Вспомнил! Возле электрички! Так пахли твари!
Это был трупный запах. Я вспомнил его. Так пахнет в морге. Такая вонь в секционной.
Проходя практику в городской прокуратуре, еще будучи студентом, приходилось частенько выезжать вместе со следаком у которого я был помощниках, на всякий криминал и бытовые убийства. Девяностые годы я застал во всей красе. К трупам я относился спокойно, без обмороков и рвотных рефлексов. Просто абстрагируешься и отстраняешься от всего происходящего. Говоришь себе, что сейчас ты, это не ты, это просто работа, не принимай близко к сердцу не чужое горе, ни чужие слезы. Это все понарошку, как в кино. Ты придёшь домой, искупаешься, смоешь под душем весь негатив, и заберёшься с головой под одеяло. И заснёшь без сновидений. Главное вернутся домой.
Трясясь в служебном автомобиле вместе с ментами на вызов, зная, что увидишь туп, просишь кого-то, кто сверху, только что бы не вонял, что бы только не вонял…
Но потом всегда приходилось топать в морг, за какими то справками, актами и выписками, А там этот запах… Но там трупный запах перебивал формалин, а здесь только смердящий трупный пахер.
Шли по полю, огибая редкие кусты и чахлые деревца. Темп ходьбы мои провожатые не сбавляли, по сторонам особо не смотрели. По всему было заметно, что местность им знакома и никаких неприятностей они не ждали. Меня по-прежнему смущал автомат, висящий небрежно перекинутым за спину у одного из мужчин. На сотрудников МВД точно не похожи. Какой ни будь местный ЧОП? Тоже не то…
Пройдя примерно с километр, вышли к бортовой тентованной «Газели» стоящей у заброшенных дачных домиков. Несколько мужчин возрастом от двадцати до пятидесяти со скучающим видом слонялись рядом с автомобилем. В кузове находилось еще двое мужиков, на полу валялась какой-то ширпотреб, который можно набрать из старых дачных домиков. Оттуда и набрали, как я потом узнал.
В кузов авто я залез самостоятельно. Во всяком случае, помочь мне желающих не нашлось.
Треск и скрежет в кузове ржавой и убитой временем «Газели» к задушевной беседе не располагал, так что ехали молча. Я один из всей компании находился в полном недоумении от происходящего. Остальные просто тупо смотрели перед собой, иногда о чем то, переговариваясь. На меня внимания не обращали. Словно каждый день брали с собой подобных пассажиров.
Примерно через час тряски по ухабам приехали в пром-зону. По всей видимости раньше это была стройбаза торгующая бетонными блоками и пиломатериалами. Наблюдая из кузова, я дивился на открывшийся колхозстайл!
По всему полукруглому периметру базы, стояли серые бетонные блоки, которые держались друг на друге за счет собственного веса, не скрепленные раствором. С одной стороны монструозного забора высотой примерно метра с три не было, а отрывался вид на болото. С обеих сторон забора замыкающего ограждение, часть бетонных блоков на несколько метров утопала в болоте. Вся огороженная территория была примерно чуть больше футбольного поля.
Солнце начало припекать нещадно, что еще больше усиливало жажду, которая снова начала меня снова мучить. Разбитая об запорные краны колодца голова все гудела и ныла, сообщая остаткам мозгов о своем бедственном положении. Спина за все время сидения в кузове автомобиля затекла и ребра так же напоминали о себе. О моем комфорте за все время переезда никто не подумал. Водитель автомобиля явно ненавидел своих пассажиров или просто забыл о них на время поездки. С противоположной стороны в центре забора красовались стальные ворта.
Буквально выпав из кузова, я стал оглядываться по сторонам, куда это меня занесла нелегкая? Несколько мужчин, довольно устало и с ленцой, начали разгружать кузов автомобиля и затаскивать скраб одно из помещений. Его просто скидывали на пол в угол не сортируя. Это были в основном вещи из разряда: выкинуть жалко, а надеть стыдно. Заберу на дачу, пусть там лежит.
Вокруг себя, я увидел несколько, примерно одинакового вида одноэтажных строений из бетона и селикатного кирпича, где ранее по всей видимости хранилась всякая строительная фигня и находились дешевые офисы и бытовки сотрудников — работяг. На окнах некоторых строений находились «декоративные» решетки в виде паутины, сваренные из тонкой арматуры. По все видимости их ставили еще во времена советской власти. Увидел и несколько бытовок на колесах, впрочем, уже давно спущенных. Все выглядело так, словно слесари-ремонтники в спешке затащили внутрь все, что смогли. Как мне показалось все было наставлено без какой-либо системы. Просто свалено как попало.
Помочь в растаскивании вещей из кузова автомобиля, в котором только что ехал, меня не просили, я и не стремился на трудовые подвиги. Примерно минуты через две, к одиноко стоящему человеку с оголенным торсом, грязных, непонятного цвета брюках и одном кроссовке, то есть ко мне, подошел пританцовывая как-то боком, парень, лет двадцати пяти. Даже в моем крайне нездоровом состоянии я заметил и удивился, голова подошедшего парня была практически правильной квадратной формы. Как же ему в школе за его крайне нестандартный внешний вид доставалось — бедняжечке. Небритая рожа, щетина на которой росла реденькая и рыжая, гадливая ухмылка тонких губ и быстро бегающие глаза производили впечатление крайне отталкивающее. Впрочем, мне было не до капризов. Хоть кто-то мной заинтересовался. Троица меня «арестовавшая» и «конвоирующая» пропала из виду. Я даже не увидел, как они выходили из машины и куда именно ушли.
