20.
Только при таком объяснении делается понятным разноречие Матфея с двумя другими евангелистами: все трое передают верно основную мысль Христа о нерасторжимости брака21. Но Матфей, по особенности задачи своей, сверх того упоминает и об указанном выше согласовании учения Христова с законом Моисеевым. Напротив, задача двух других евангелистов, писавших Евангелия для язычников22, а не для евреев, освобождала их от необходимости включать дополнение, специально касавшееся евреев. Мало того, только при таком объяснении может быть понята и сравнительная неполнота самого Евангелия Матфея [в той части], что касается учения Христа
о разводе: мы разумеем умолчание Матфея о равноправности мужа и жены в деле расторжения брака. Строго говоря, у Матфея идет речь не о разводе, а об отвержении жены мужем (repudium)23, т. е. опять-таки о разводе с чисто еврейской (для тогдашнего времени) точки зрения о расторжении брака, что, конечно, далеко не выражало истинного учения Христа, не допускавшего привилегии для мужа, — учения, полностью начертанного у другого евангелиста — Марка24, излагавшего проповедь Христа чисто принципиально, без местных и временных ограничений.
Это объяснение не только соглашает между собою евангелистов, но и делает понятным учение апостола Павла о нерасторжимости брака (о чем ниже), категорически разграничивающего, что ему принадлежит и что принадлежит Христу, и излагающего учение Христа в таком же смысле, как Марк и Лука. Это согласие учения апостола Павла с двумя согласными между собою евангелистами, на наш взгляд, имеет существенно важное значение. Не говоря уже о высоком авторитете апостола Павла в Церкви, сами биографические сведения об этом апостоле говорят (так сказать, с человеческой точки зрения) решительно за несомненную точность передачи им учения Христа. Павел и по происхождению, и по воспитанию был самый чистый еврей. «Я — израильтянин от семени Авраамова из колена Вениаминова, еврей от евреев», — говорил он сам о себе (Рим. 11: 1; Флп. 3: 5). Отец его был фарисеем, и сам Павел был воспитан во всей строгости фарисейского вероучения (Деян.
23: 6; 26: 5; Флп. 3: 5). Следовательно, он располагал всеми данными для того, чтобы знать как закон Моисеев, так и такого великого реформатора этого закона, каким был Христос. Далее, по образованию Павел был самый образованный из всех апостолов. Отец предназначал его быть раввином, и он получил весьма солидное, хотя и в духе чисто еврейском, образование. Он воспитывался у Гамалиела Старого, человека либерального и просвещенного, хотя и считавшегося фарисеем, но чуждого узости взглядов этой секты. Влияние учителя на ученика едва ли подлежит сомнению. Этот просвещенный апостол, очевидно, мог основательно усвоить учение Христа и передать его, как человек ученый, во всей его принципиальной сущности. Наконец, как энергический гонитель того Учителя, которого впоследствии он стал усердным последователем, он не мог не знать подробно и безошибочно Его учения, чем, между прочим, объясняется (кроме чудодейственной силы) необыкновенно быстрый переход гонителя в ученика и апостола25.
Принципиальное единство в учении Христа о разводе, и именно единство в смысле полной недопустимости развода, сказывается еще и в категорическом воспрещении, согласно свидетельству всех трех евангелистов (Мф. 5: 32; Мк. 10: 11 — 12; Лк. 16: 18), брака для разведенных супругов. Не подлежит сомнению, что существо развода, весь смысл его, заключается в полном прекращении расторгнутого брака, а вместе с тем и в возвращении разведенных супругов в состояние добрачное, состояние, дающее им возможность заключить новый брак. Раз весь институт развода связан, напротив, с запретом брака для разведенных, он не будет расторжением брака, а лишь разлучением супругов, которое и в разлуке будет скреплять их брачными узами. Очевидно, что Спаситель, говоря: «Всякий, разводящийся с женою своею и женящийся на другой, прелюбодействует; и всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует» (Лк. 16: 18), имел в виду именно разлучение, а не развод, потому что о прелюбодеянии может быть речь лишь тогда, когда хотя один из участвующих в незаконной связи состоит в браке.
Но изложенному разумению евангельских текстов как бы противоречит следующее соображение. Если Христос стоял за полную нерасторжимость брака, то как учение Его могло сделаться законом положительным? Ведь и у язычников (например, у римлян), не говоря о евреях, свобода разводов была настолько велика, что ей трудно было примириться со строгостью Христова учения. На это можно ответить следующее. Учение Христа не было законом положительным. Мало того, Христос вполне и решительно устранял от Себя роль светского законодателя. «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18: 36) и «отдавайте кесарево кесарю, а Божие — Богу», — говорил Он (Мф. 22: 21). А когда Его просили решить спор о наследстве, то он категорически заявил, что эти судебные функции не входят в круг принятых Им на Себя обязанностей26.
