— Я вас знаю, по крайней мере, двоих, — сказала она, указывая пальцем на оборванца, с громкими стонами державшегося за голову. В стороне слышался низкий, невыразительный голос, сыпавший отборной бранью. — Тихо! — прикрикнула Зена. — Лучше скажите спасибо, что вообще чувствуете боль. В следующий раз этого уже не будет.
Выдержав паузу, добавила:
— Ну, шевелитесь, пока можете.
Двое бандитов подняли на ноги побитого главаря, раненые сбились в кучу и побрели прочь, поддерживая друг друга. Когда последний из покалеченных головорезов выбрался из пересохшего ручья и скрылся в темноте, Зена залихватски свистнула. Испуганные стоны прозвучали в ответ. Воительница махнула рукой в направлении деревьев. Тут же из кустов выскочили мальчишки, дежурившие у моста. Они споро подобрали брошенное оружие и по-хозяйски уложили на повозку.
— Урожай на месте? — спросила воительница. Единственным откликом было невнятное застенчивое бормотание. Улыбку Зены спрятала тьма. — Отлично. Отправляйтесь на конюшню и оставайтесь там. Вперед!
Мальчишки подхватили оглобли, привычно навалились и развернули повозку в сторону деревни. Воительница подождала, пока мальчишки выбрались на дорогу. В повозке позвякивали, ударяясь друг о друга, трофейные мечи, щиты и кинжалы.
На следующее утро Зена большей частью занималась тем, что приглядывала за жницами и провожала до деревни груженые повозки.
— Ох, как спокойно! — сказала Ниона, раскладывая на траве перед воительницей обычную еду: хлеб, оливки, козий сыр, гроздь винограда и вместительную глиняную кружку с разбавленным водой вином. — Кажется, ты их всех прогнала.
«Незачем ее волновать», — решила Зена. Она отпила вина, положила на хлеб кусочек сыра и с аппетитом впилась в него зубами.
— Может быть, — пробормотала она. Ниона приободрилась и отошла в тенек, чтобы покормить детей.
Габриэль потрепала по щечке малышку Ниобу и вскочила на ноги.
— Как тихо! Интересно, Каламос навсегда увел отсюда своих злодеев?
С набитым ртом Зена была неразговорчива.
— А ты как думаешь?
— Хм, — карие глаза устремились на дорогу, осмотрели холмы за нею, пробегали по оливковой роще и густым зарослям. — Если и так, то наверняка найдется немало других бандитов. Они Каламоса слушать не станут. А может, и он тебя не послушал: выглядит он не слишком умно.
— Каков есть, так и выглядит. Просто Каламос хитер. Вот почему он так опасен.
— Да? — Габриэль обдумала ответ, потом подала плечами. — Пока ты рядом, я их не боюсь. Мне крупно повезло. И местным ребятишкам тоже. Знаешь, утром вместо того чтобы стоять на часах, они слушали мои рассказы, — она ненадолго умолкла, а затем продолжила: — Похоже, завтра уборка будет закончена: дела идут очень споро. Ты в курсе, что две повозки пшеницы будут отправлены во дворец?
— Вот на этом корабле мы и поедем к царице, — ответила Зена. Она допила вино, вручила Габриэль чашу и поднялась на ноги. — Держи. А я пойду постою на страже.
Ниона сидела в тенечке, скрестив ноги и обняв задремавшую Ниобу. На коленях у нее лежал малыш. Еще несколько детей спали неподалеку на овечьей шкуре. Габриэль вернулась к ним и сразу затеяла шумную игру с двумя девчурками. Для этого требовалось несколько палочек и отличное настроение.
Женщины отдыхали в тени, прислонившись спиной к каменным глыбам, давным-давно убранным с поля и сваленным около утеса. Зена перешла поле, взобралась на огромный валун и, ладонью прикрыв глаза от яркого солнца и блеска волн, стала оглядывать окрестности. Медленно поворачиваясь, она пристально изучала нагромождение камней на берегу, кустистые заросли на усыпанных валунами склонах, полого спускающиеся к морю поля и безлюдную дорогу. Ничего подозрительного. Однако это не слишком успокаивало. «Головорезов здесь хоть отбавляй», — с отвращением подумала во-ительница. Конечно, Итака не бедствовала, но и в роскоши ее жители не купались. Нападать на такие деревни могут только особенно гнусные бандиты-неудачники. Например, Каламос.
