— Я рад, что англичане, пусть и не от нашей руки, получили воздаяние за варварские бомбардировки моей столицы. Трофейные корабли мы, разумеется, примем, и если на то будет Ваше желание, обеспечим их ремонт и введение в строй. Сколько вы захватили?
— Шесть броненосцев, четыре крейсера первого ранга и два крейсера второго ранга.
— Прекрасно! С содержанием пленных я также не вижу особых проблем: у нас имеется урочище, которое мы обнесём забором из колючей проволоки, по примеру содержания англичанами пленных африканцев и индусов. Но я хотел бы поговорить о другом: Англия нанесла Дании много обид, и я хотел бы поучаствовать в победоносной войне против неё. Ваше императорское величество, Вы не откажете Дании в чести встать с Россией в одном строю?
— Я счастлив, что нашел в Вашем лице верного союзника. Какие силы может выставить Дания?
— Флот Дании невелик, но он в полном Вашем распоряжении. Кроме того, и это мне кажется более весомым вкладом в нашу общую борьбу, у нас имеется большое количество грузовых кораблей, которые можно использовать для обеспечения боевых отрядов.
— Благодарю за великодушное предложение, Ваше величество, мы обязательно воспользуемся им. А со своей стороны приглашаю Вас с супругой, детьми и свитой встретить английские трофеи. Думаю, дня за два, они доберутся сюда.
Эскадра с трофеями прибыла даже раньше: моряки как смогли, подлатали побитые корабли, и скорость, на отдельных участках, достигала даже одиннадцати-двенадцати узлов, что для повреждённых кораблей очень прилично.
Во время торжеств, посвященных победе, к нам присоединились бельгийский и испанский короли, Леопольд Второй и Альфонс Двенадцатый. Бельгиец настороженно приглядывался ко мне, а король Альфонс, на правах давнего знакомого сразу же поставил вопрос ребром:
— Пётр Николаевич, Испания хочет присоединения к складывающейся антибританской коалиции, и наш флот готовится к совместным сражениям.
— Дорогой Альфонс, я безмерно благодарен Вам за протянутую руку помощи. Полагаю, что главной задачей испанского флота должно стать недопущение прохода британского Средиземноморского флота в Атлантику.
— А как это сделать? Испанский флот слабее даже Средиземноморской эскадры Британии. Подскажите, мой друг, Вы славитесь нетривиальным мышлением.
— Ну, для начала устройте несколько аэродромов ваших бомбардировщиков вблизи Гибралтарского пролива, и пусть все знают, что в случае попытки прорыва британцы будут уничтожены. Я пришлю Вам своих инструкторов, они помогут правильно организовать дело.
— Какая же помощь сейчас нужна России?
— Строго говоря, помощи нам не надобно, но если Вы пришлёте хотя бы один корабль, то тем самым будет продемонстрирована решимость объединённых наций в пресечении британской агрессии.
— Хорошо, так и сделаем. Судя по всему, вам действительно не слишком нужна посторонняя помощь, важен дружеский жест. Я отправлю с вашей эскадрой два клипера, на которых прибыл сюда. Это современные быстроходные корабли, я полагаю, что они пригодятся для разведки. Но я хотел поговорить ещё вот о чём: на Вашем флагманском броненосце находится офицер моего флота Андреас де Кордова. Он представил мне доклад, в котором захлёбываясь от восторга, описал весь ход боя и роль в нём ваших авианосцев. Малый проклял сам себя за то, что выбрал местом службы броненосец, а не авианосец. Я хочу Вас спросить, Пётр Николаевич, не согласитесь ли Вы перестроить несколько испанских кораблей в авианосцы по тому же проекту? Корабли нужных размерений у нас имеются.
— С удовольствием окажу Вам такую услугу, дорогой Альфонс. Присылайте корабли в Петербург, желательно, сразу с командой, чтобы она сразу освоила новые машины и механизмы, а также присылайте лётчиков и механиков, мы их сразу обучим тонкостям боевой работы палубной авиации. Тонкостей там довольно. Вы знаете, что я сам пилот, более того, я стоял у истоков авиации, но сюда меня вёз лётчик палубной авиации, обученный летать на таких самолётах.
С Леопольдом, королём Бельгии мы тоже поговорили, решили, что к нам присоединятся два крейсера бельгийского флота. Но главная помощь будет в другом: Бельгия предоставит угольщиков и обеспечит топливом всю объединённую эскадру на весь период боевых действий. Да, рвать агонизирующего британского льва готовы многие, но как и положено шакалам, европейцы не хотели при этом тратиться. Топливо из Бельгии удалось выцыганить после двухдневных напряжённых переговоров, которые проводил мой представитель и представитель бельгийского короля. Видит бог, я человек добрый и незлопамятный, но в один прекрасный день Бельгия ответит за жадность своего повелителя. Дайте срок — и ответит. А пока рано душить европейского шакала: если вспугнуть, то Бельгия, Голландия, Швеция и Франция могут почувствовать опасность и объединиться против России. А к ним может присоединиться Австрия… Опыт есть, частью даже и позитивный для них: недавно отгремевшая Крымская война, во время которой Россия была поставлена на колени[3], тому пример.