Учение Христа было только религиозно-нравственным, а не юридическим. Не как юрист говорил Христос с женщиной, захваченной в прелюбодеянии, а как Сын того Бога, Которому надо поклоняться в духе. Такое же значение имело учение Его и
о разводе — значение закона морального. На это есть положительное свидетельство в Евангелии. Вот оно. Когда Христос выяснил свое воззрение на нерасторжимость брака перед фарисеями, то ученики Его, правосознание которых было всецело воспитано на законе Моисеевом, ужаснулись и тут же решительно высказали учителю свои сомнения: «...если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Мф. 19: 10). Тогда Иисус выяснил им категорически практическую, житейскую, так сказать, сторону своего учения в следующих словах: «...не все вмещают слово сие, но кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит»27
— слова, которыми ясно разграничена важность в моральном смысле учения Христова о нерасторжимости брака и практическая его осуществимость в каждом отдельном случае28.
Церковь Восточная верно поняла эту основную мысль учениц Христа, допустив для «немогущих вместить» по немощи человеческой этого учения целый ряд законных поводов к разводу. Но нам кажется, что для оправдания этой допустимости достаточно надлежащего уразумения духа евангельского учения, не прибегая к предпочтению свидетельства одного апостола пред тремя другими.
Обыкновенно для того, чтобы согласить и высокие евангельские истины о нерасторжимости брака, и усматриваемый в Евангелии же принципиальный развод, рассуждают так: «Развод, ради прелюбодеяния (Мф. 5: 32) допущенный в христианстве, в существе дела есть не развод еще существующего брака, но внешнее, формальное, так сказать, разделение того, что разделено уже внутренно и существенно прелюбодеянием. Таким образом, формальный развод, по христианскому воззрению, возможен только в области греха, после того как в существе дела брак уже расторгнут прелюбодеянием. Кто же, помимо этого условия, решится развестись и вступить в новый брак, тот прелюбодействует»29.
Но это рассуждение неосновательно по следующим соображениям. Внутреннее распадение брачного союза может произойти не в меньшей степени и по другим причинам, кроме прелюбодеяния. Например, при систематическом жестоком преследовании мужем жены или при посягательстве одного супруга на жизнь другого — это во-первых; во-вторых, само прелюбодеяние может сопровождаться такими смягчающими вину обстоятельствами (как то: болезненным состоянием одного супруга, лишающим его возможности выполнять супружеские обязанности, в то время как другой молод и цветущ здоровьем, угрозами со стороны обольстителя при отказе вступить с ним к связь, уголовным преследованием или лишением семьи средств к жизни, предполагая, что это в его власти), что оно будет менее принадлежать к области греха, нежели другие поводы. Затем говорящие о прелюбодеянии как о единственном поводе к разводу забывают, что у Спасителя было воззрение на прелюбодеяние гораздо шире, нежели у толкователей Его учения. Он порицает так называемое духовное прелюбодеяние и относит его, несомненно, к области греха30. Следовательно, с указанной точки зрения, и это внутреннее прелюбодеяние должно быть поводом к разводу — вывод, которого вовсе не имел в виду Христос, излагая свой взгляд на развод. Всё это показывает, что толковать учение Христа в вопросах законодательных (формальный развод) надо так, как Он сам указывал, т. е. по правилу: «Царство Мое не от мира сего» — тогда и великий идеал этого учения останется во всей своей неприкосновенности, и задачи «мира сего» будут разрешаться применительно к его немощам31.
У учеников и ближайших последователей Христа мы не находим, к сожалению, дальнейшего развития Его учения о расторжимости брака. Только апостол Павел, как мы указывали уже выше, касается этого учения в двух своих Посланиях: к римлянам и к коринфянам. Впрочем, и писания этого апостола больше имеют предметом своим брачный союз вообще, нежели вопрос о разводе. Апостол Павел с большой любовью продолжает в Послании к коринфянам развитие проповеди Христа о великом значении девства. Это значение высказано было Христом после известной беседы о разводе с фарисеями, когда ученики, пораженные строгостью учения о нерасторжимости брака, спросили: «...если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться», на что ответ Христа, как мы уже видели, последовал такой: «...не всё вмещает слово сие, но кому дано», и еще: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19: 10 — 12). В этом вопросе апостол шел даже дальше Христа Спасителя, что он прямо и высказывает: «Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет, как получивший от Господа милость быть Ему верным. По настоящей нужде за лучшее признаю, что хорошо человеку оставаться так» (1 Кор. 7: 25 — 26). А как велико это добро, видно из следующего: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7: 32 — 33). Точно так же есть разница и между замужнею и девицею: «...незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом, и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу»