не сотня. Я глянул на Леху, он по­казал рукой: двигаемся следом, Пригоршня замыкаю­щий. Лесник посторонился, пропуская нас вперед.

У меня на руке завибрировал счетчик радиации. Фон нарастал. Свободовцы на ходу натягивали противогазы. Нас разделяло метров пятьдесят, сталкеры шли налег­ке, без рюкзаков, только подсумки на поясе.

Курортник остановился, вопросительно посмотрел на Лесника. Тот отмахнулся. Я не понял, что означает этот жест. Курортник, кажется, тоже. Лесник прошипел: «Быстро», - и зашагал дальше, возглавив группу.

Что я не люблю, так это такие вот непонятки. И ведь ситуация сложилась - особо не поговоришь, чужие ус­лышать могут, да и нет времени на объяснения. Решив, что Лесник знает, почему не нужно надевать средства противорадиационной защиты, мы с Курортником по­следовали за ним.

Начало светать. Я оглянулся - сзади бесшумно шел Пригоршня.

Лесник увел нас в сторону от поляны, свободовцы исчезли из виду. Зайдя в глубь леса, мы встали. Мер­цающие студни преградили путь. Я насчитал семь холод­цов, вдалеке еще несколько - черт, как не вовремя, уйдут анархисты! Лесник взял левей, удаляясь от поля­ны, обошел бледно-зеленое поле аномалий - но на пу­ти выросли нити ведьминой паутины. Лесник пошел совсем медленно, то и дело замирая, осматривался, за­пускал пятерню в бороду, думал, потом снова делал шаг и опять глядел по сторонам.

Леха нервничал, тоже понимал: уйдет «Свобода» - ищи потом.

Наконец охотник нашел проход между аномалиями и дальше повел нас без задержек. Браслет на руке пере­стал вибрировать - что это, интересно, было такое, поле аномалий фонило или какой-то другой источник? Хватанули мы дозу, теперь жрать таблетки придется. Не люблю я эту гадость противорадиационную…

Лесник вывел нас к глубокому оврагу, лес здесь сов­сем поредел, по склону рос пышный кустарник. Прихо­дилось держаться подальше от веток, чтобы не заце­пить, не зашуршать, не выдать себя. Когда кустарник кончился, мы перешли на бег, спустившись на дно овра­га, проскочили метров двадцать и вынырнули к пологой ложбине. Взобрались по склону - и тут же попадали на землю, отползли назад и вниз.

В пяти шагах возле густых зарослей спиной к нам стояли двое. Я переглянулся с Лехой - те самые стал­керы из «Свободы», точно. Они нас не могли слышать, противогазы старой модели плотно обтягивали голову и уши. Кажется, сталкеры отдыхали, пытаясь унять тя­желое дыхание, плечи их вздымались и опадали. Я вспом­нил, как сам бегал марш-броски в противогазах еще по срочной, ночью - сквозь запотевшие стекла мас­ки почти ничего не видишь, а в уши словно ваты на­пихали.

Где ж еще один? А вдруг их все-таки больше? Мо­жет, тройка - только передовой дозор?..

Леха стянул рюкзак и показал Пригоршне, чтобы тот тоже сбросил. Лесник с озабоченным видом дер­жал сталкеров на мушке. Не нравилось ему что-то. Ну да. Леснику со «Свободой» ссориться не с руки. Он ведь охотник-одиночка, вольный сталкер, если ввяжет­ся в историю и об этом узнают в группировке… Не простят. Могут и на него охоту объявить, разбираться не станут.

Курортник с Пригоршней обменивались знаками: ко­мандир берет левого, Пригоршня правого, нам с Лес­ником страховать. Только Никита и Леха хотели напра­виться к сталкерам, как из кустов появился третий. Махнул рукой, двое пошли к нему.

Курортник показал «отбой» и взялся за рюкзак.

- Разделяемся, - прошептал Леха. - Лабус с Лесником, Никита за мной.

Я понял, что мы у цели, когда пробрался к зарос­лям и раздвинул ветки. Взгляду открылась полянка, на другой стороне стоял приземистый дом, не то хлев, не то сарай. В дверях рядом с лежащей у стены железной ванной двое… Кирилл! - чуть не вырвалось у меня. Нашего ученого за локоть держал какой-то мужик. По­трепанный, в камуфлированном свитере с изодранны­ми рукавами и старой кожаной жилетке с кучей кар­манов. Когда он повернулся, я увидел «М4», приторо­ченную сбоку к рюкзаку, а над клапаном блестящий тубус.

Я внимательно оглядел поляну, пытаясь определить, где же могут появиться Курортник с Пригоршней и ку­да подевались трое из «Свободы». Посреди поляны между холодцом и белым искрящим шаром электры ле­жал мертвец.

Твою мать!

Лесник дернулся - я прошептал это вслух.

В утреннем свете и отблесках аномалий я разглядел ежи, разбросанные по всей поляне, - взведенные ежи! Какой-то резкий звук, хлопок или сотрясение почвы… Рука сама потянулась к «сборке», висящей на рюкзаке.

Зашуршали ветки кустов, и на поляну выбрались двое в противогазах. Сжимая «калаши» в боевом поло­жении, сделали несколько шагов и остановились. Раз­дался гнусавый голос:

- Хенде хох, Химик!

Вот он, эффект внезапности, когда все становится с ног на голову!

Мертвец посреди поляны шевельнулся. Лесник рух­нул на землю. Я рванул «сборку» с липучек, большой палец вдавил крышку, рука распрямилась в броске.

Активация наступит через пять секунд.

Время тянулось словно резина. Алюминиевый ци­линдр аномальной гранаты с мигающим алым диодом на крышке, казалось, завис в воздухе. Мужик в дверях толкнул Кирилла за ванну, подбил ему ноги, завалился следом, пытаясь укрыться между ванной и стеной.

Я упал рядом с Лесником - ладони на затылок, го­лова между локтями. С поляны послышались шлепки, словно несколько мокрых тряпок швырнули в дощатую стену. Над головой, пробив кусты, что-то пронеслось. Кто-то ахнул, крик оборвался. Тренькнула активирован­ная «сборка», и потом треск электры заглушила оче­редь «калаша».

Часть третья