уг Петербурга. Пока Выборг в шведских руках — новая столица под угрозой…
Осада с самого начала шла неудачно. Сильный шведский флот господствовал у берегов, снабжал город всем необходимым. А главное, он препятствовал русским судам подвозить осадному корпусу провиант. Сухопутный путь был длинным и трудным.
В Выборгской губе постоянно находились шведские купеческие корабли. И вечером 12 октября Петр послал гвардии сержанта Михайлу Щепотева с пятью лодками — захватить, если удастся, какой-нибудь из этих кораблей. В лодки село 48 солдат.
Флотилия отплыла уже поздно вечером. Ночь была темная, сырая. С моря наплывал туман. Редкие звезды видны были в разрывах туч. И чуть блестели волны.
Лодки держались близко друг от друга. Солдаты гребли медленно и осторожно — почти без плеска.
Щепотев стоял на носу передовой лодки и пытался разглядеть, что впереди. Плыли долго. И вот наконец сержант увидел, что из плотного сырого тумана перед ними встает высокий борт корабля. Он сделал знак гребцам — весла замерли в воздухе. Лодка шла вперед по инерции. Корабль был уже совсем рядом, когда Щепотев понял, что перед ними не купеческое судно… Он увидел пушки, увидел размеры и оснастку корабля. Корабль был военный…
Нападать на вооруженное судно, команда которого наверняка гораздо многочисленнее всего абордажного отряда, куда как рискованно. Щепотев мгновение колебался. Но как он вернется и скажет государю, что заблудился, наткнулся не на тот корабль, струсил, ушел с пустыми руками?.. Он вытащил шпагу и, обернувшись, взмахнул ею, подавая сигнал другим лодкам. Солдаты ударили веслами, лодки рванулись вперед.
И только тут шведы заметили нападающих. Загремел корабельный колокол. С топотом бросились по своим местам матросы.
Но лодочные борта уже скрипели о корабельную обшивку. Щепотев первый прыгнул на палубу. За ним, отбрасывая шведов багинетами, лезли солдаты.
Щепотев схватился со шведским офицером. Тот, отступая перед мощными взмахами шпаги, запутался ногой в канате, упал, и Щепотев заколол его.
Две лодки из пяти обогнули корабль, и с другого борта тоже послышалось «ура!». Солдатам Щепотева удалось оттеснить шведов на корму. Там шла яростная схватка. Шведские шпаги и кортики отступали перед русскими штыками и прикладами.
Бой был жестоким, но коротким. Оставшихся в живых шведов загнали в трюм.
И вдруг с левого борта грохнуло и по палубе пронзительно свистнула картечь. Несколько солдат упало.
В горячке боя русские не заметили, как подошло второе шведское судно. Шведы поняли, что произошло, и ударили из бортовых орудий.
— К пушкам! — крикнул Щепотев.
По разодранному мундиру текла кровь. Он был ранен.
Он первый подскочил к орудию и стал заряжать, благо заряды были приготовлены шведами возле пушек.
Но прежде чем русские успели ответить, со шведского корабля грохнул еще один залп. Щепотев рухнул на палубу. Несколько картечных пуль пробили его насквозь.
К орудию, которое заряжал сержант, бросился унтер-офицер Сенявин.
— Пали, ребята! Пали! Отобьемся!
Восемнадцать солдат, оставшиеся в живых, залегли у борта и открыли ружейный огонь. В ответ шведам ударили пушки захваченного судна.
— Руби канат! — скомандовал Сенявин.
Отстреливаясь из пушек и ружей, стали уходить. Шведы преследовали недолго. Корабль их был уже поврежден, и страх внезапного абордажа удержал их возле крепости.
Захваченное судно Сенявин привел к русскому лагерю.
Когда подсчитали убитых и пленных шведов, то оказалось, что на судне было 108 человек. В живых осталось 23…
Из 18 уцелевших русских были ранены 14…
Михайлу Щепотева похоронили на балтийском берегу.
А осаду Выборга пришлось вскоре снять.
16 октября 1706 года на равнине под польским городом Калишем стояли лицом к лицу две армии — русско-саксонская и шведско-польская.
Силы их были равны — приблизительно по 30 000 штыков и сабель.
Шведами и поляками командовал генерал Мардефельд, которому Карл поручил охранять интересы короля Станислава.
Русскими и саксонцами — Меншиков и Август. Их армия состояла целиком из кавалерийских полков.
Когда за несколько дней до сражения Меншиков объявил Августу, что он намерен атаковать Мардефельда, король пришел в ужас. «Боже мой! — подумал он. — Ведь если мои саксонцы тоже будут сражаться, то Карл решит, что я нарушаю наш договор. Ведь он же в ярости может разгромить всю Саксонию!.. Но ведь и отказаться я не могу — у этого русского выскочки втрое больше солдат, чем у меня. Чего доброго, он арестует меня за измену и отправит в свою Московию…»
В ночь на 17 октября генерал Мардефельд был разбужен адъютантом:
— Господин генерал! Посланец от саксонцев!
Злой спросонья Мардефельд велел привести посланца. Тот вручил генералу письмо от саксонского обер-маршала Пфлуга. Пфлуг от имени своего короля уверял Мардефельда, что Август и Карл находятся в дружбе и согласии, что только присутствие большого русского войска мешает Августу открыто объявить об этом. Пфлуг умолял шведского генерала не дожидаться боя, а заблаговременно отступить. Тогда Август сделает все возможное, чтобы русские шведов не преследовали. А вскоре мир между саксонцами и шведами станет всем известен.
