возможно. Полки шли колоннами. Драгуны вели коней в поводу.
Версты через две холмы кончились, и русские части вышли на незасеянное поле. На дальней его стороне, заняв небольшие высоты, в боевом порядке стояла шведская кавалерия.
Драгуны сели на коней, и Ренне по приказу Петра повел их в атаку.
Поле было покрыто валунами, и стремительного удара не получилось. Шведы поскакали навстречу, вниз по склонам. Началась рубка — фронт на фронт. Рубились жестоко. Пленных не брали.
Шведские кавалеристы были опытны, прекрасно обучены, храбры.
Русских воодушевляло присутствие царя. Петр сам руководил боем.
Долго бой шел на равных. То на одном, то на другом участке линия начинала колебаться, но потом положение снова выравнивалось. Стрельбы не было, некогда было доставать пистолеты — рубились палашами.
Через некоторое время подошла русская пехота, отставшая от драгун. Петр пустил по одному полку на каждый фланг — обойти шведов и ударить в тыл. Увидев это, Кронгиорт понял, что дело проиграно. Резервов для перехвата русской пехоты у него не было. Он дал сигнал отходить.
Но выйти из кавалерийского боя почти невозможно. Как только шведская кавалерия поскакала назад, пытаясь оторваться от противника, русские драгуны бросились вслед. Бегущий неприятель беззащитен перед кавалерийским ударом. Началось избиение. Шведы стремились доскакать до леса и скрыться в нем. Но пока до него добрались, они потеряли несколько сотен человек.
Один из доверенных людей Петра сказал ему после сражения:
— Ваше величество! Вы тоже смертны. Подумайте, что пуля вражеского стрелка может повергнуть армию и всю страну в страшную опасность… Не дело государя ходить в огонь!
Петр выслушал его с добродушной улыбкой. Усталый, он сидел на валуне, сняв треуголку и расстегнув мундир.
— Я без нужды в огонь не хожу… А раз взялся служить, так надо служить!
Безопасность Петербурга после боя на Сестре-реке была на некоторое время обеспечена.
Петр немедленно отправился на Свирь, где были построены верфи и заложены первые суда для Балтики. С 1 августа готовые суда стали спускать на воду. На фрегате «Штандарт» Петр отплыл в Петербург.
Балтийский флот начал свою историю.
Вторая Нарва
30 мая 1704 года первые русские полки осадной армии подошли к Нарве. Здесь уже давно стоял отряд генерала Петра Апраксина, блокируя Нарву со стороны моря.
Петр подолгу ездил в сопровождении Меншикова вдоль нарвских укреплений. Вспоминал другую осаду — четыре года назад. Всего четыре года прошло, а как все изменилось! Спасибо шведам — научили торопиться. В другое бы время и за сто лет столько бы не сделали. Разве похожа нынешняя русская армия, дважды выигравшая сражения, берущая крепость за крепостью, на ту, голодную, полуобученную, не понимающую команд, которая пришла под Нарву в 1700 году?
В стороне проскакал эскадрон драгун. Петр с радостью видел их ловкую посадку, умение держать строй… И все же он знал, что шведская армия по выучке, по опыту и находчивости еще впереди русской. И он знал, что если бы пришла сейчас весть, как четыре года назад, что Карл идет на помощь Нарве, то он, Петр, не стал бы рисковать и отвел бы армию в российские границы. У него уже сложился план войны. В план этот не входило рискованное генеральное сражение, в котором можно выиграть войну одним ударом, но можно и потерять армию. Нет, он не имеет права рисковать. Он ведь должен будет не собой рискнуть и даже не армией, а судьбой России. Нет, пусть Карл так воюет. А он, Петр, будет громить шведов по частям, отвоевывать провинцию за провинцией и закрепляться в них. А если Карл войдет в российские пределы, он, Петр, будет маневрировать, истощать врага долгими маршами, внезапными нападениями. Он заставит шведа идти по разоренной земле, терять солдат у каждого укрепленного города. Он перережет его коммуникации и лишит его подкреплений. А уж тогда можно будет думать о генеральном сражении… А пока будем брать Нарву.
Комендантом крепости, как и в прошлый раз, был Горн. Но был он теперь уже не полковником, а генералом. Под его командой находилось теперь около четырех с половиной тысяч солдат — в два раза больше, чем в 1700 году. С крепостных стен смотрело более 400 орудий.
Ожидая подкреплений, Петр и Меншиков решили по возможности ослабить силы генерала Горна.
От пленных, взятых при шведской вылазке, русское командование узнало, что Горн ждет подкрепления от генерала Шлиппенбаха, который должен пробиться в крепость с 3000 солдат.
Петр приказал одеть два пехотных и два драгунских полка в мундиры, подобные шведским. Для этого пехотинцам вместо зеленых пришлось надеть синие мундиры, а драгунам, которые и так были в синем, обшить шляпы белой каймой и накинуть синие плащи.
Еще затемно четыре переодетых полка были выведены за лес — на дорогу, ведущую из Везенберга, в котором стоял Шлиппенбах. Два других полка, Преображенский и драгунский полк Ренне, были поставлены в засаде — в лесу возле самой Нарвы.
