Петр любил учиться. А у Алларта было чему поучиться.
Военный совет решил поручить Алларту возвести укрепления, выделить для этого несколько полков, а остальной армии продолжать осаду.
Петр не мог более оставаться при армии. Многочисленные дела, государственные и дипломатические, требовали его отъезда в Москву.
Командование армией он доверил герцогу фон Крои.
А на следующее утро после его отъезда — 18 ноября — к лагерю прискакали конные отряды Шереметева. Шведский авангард двигался за ними в нескольких верстах.
Армию поставили под ружье. Фон Крои издал приказ, в котором говорилось, чтобы всю ночь вокруг лагеря патрулировали полковые дозоры, чтобы солдатам был выдан запас патронов, чтобы артиллерийские офицеры находились на своих местах неотлучно.
Однако, когда наступила ночь, полковые командиры ослушались приказа и дозоры высланы не были.
Шведский генерал Рибинг с несколькими офицерами спокойно подобрался в темноте к русскому лагерю и измерил глубину рва. Для будущей атаки это было очень важно: теперь шведы точно знали, сколько фашин им понадобится для перехода через ров, в каких местах ров легче перейти.
Герцог фон Крои не предполагал, что шведский король в своем стремительном броске к Нарве чрезвычайно растянул армию и мог теперь послать в бой только 5300 пехотинцев и 3130 конников. Фон Крои был уверен, что перед ним тридцатитысячная армия, которая может атаковать одновременно во многих пунктах, — соответственно он и расположил полки.
Русские укрепления раскинулись на семь верст. Для того чтобы равномерно оборонять их по всей длине, сил не хватало. Вал защищала редкая цепь солдат. Прорвать ее было нетрудно. В таких случаях решающую роль играют резервы, которые полководец может бросить в прорыв. Но большинство офицеров-иностранцев не знали русского языка и не могли успешно управлять плохо обученными, неопытными новобранцами.
Быстрые и решительные перемещения войск в таком положении были невозможны…
Фон Крои это знал. Знал он и то, что его солдаты изнурены стужей и больше суток не ели — обозы с провиантом застряли в пути.
В одиннадцать часов утра 19 ноября шведская армия выстроилась перед русскими укреплениями.
Сам Карл с пешей и конной гвардией находился на правом фланге. Выстроившись, шведы открыли артиллерийский огонь.
Русские батареи ответили. Перестрелка продолжалась два часа. Карл хотел, чтобы русская армия вышла из-за укреплений. Но фон Крои понимал, что единственная его надежда — высокие валы.
Около двух часов пополудни Карл отдал приказ атаковать.
В это время начался снегопад. Сильный ветер нес мокрый снег в лицо солдатам на валу. За пеленой крутящегося, слепящего снега атакующие шведы невидимые подошли вплотную к лагерю. Колонны рослых солдат в синих мундирах вынырнули из бурана возле самого рва, ошеломив противника. Быстро забросав ров фашинами, шведы ринулись на вал и опрокинули немногочисленных защитников. Резервные колонны русских войск оставались в бездействии. Команды, отдаваемые на незнакомом языке, не доходили до сознания солдат. До их сознания дошло другое. Когда они обнаружили, что вал и бастионы в руках шведов, они решили, что иноземцы-офицеры продали их. И бросились на своих офицеров.
Фон Крои видел, как разъяренные, не слушающие команд солдаты убили его секретаря, трех адъютантов генерала Алларта… Привыкший командовать послушными австрийцами, он пришел в ужас.
— Пусть черт воюет с такими солдатами! — закричал он и, перемахнув на коне через заваленный фашинами ров, поскакал к шведам сдаваться.
Алларт, вне себя от стыда и отчаяния, поскакал за ним…
Среди слепящего бурана, всеобщей паники и неразберихи Алларту показалось, что все потеряно. И в самом деле, положение было тяжелым. Первый удар шведов пришелся на стрелецкие полки. Полки эти и на сей раз побежали. Дворянская конница Шереметева, смешав ряды, поскакала в тыл, даже не соприкоснувшись с атакующими. Пять тысяч всадников бросились вплавь через Нарову. Тысяча из них утонула при этом. Беспорядочно скачущая лавина увлекла за собой и Шереметева…
Но битва еще не была проиграна.
Левое крыло шведов столкнулось с Преображенским и Семеновским гвардейскими полками. Здесь не было никакой паники. Хорошо обученные, обстрелянные в походах на Азов, гвардейцы встретили удар плотными залпами и отбросили шведов.
Карл XII, который шел со своей гвардией ближе к центру, по характеру стрельбы понял, что самое жаркое дело сейчас на левом фланге, бросился туда с одним адъютантом. Он поскакал напрямик, через болото и увяз в нем. Подоспевшие солдаты вытащили своего короля, но ботфорт и шпага Карла остались в трясине. Спешив скакавшего мимо драгуна, Карл сел на его лошадь, вооружился его саблей и в одном ботфорте поскакал дальше.
Он сам повел солдат во вторую атаку на русскую гвардию. Но преображенцы и семеновцы огородили свою позицию повозками артиллерийского парка и снова отбросили шведов штыками и залпами.
