— Это очень важное показание для защиты. Я придаю огромное значение тому, что мистер Кейв внезапно покинул дом в день гибели своей жены. Я устанавливаю, почему он это сделал.
— Мы знаем, почему он это сделал, — сказал окружной прокурор, акцентируя слово «почему».
Харви молча посмотрел на судью, тот сидел нахмурившись:
— Возражение снято. Стороне обвинения предлагается воздержаться от замечаний. Во всяком случае, присяжным заседателям предлагается не принимать их во внимание.
Но окружной прокурор был доволен собой. Он добился своего. Присяжные запомнят это замечание. Их двадцать четыре глаза, половина которых были женскими, в большинстве своем принадлежали уже немолодым людям и смотрели на Кейва с единодушным осуждением.
Харви спросил голосом, севшим от волнения:
— Ваша жена сообщила вам, к какому мужчине собирается уйти?
— Нет. Не сообщила.
— А вы знаете, кого она имела в виду?
— Нет, все это было для меня равносильно грому в ясном небе. Я не думаю, что Рут собиралась мне сказать об этом. Это просто сорвалось у нее с языка, когда разгорелся скандал. — Он вдруг замолчал. — До рукоприкладства у нас, конечно, не дошло.
— А из-за чего разразился этот скандал?
— Да так... Не из-за чего, можно сказать. Из-за денег. Я хотел купить машину марки «феррари», а Рут считала, что этого делать не стоит.
— Машину марки «феррари»?
— Да, гоночную машину. Я попросил у нее денег. Она сказала, что ей надоело все время давать мне деньги. Я на это ответил, что мне тоже надоело постоянно клянчить их у нее. А потом выяснилось, что она хочет меня оставить и уйти к другому мужчине. — Кейв криво улыбнулся. — К мужчине, который будет любить ее за ее личные качества, а не за деньги.
— Когда она собиралась вас оставить?
— Она должна была поехать в Неваду. Я сказал ей, что не имею ничего против и она может ехать, куда хочет, когда хочет и с кем хочет.
— И что вы потом сделали?
— Собрал кое-какие вещи и уехал на машине.
— В какое время?
— Точно не могу сказать.
— Было уже темно?
— Только начало темнеть. Я не сразу включил фары. Было не позже восьми вечера.
— Миссис Кейв была жива и в полном здравии, когда вы покинули дом?
— Конечно.
— Вы расстались спокойно?
— Довольно спокойно. Она попрощалась со мной и предложила мне деньги. Их я не взял, кстати. Я вообще почти ничего не взял с собой. Только самое необходимое. Даже оставил дома всю свою одежду.
— А почему вы так поступили?
— Потому что она была куплена на ее деньги и принадлежала ей. Я подумал, что ее будущему мужчине, возможно, понадобится все это.
— Понимаю. Это благородно.
Харви говорил низким взволнованным голосом. Он отвернулся от Кейва, и я увидел, что лицо его покраснело. То ли от гнева, то ли от нетерпения. Он сказал, не глядя на своего подзащитного:
— Вместе со своими вещами вы оставили и свое ружье?
— Да. Двустволку двенадцатого калибра. Я охотился на зайцев, которых у нас великое множество за домом на холмах.
— Ружье было заряжено?
— Думаю, да. Я обычно держу его заряженным.
— А где вы его оставили?
— В гараже. Я всегда его там держал. Рут не любила, когда в доме было оружие. У нее была боязнь...
Харви быстро прервал его:
— Вы также оставили пару перчаток для вождения машины, перчаток, которые лежат сейчас здесь на столе и отмечены обвинением как вещественное доказательство?
— Да. Я оставил их в гараже.
— А дверь гаража вы заперли или нет?
— Думаю, что нет. Мы никогда не запирали дверь гаража.
— Мистер Кейв, — спросил Харви очень серьезным тоном, — скажите, убили вы свою жену из дробовика перед тем, как покинуть дом?
— Нет, не убивал. — В противоположность Харви голос Кейва сорвался на визгливые нотки и звучал совершенно неубедительно.
— После того, как вы уехали из дома около восьми часов вечера, вы возвращались обратно в течение ночи?
— Не возвращался. С тех пор я там ни разу не был. Я был арестован в Лос-Анджелесе на следующий день.
— А где вы провели ту ночь? Я имею в виду, где вы были после восьми часов?
— Я провел ночь с другом.
Зал опять загудел.
— С каким другом? — гаркнул Харви. Он внезапно стал вести себя, как обвинитель при перекрестном допросе враждебного ему свидетеля.
Кейв открыл рот, чтобы ответить, заколебался, облизал губы и сказал:
— Я не хотел бы называть его имени.
— Почему?
— Потому что это женщина. Я не хочу вмешивать ее в эту грязь.
Харви внезапно отскочил от свидетеля и посмотрел на судью. Судья попросил присяжных не обсуждать ни с кем это дело и отложил заседание до двух часов дня.
Я смотрел, как выходили из зала суда присяжные. Ни один из них не взглянул на обвиняемого. Они уже достаточно на него насмотрелись.
Харви покидал похожий на колодец зал суда последним. Я ждал его у дверей загородки, отделяющей места для зрителей. Он собрал бумаги и подошел ко мне, неся портфель так, будто он весил тонну.