Я все это время стоял, крутя головой и рассматривая местные достопримечательности.
— Ну, рассказывай — ехидно ухмыляясь сказал он.
— Записывай — ответил я.
— Чё записывать?
— Так запомнишь? Памяти хватит?
Я был крайне раздражен, не понимал, что происходит, чувствовал от всего этого себя полным придурком и от этого злился абсолютно на все на свете. Да еще и мой внешний вид меня несколько смущал.
Парень, слегка опешивший, начал переминаться с ноги на ногу. Но быстро опомнился и вспомнил кто тут главный, а кто стоит полуголый.
— Ты кто? — опять спросил он.
— Сейчас за паспортом схожу… Ты кто? — я начал повышать голос. И что это за катафалк меня сюда припер? Метнись за старшим, я ему объяснюсь.
— Слыш ты… — тот явно пытался обидеться, поняв, что его статус раскусили. Глаза его начали наливаться кровью и губы скривились. Ну не подойдет уважаемый человек к новенькому, тем более с таким видом как у меня.
— Остынь Кубик, — раздался чей-то голос.
Вот с этим уже говорить можно. В камуфляже и берцах, лет пятидесяти. В отличие от Кубика, с намеком на прическу и гладко выбрит. Широкоплечий, но с заметным возрастным пузиком. Лицо прораба-строителя. А может это и правда его база? Возник он передо мной незаметно. Впрочем, в моем состоянии я бы и слона не заметил. Глаза глубоко посажены и с какой-то хитринкой, словно мне собирался анекдот рассказать. Начальство, ну или людей наделенных властными полномочиями видно сразу. Во всяком случае, я сразу понимал перед кем «КУ» делать. Есть в них, что-то от барина, в осанке, взгляде, тембре голоса и манере говорить. Как известно «начальство надо знать в лицо», а лучше и со спины.
— Ты откуда такой? — поинтересовался он.
— На электричке ехал и не доехал. Потом ваших встретил. Как-то вот так…
— Вот так… — задумчиво повтори он. — Нафиг вы его суда притащили? — обратился от к кому-то за автомобилем.
— Баклан сказал с собой берем — откуда-то из-за автомобиля обиженно раздался голос татарина. — Он его Водяным нарек. Гы — гы — гы — гы…
Квадратная башка с незамысловатой кличкой Кубик, заржала то же.
— Сильно тебя помяло то? — поинтересовался мужик, обращаясь ко мне.
— Терпимо.
Тот на меня не смотрел, а прищурившись что то разглядывал в стороне. Было видно, что мои слова для него не важны. И почему то у меня создалось впечатление, что именно сейчас решается вопрос моей дальнейшей жизни. Наверное, нервы шалят…
— Ну иди ко всем… Делать то умеешь что?
— Дай я хоть штаны заменю.
— Ну иди, меняй — усмехнулся тот.
По его речи, и отношению к нему Кубика и невидимого для меня татарина, стоящего за автомобилем, было заметно, что этот тип не из простых, а что-то вроде начальника на этой помойке. Да и хрен бы с ним! И со всеми этими кубиками-рубиками… Я вообще домой хочу, и голова у меня болит.
Я проковылял в здание, куда заносили хлам с кузова «Газели». Трость свою я в болоте оставил, рюкзак с документами тоже, и хромал, как мне казалось сразу на обе ноги. Рухлядь, перевозимую в кузове, скидывали одну кучу, прямо у входа. Из той же кучи я сразу себе вытянул и напялил на себя старый, строительный комбинезон, опознавательный знак Джамшуда и Равшана. И такие же старинные строительные ботинки без шнурков. Явно в них по даче какой ни будь дедок щеголял. С моими, теперь уже не музыкальными пальчиками сделать это было не просто, а именно натянуть обувь на ноги и комбез на полуживое тело.
Еще не заходя в основную залу для приема гостей, я по запаху определил, что там. Вонь давно не мытого человеческого тела. Старых и пропотевших тряпок. Запах гниения дешевых продуктов питания и конечно же алкогольный смрад.
Казарма и бомжатник. Несколько сбитых из необструганных досок лежанок стояло в помещении размером с половину школьного спортзала. На бетонном полу было накидано тряпье, на котором валялись бренные тела. Там же, на полу горел костер без намека на ограждение. Вонь в воздухе была почти осязаемой. В казарме был полумрак. Это интимное освещение давали мутные от грязи стекла окон, некоторые были на распашку открыты. Было видно, что уборку в помещении проводят, но грязь и какой-то хлам, бумажки, баклажки, пустые пачки из-под сигарет, окурки и прочий мусор заполоняли все пространство. На относительно чистых островках валялись прямо на голом полу матрасы и на некоторых сидели и лежали мужчины, возрастом в диапазоне от двадцати до шестидесяти лет. Но, впрочем, молодежи было больше. Тела постоянно чесались и что-то бормотали вслух.