Дивизия генерала Вейде, отрезанная от остальной армии, тоже дралась храбро. Раненый Вейде остался в строю. Видя бегство соседних полков, он успел перестроить дивизию и хладнокровно встретил атаку шведского генерала Веллинга. Веллинг отступил.
В центре русских укреплений пять пехотных полков солдатского строя оставались на своей позиции.
Гвардия, дивизия Вейде и центральное укрепление сражались до вечера. С темнотой шведы прекратили атаки.
Шведские генералы окружили короля. Они поздравляли его с победой, но многие были смущены. Победа не была такой полной и окончательной, как они надеялись. Они знали реальную численность своей армии и опасались завтрашнего боя.
— Ваше величество! — сказал один из них Карлу. — Перед нами остались значительные силы русских. Наши солдаты изнурены переходами и тяжелым боем. Нас мало. Если русские генералы решатся ударить на нас всеми оставшимися силами, мы не сможем отразить их атаку…
Восемнадцатилетний Карл даже не взглянул на говорящего…
В расположении русской гвардии, в землянке, освещенной несколькими свечами, совещались русские генералы — князь Яков Долгорукий, царевич Александр Имеретинский, который командовал артиллерией, генерал Автоном Головин и генерал Бутурлин. Они были в растерянности. Они твердо знали только то, что гвардейские полки и солдатские полки Головина готовы продолжать бой. Но их — всех вместе — не более 10 000. Судя по стрельбе, которая доносилась днем, Вейде тоже держался. Но в каком состоянии его дивизия, может ли он с утра возобновить бой?
Генералы, как известно, считали, что шведов 30 000. Если бы они знали, что им противостоят 8000 усталых солдат, то, быть может, все было бы по-другому.
— Надо спасать армию, — сказал Бутурлин. — Завтра нам со шведом не совладать… Если не уйдем — завтра армии конец…
И генералы поручили ему отправиться для переговоров в лагерь Карла.
Шведские генералы обещали Бутурлину, что русские полки получат возможность отступить с оружием и знаменами.
Бутурлин вызвал Долгорукова, Головина и Александра Имеретинского.
Их повели по шведскому лагерю к шатру короля. Мокрый снег, выпавший днем, растаял. Ледяная грязь хлюпала под сапогами. Было темно. Горевшие кое-где костры не могли рассеять мрака этой сырой ноябрьской ночи.
У королевского шатра стояли гвардейцы с пылавшими факелами. Ветер разносил искры, и они с шипением падали в грязь.
Карл вышел из шатра навстречу русским генералам.
Он стоял перед ними, освещенный светом факелов, худой, с непокрытой коротко остриженной головой.
Он не ответил на поклон и молча смотрел на побежденных, продлевая их унижение. Наконец губы его разжались.
— Я знаю условия, — резко сказал он. — Я согласен. Утром вы уйдете.
Его слова тотчас перевели русским генералам.
Александр Имеретинский выступил вперед.
— Ваше величество! — сказал он. — В условиях не было речи об артиллерии…
Карлу перевели. Он махнул рукой.
— Вы потеряли вашу артиллерию. Забудьте о ней!
После этого шведский генерал Веллинг послал парламентеров к Вейде с сообщением о договоре. Вейде не поверил. Он был готов наутро возобновить сражение. Тогда ему передали письмо от Бутурлина.
Делать было нечего. Сражаться в одиночку, когда вся армия отходила, Вейде не мог. Он написал Веллингу: «Отделенные от армии, мы готовы биться до последней капли крови; но можем заключить договор, и, если условия будут приемлемы, я согласен».
Карл прекрасно понимал, что произойдет, если утром русские генералы поймут истинное положение дел. И он приказал своим саперам срочно, в темноте, восстановить разрушенный мост через Нарову, чтобы противник мог отступить.
На рассвете гвардейские полки и дивизия Головина в полном порядке, с оружием отступили за Нарову и двинулись к Новгороду.
Но когда к мосту подошла дивизия Вейде, шведы окружили ее, заставили сдать оружие, ограбили солдат. Сопротивляться Вейде не мог: стоящие в плотных колоннах под стволами шведских орудий его полки были бы немедленно уничтожены.
Дивизия Вейде ушла без оружия и знамен.
Но шведы и дальше нарушили договор. Всех русских генералов, которые еще оставались в шведском лагере, они объявили военнопленными…
Через несколько дней в Новгород из-под Нарвы стали прибывать уцелевшие части, и Петр узнал о размерах катастрофы.
Вести о нарвском поражении не были для Петра неожиданны. Он понимал, чего можно ожидать при столкновении испытанной, обученной, уверенной в себе шведской армии с наспех собранными русскими полками. Удивительно было не то, что шведы победили, удивительно было то, что русские так долго и ожесточенно сопротивлялись.
Ведь армия, пришедшая под Нарву, вовсе не была рассчитана на генеральное сражение. Она предназначалась для осады небольшой крепости и движения на помощь Августу. Никто не ожидал, что Карл так быстро расправится с датчанами и явится на театр военных действий.