Мардефельд, хмурясь, прочитал письмо и швырнул его на стол.
— Иди к тем, кто тебя послал, — сказал он саксонцу, — и передай им, что в советах врагов я не нуждаюсь. Мой король оставил меня здесь, чтобы сражаться. И я буду сражаться. А дипломатией пускай занимаются дипломаты!
Получив такой ответ, Август пришел в отчаяние. Но делать было нечего. Он отдал приказ своим войскам готовиться к бою.
Ранним утром 17 октября два рослых всадника выехали на пригорок, поросший высокой, уже порыжевшей травой. Кони сразу опустили головы и захрустели подсохшими стеблями…
Впереди темнел широкий ручей, разлившийся от осенних дождей. Неслась, всплескивая и завиваясь воронками, мутная, вспененная вода, впадая невдалеке в широкую, но мелкую реку Просно.
За ручьем — менее чем в полверсте — строились солдаты Мардефельда.
Облака густого осеннего тумана, подгоняемые сырым ветерком, плыли вдоль ручья, мешая как следует разглядеть шведов.
Бледно-желтое солнце поднялось из-за дальнего леса, и лес в его лучах запылал багровым цветом.
Синели в просветах тумана шведские мундиры.
Меншиков сказал:
— Хитрый швед! Фронт свой ручьем прикрыл. Тут в атаку не шибко разгонишься… Мы через ручей, а он нас пальбой.
Август уныло кивал. На душе у него было тяжело. Он думал о своей несчастной Саксонии, с которой безжалостный Карл сдерет теперь три шкуры.
— Нет, — говорил Меншиков, оглядывая равнину, — мы в такой азарт входить не будем… Гляньте, ваше величество, — сказал он Августу по-немецки, — если вон там, где отмели на реке, нам полки переправить и во фланг ему выйти, то он — хочет не хочет — фронт повернет и нам подставит…
Август кивнул. Меншиков рванул повод, вздыбил коня и поскакал к своему лагерю. Август за ним.
Задуманный Меншиковым маневр удался прекрасно. Когда союзный корпус вышел Мардефельду во фланг, шведский генерал вынужден был срочно разворачивать армию. Теперь ручей оказался на его левом фланге, а фронт открыт для атаки.
С утра 18 октября 1706 года Меншиков построил свою армию для боя.
Союзники стояли в две линии. Правое крыло боевого порядка составили драгунские полки Меншикова, левое — саксонская кавалерия. Меншиков — в отступление от правил — расположил два полка между линиями и один за второй линией, в резерве. Это придавало русским боевым порядкам особую прочность.
Все дороги вокруг были перекрыты казаками, калмыками — чтобы отрезать Мардефельду пути отступления. Меншиков своим фланговым маршем прижал шведов тылом к реке. Мардефельд был в ловушке, отступать ему было некуда.
Но шведский генерал решил стоять насмерть. В центре своей позиции он поставил шведские части — 23 эскадрона кавалерии, а между ними 6 батальонов пехоты. Польские полки под командой Потоцкого и Сапеги, верные королю Станиславу, встали на флангах.
В два часа дня после пушечной пальбы первая линия союзной конницы пошла в атаку. Удар был направлен на фланги Мардефельда. Хоругви Потоцкого и Сапеги были опрокинуты. Эскадроны стали заходить во фланг шведским частям. Но шведская пехота открыла такой убийственный огонь, что атакующие — и русские и саксонцы — были отброшены. Шведская конница пошла в контратаку, гоня перед собой русские эскадроны. Ее встретили стоящие за первой линией два драгунских полка и остановили, а полки второй линии охватили фланги шведской конницы. Резервов, чтобы поддержать свою гибнущую конницу, у Мардефельда не было. Потоцкий и Сапега укрепились за обозными повозками, и вывести их оттуда не было возможности.
Шведская конница была изрублена. Пехота осталась одна.
Мардефельд построил свои батальоны в каре — боевой четырехугольник, ощетинившийся штыками. Раз за разом эскадроны Меншикова и Августа шли в атаку на каре. И раз за разом откатывались с потерями.
Тогда Меншиков спешил несколько эскадронов драгун, приказал примкнуть штыки и идти в штыковую атаку. Один из фасов каре был прорван, и в прорыв хлынула конница. Каре рассыпалось. Началось истребление пехоты.
Вокруг поля боя рыскали казацкие и калмыцкие сотни, вылавливая беглецов. Мало кому из шведов удалось спастись.
Впервые за войну русские одержали верх в таком крупном сражении.
Петр ликовал.
Зато Карл пришел в ярость.
— Ваш король решил обмануть меня! — кричал он послам Августа. — Он думает поправить свои дела шпагой? Отлично! Мирный трактат уничтожается! Снова война!
Присланное Августом письмо немного успокоило Карла. Но чтобы впредь не было таких неожиданностей, он велел обнародовать мирный трактат — пусть русские знают, что у них нет союзника! Кроме того, Карл наложил на Саксонию огромную контрибуцию и потребовал, чтобы Август немедленно освободил пленных, взятых под Калишем.