— Мистер Харви, не могли бы вы уделить мне минутку?
Он пытался отмахнуться от меня усталым жестом руки, потом узнал меня:
— Лью Арчер? Что привело вас сюда?
— Об этом я и хочу с вами поговорить.
— Вы имеете в виду это дело?
Я кивнул:
— Вы собираетесь добиться оправдания?
— Конечно, собираюсь. Он невиновен. — Но голос защитника звучал не очень уверенно в этом пустом зале, и в глазах застыло сомнение. — Вы не шпионите здесь для обвинителей?
— На этот раз нет. Человек, который меня нанял, считает, что Кейв ни в чем не виноват. Как, впрочем, и вы.
— Женщина?
— Вы делаете поспешные выводы.
— Когда в разговоре не указывается, кто это, мужчина или женщина, обычно имеют в виду женщину. Кто эта женщина, Арчер?
— Если бы я знал.
— Перестаньте. — Он положил свою квадратную розовую ладонь мне на плечо. — Вы не работаете на анонимных клиентов, как, впрочем, и я.
— Этот клиент — исключение. Единственное, что я о ней знаю, так это то, что она очень хочет, чтобы Кейва оправдали.
— Мы все этого хотим. — Он улыбнулся. — Послушайте, мы не можем здесь беседовать. Пойдемте ко мне в офис. Я попрошу, чтобы нам принесли пару сандвичей.
Он взял меня под руку и повел к выходу. Красивая женщина с искусственными фиалками на поясе ждала в коридоре. Ее темные глаза скользнули мимо меня и решительно остановились на Харви.
— Сюрприз, — сказала она низким горловым голосом, соответствующим ее мальчишеской внешности. — Мы с тобой обедаем.
— Я очень занят, Реа. И полагал, что сегодня ты останешься дома.
— Я пыталась это сделать. Честно. Но все время думала о том, что происходит в суде, и в конце концов пришла сюда. — Она неловко приблизилась к нему, как бы постоянно ощущая свое тело и его тоже. — Ты не рад меня видеть, дорогой?
— Конечно, рад, — кисло ответил он.
— Тогда пригласи меня обедать. — Ее руки в белых перчатках гладили лацканы его пиджака. — Я заказала столик в клубе. Тебе полезно немного побыть на свежем воздухе.
— Я же сказал тебе, Реа, что очень занят. Нам с мистером Арчером нужно поговорить.
— Пригласи мистера Арчера тоже. Я не буду вам мешать. Обещаю. — Она повернулась ко мне с очаровательной улыбкой. — Мой муж, кажется, забыл, как следует себя вести, поэтому я сама представлюсь вам. Я — Реа Харви.
Она протянула мне руку, и Харви объяснил ей, кто я такой. Покорно пожав плечами, он повел нас к своему бронзового цвета кабриолету. Мы направились в сторону моря, которое мерцало вдали.
— Как проходит заседание, Род? Успешно, как ты думаешь? — спросила она мужа.
— Думаю, могло быть и хуже. Он мог бы встать перед судьей и присяжными и во всем признаться.
— Тебе кажется, что дело настолько плохо?
— Боюсь, довольно плохо. — Харви наклонился к рулю, чтобы посмотреть на меня. — Вы присутствовали на суде, Арчер?
— Я видел только часть. Он или очень честный, или очень глупый человек.
Харви хмыкнул.
— Глен не глуп. Все дело в том, что ему на все наплевать. Он совершенно не считается с моими советами. Я должен стоять и задавать ему вопросы, не зная, какие сумасшедшие идеи придут ему на ум и что он мне ответит. Он ведет себя как мазохист, получая удовлетворение от того, что губит себя.
— Может быть, его мучает совесть?
— Не думаю. И я утверждаю это не только как его защитник. Я очень давно знаю Глена Кейва. Мы вместе учились в колледже и жили в одной комнате. Это я познакомил его с Рут.
— Но, согласитесь, — возразил я, — это не аргумент для утверждения, что он не убивал свою жену.
— Конечно, любой человек способен на убийство. Я говорю не об этом. Хочу сказать, что Глен умный человек. Если бы он решил убить свою жену из-за денег, он бы подготовил это иначе. Не стал бы стрелять из своего собственного ружья. Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что он воспользовался бы огнестрельным оружием. Глен не такой дурак.
— Возможно, вы и правы. Но если речь идет об убийстве в состоянии аффекта? Ревность может заставить человека забыть о мерах предосторожности.
— Это не относится к Глену. Он не был влюблен в Рут, никогда не был. Его страсть равносильна страсти мухи. — Он говорил презрительным тоном. — Во всяком случае, эта его история по поводу другого мужчины, по всей вероятности, чистая выдумка.
— Ты уверен, Род?
Он резко повернулся к жене:
— Нет, не уверен. Я ни в чем не уверен. Глен не делится со мной, и я не знаю, как смогу защитить его, если он будет продолжать вести себя подобным образом. Очень сожалею о том, что он уговорил меня защищать его. Защита в суде — это ведь не мое дело. Я уговаривал его взять хорошего адвоката, который бы имел опыт в таких делах, но он не хотел меня слушать. Сказал, что, если я не возьмусь его защищать, он будет защищать себя сам. А он бросил юридический факультет на втором курсе. Что мне оставалось делать?