А на следующий день меня ожидал очень приятный сюрприз: в Копенгаген на турецком клипере были доставлены члены команд русских пароходов, подло схваченных англичанами в Ирландии и осуждённых на каторгу. Оказывается, турки неподалёку от Александрии перехватили пароход, перевозивший каторжан в Австралию, и вот вернули русских подданых своему монарху. Кроме этого, офицер, сопровождавший русских подданных, передал мне личное послание турецкого султана, в котором он объявлял о присоединении к антианглийской коалиции, и в качестве представителя турецкого флота предоставлял этот клипер. Капитан клипера, правда, немного мялся: в схватке стальных колоссов маленький клипер выглядел откровенно бледно. Я же прилюдно обнял его:
— Дорогой мой соратник! Вы здесь не просто офицер, но офицер великого флота великой державы. Вы, вместе с экипажем, представляете Его императорское величество султана Блистательной Порты и все народы великой Турции. Весь мир по Вам и Вашим людям оценивает всех турок, поэтому гордитесь великой честью, оказанной вам вашим повелителем. А вот разберёмся с англичанами здесь, придём и в Средиземное море, чтобы совместно освободить острова и земли вашей Родины от проклятых поработителей.
И вручил капитану орден, сняв его со своей груди.
Офицер осознал значимость своей миссии и приосанился. Вот и, слава богу.
— Ваше императорское величество, устье Темзы на горизонте!
— Спасибо, Андрей, передай адмиралу, я скоро буду.
Спустя пятнадцать минут на мостике:
— Чем порадуете, Николай Иванович? — спросил я, пожимая руку адмиралу Казнакову.
— Пока всё благополучно, Пётр Николаевич. Два часа назад какой–то шальной миноносный отряд из десяти корыт попытался приблизиться к эскадре, но им хватило двух бомб на каждого. Больше они не плавают.
— Вот как? А я и не слышал.
— Это и немудрено. Взлёты и посадки самолётов для Вас уже привычны, а миноносцы были атакованы далеко за горизонтом.
— Ну что, действуем по плану?
— По плану, Пётр Николаевич. Самолёты к взлёту приготовлены, бомбы подвешены, пилоты ждут приказа. Разведчики вернулись и готовы поработать лидерами групп. Гм. Да. Пётр Николаевич, Вы не отменили своего решения лететь лично?
— Я лечу. Самолёт готов?
— Готов, но этот полёт опасен.
— Я не собираюсь участвовать в бою. Всего лишь, на большой высоте пролечу над Лондоном и сброшу несколько пачек листовок.
— И всё же я против этой Вашей затеи.
— Ну не ворчите так, Николай Иванович, Вы ещё не настолько старый, чтобы ворчать как дед.
— Простите, Пётр Николаевич, это я скорее от зависти. Знаете, как Вам завидуют все офицеры?
— Ну, вот Вы, Николай Иванович, и ответили на вопрос, что я забыл над Лондоном.
Иду на полётную палубу, уже привычно сажусь в морскую модификацию «Аиста», пристёгиваюсь и киваю пилоту:
— Я готов, Григорий Андрианович.
Самолёт ревёт моторами на максимальных оборотах, но стоит на месте, поскольку его держит катапульта. Вот слышится шум пара, и нас, как пинком под зад, мгновенно протаскивает по палубе, и швыряет вперёд и вверх. Сразу после этого самолёт слегка проседает в воздухе, чувство, что нас крепко взболтало, а спустя миг самолёт уже спокойно летит.
— На Лондон, Ваше императорское величество?
— На Лондон.
Внизу самолёты один за другим отрываются от палуб авианосцев и кружатся, ожидая собратьев. Собравшись в тройки, они движутся в сторону берега, выстраиваясь в сложный эшелонированный порядок: каждый на своём месте, чтобы нанести врагу максимальный урон, не помешав при этом своим товарищам. Впереди движутся истребители. Сегодня они несут лёгкие бомбы, для того чтобы уничтожать зенитные установки.
Но у нас своя задача: наш самолёт поднимается всё выше и выше, достигая практического потолка этого самолёта — четырёх с половиной километров. Здесь уже холодно, и гораздо меньше кислорода, поэтому мы с верхотуры только осмотримся, и если не будет большой опасности, спустимся ниже. Берег уже под нами, отлично видно устье Темзы с многочисленными островами. Даже с этой высоты виден фарватер, аккуратно отмеченный бакенами. Впрочем, фарватер виден и по многочисленным судам, сейчас стоящих на якорях. Купцы опасаются выйти в море. Кстати, зря опасаются: я отдал строгий приказ не атаковать гражданские суда, бить только военные. Ага, видны и цели сегодняшнего налёта: береговые батареи. Сейчас это не башенные установки, какие я видел в Крыму в своё время, а открытые сверху позиции, окруженные не слишком высоким бруствером. Это хорошо, бомбардировщикам задача облегчается. А вот показалась военная гавань, куда сегодня тоже посыплется град из сталистого чугуна. Вот и верфи, тоже намеченные жертвой. Долг платежом красен. Сейчас мы платим за Севастополь, подвергнутый штурму, за Петропавловск и Соловки, обстрелянные рейдерами наглов. Но главный удар у меня за спиной — это пачки листовок, в которых объясня