Утром 8 июня осажденные услышали два пушечных выстрела, долетевшие со стороны везенбергской дороги. За лесом началась стрельба, поднялся дым. Генерал Горн с крыши своего дома смотрел в подзорную трубу. Он был уверен, что два выстрела — это сигнал Шлиппенбаха, который сейчас бьет русские аванпосты. Горн велел приготовиться к вылазке.
Шведы видели, что в русском лагере началась суматоха. Затем русские построились к бою, а из леса показались синие колонны пехоты и конницы под белыми и желтыми шведскими знаменами. Впереди скакал высокий всадник, которого Горн принял за Шлиппенбаха. А это был Петр.
Войска сошлись в «ожесточенном сражении» — холостых зарядов не жалели. Били и из пушек и из ружей. Пушки, правда, иногда заряжали и ядрами, чтобы со стен видели, как ядра взрывают землю. Но стреляли поверх рядов.
«Бой» шел полтора часа, и русские полки стали подаваться назад.
Тогда из Нарвы вышли 1000 пехотинцев и 150 драгун, чтобы ударить в тыл русским. Русские войска отошли. Нарвские солдаты встретились с «подкреплением». Навстречу командовавшему вылазкой полковнику Лоде поскакал саксонский полковник фон Арнштедт и на шведском языке благодарил за помощь. Он крепко обнял Лоде и… обезоружил его. Сопровождавшие Арнштедта кавалеристы окружили шведских офицеров. Но одному из них — ротмистру Линдкранпу — удалось выхватить пистолет и выстрелить в себя. Он не хотел попасть в плен. Услышав выстрел, шведы поняли, что угодили в ловушку, и бросились назад. Но из засады на них ударил Ренне с двумя полками. Потеряв до 300 человек, шведы прорвались обратно в Нарву.
Узнав от захваченных в плен офицеров, что Шлиппенбах, стоявший под Везенбергом, ждет кавалерийские подкрепления из Риги и Ревеля, чтобы затем идти к Нарве, Петр решил не ждать, пока Шлиппенбах соберет свой корпус.
Полковник Ренне с 8000 пехоты и кавалерии двинулся к Везенбергу. Он шел стремительно. Шлиппенбах, имевший всего 1400 человек, стал отступать, но был настигнут и разбит.
Теперь осадная армия надолго была в безопасности.
Храбрый полковник Ренне получил генеральский чин.
Вскоре после этого приехал под Нарву австрийский фельдмаршал Огильви, вступивший в русскую службу. Он дал Петру несколько дельных военных советов.
Но осадой Петр продолжал руководить сам.
Генералов и министров Карла XII все больше и больше волновали вести из Прибалтики. Один Карл делал вид, что все это его нисколько не беспокоит. Когда министр граф Пипер сообщил ему о падении Нотебурга, король презрительно усмехнулся:
— Утешьтесь, дорогой Пипер! Ведь неприятель не может утащить к себе этот город. Когда мы придем туда, мы найдем его на месте и отберем обратно!
А новости из Прибалтики становились все тревожнее. Пришло донесение, что Петр заложил на Неве новый город. Карл был обеспокоен, но не подавал виду.
— Пусть царь трудится над сооружением новых городов, — сказал он. — Нам же лучше. Мы придем и возьмем их готовыми!
Когда ему доложили о падении Дерпта, Карл впервые нахмурился:
— Русским дорого обойдутся эти победы!
Он горел нетерпением скорее закончить кампанию в Польше и идти наказать этого варвара — русского царя, который, пользуясь его отсутствием, захватывает шведские крепости.
Конечно, Карл теперь уже понимал, что происходит на берегах Финского залива. И не по легкомыслию он оставался в Польше. Он хотел закрепить свои завоевания. А это было совсем не легко. Он опасался оставить у себя в тылу враждебного Августа, который собирал новую саксонскую армию и мог вместе с польскими отрядами отрезать его от Швеции, мог мешать подходу подкреплений и подвозу боеприпасов. Карл хотел иметь для похода на Россию крепкий тыл.
24 июня 1704 года, когда русская артиллерия громила Дерпт, а русские полки блокировали Нарву, Карл XII объявил польскому сейму, что желает видеть королем Польши вельможу Станислава Лещинского. Лещинский был не очень известен в Польше. Но именно это и привлекло Карла. Он был уверен, что новый король, которого только шведские штыки и будут держать на престоле, не посмеет ни в чем его, Карла, ослушаться.
Польский сейм, напуганный победами Карла, послушно избрал Лещинского королем.
Но многие поляки и не думали признавать нового короля. Август собирался бороться за престол. Надежного тыла Карл снова не получил.
Он посылал курьера за курьером к Шлиппенбаху — с грозными приказами собрать поскорее войска и выручить Нарву во что бы то ни стало.
Он еще не знал, что Шлиппенбах разбит и никого выручать не может.
Под Нарвой у Петра собралось 30 пехотных полков и 16 драгунских. Составило это 45 000 штыков и сабель. В русской артиллерии насчитывалось 66 пушек, 83 мортиры и 1 гаубица.
30 июля осадная артиллерия начала бомбардировку Нарвы страшным залпом из 46 пушек и 15 мортир. С этой минуты русские орудия били день и ночь. Днем вели огонь из пушек и мортир, а ночью только из мортир. Ведь из пушек надо бить прицельно по определенному зданию или укреплению, а из мортир навесным огнем можно обстреливать любой участок города, лишь бы бомба перелетела стену, а там она все равно наделает беды, куда б ни попала.