Да, не все разбойники мечтают разбогатеть. Некоторым просто нравится издеваться над слабыми, и это доставляет им куда большее удовольствие, чем целые груды золота и жемчуга.
Прямо у ног воительницы раздался слабый шорох. Зена резко обернулась — и увидела Изифь, бледную как полотно, с широко распахнутыми от ужаса глазами. Кто-то переходил через колею, явно намереваясь присесть в тени увитых виноградом молодых дубков. Зена спрыгнула с валуна, перебежала через полусжатое поле, перескочила низкую изгородь, перебралась через канаву и… застыла в изумлении.
К канаве медленно приближался изнуренный мужчина, одетый в выцветшую зеленую рубаху, поношенную, но аккуратно заштопанную. Тронутые сединой волосы дыбом торчали вокруг загорелой веснушчатой лысины. Глаза его были опущены. Увидев перед собой чьи-то ноги, он сразу остановился и, пошатнувшись, кулем рухнул на землю. Из горла его вырывался громкий хрип. «Этот не опасен», — решила Зена и опустилась на колени рядом с ним.
За спиной раздались торопливые шаги и женские голоса. Обернувшись, Зена крикнула в их сторону:
— Не подходите! Может быть, это враг. Мужчина взглянул на нее обиженными карими глазами. Зена онемела от удивления: вместо носа у него торчал свиной пятачок. В остальном мужчина был таким же, как сотни других крестьян.
Изифь подошла ближе и вдруг, закричав, упала на колени рядом с незнакомцем. Она узнала пропавшего мужа.
— Юмаюс! Это же мой Юмаюс! Откуда ты? Страдалец слабо отстранил жену, та откинулась назад, чтобы наглядеться на него вдоволь, и замерла, словно увидела в первый раз. Затем спросила:
— Кто ж это с тобой сделал, муж мой? Мужчина покачал головой, глаза его закрылись, тело обмякло. Зена прикоснулась к его шее: жив ли? Хозяйка в тревоге ждала.
— Он жив, но совсем без сил. Давайте-ка отнесем его в повозку и доставим в деревню. И прежде чем расспрашивать, дайте ему воды и пищи.
Через час все деревенские женщины, обеспокоенно переговариваясь между собой, толпились на пыльной улице перед постоялым двором. Зена неподвижно стояла у черного хода, дожидаясь Изифь и Ниону: обе они сидели у постели несчастного Юмаюса. Когда же он наконец придет в себя и сможет говорить? Габриэль мучилась ожиданием: то заглядывала в окно, то заходила в конюшню, где дремала Зенина лошадь. Там мальчишки укладывали снопы в огромные соломенные корзины, готовя их к отправке во дворец.
Немного погодя Габриэль вздохнула:
— Кто же мог натворить такое? — тихо спросила она. Зена пожала плечами:
— Тебе виднее. Боги? Колдун? Я с ними редко сталкиваюсь, поэтому и знаю о них немного. Сядь и подумай об этом, пока мы ждем.
— Я уже думала, и, честно говоря, в голову ничего не приходит. Да и сидеть мне совсем не хочется, — ответила Габриэль.
— Все равно садись, — буркнула Зена. — У меня уже голова загрузилась!
— Ой, прости! — Габриэль плюхнулась на скамью.
— Пожалуй, ты права, виноваты боги или колдун. И все же… — начала было она, но тут из комнаты показалась Изифь.
— Воительница, он готов говорить. Пойдете со мной? Вместо ответа Зена легко поднялась и прошла в дом. Габриэль следовала по пятам.
В чисто убранной комнате переодетый в свежую тунику бедняга выглядел еще более странно. Поддерживая его голову, Ниона поила отца из кружки. Изифь отстранила ее и нежно придала мужа к груди. Секундой позже она указала на неподвижную молчаливую Зену:
— Муж мой, это воительница, которая все эти дни защищала нас от злодеев. Она хочет помочь нам и теперь. Ты можешь рассказать ей, что произошло?
— А-а-а, — мужчина моргнул, перевел дух и уткнулся в женину грудь, совсем как малышка Ниоба. — Как же хорошо, Изи! Я только и думал, как бы мне опять оказаться с тобой. Я даже не думал, как ты меня встретишь и что почувствуешь, взглянув на меня, — его голос затих.
Изифь обняла муженька еще крепче, он слабо вскрикнул.
— Юмаюс, тебя никогда не считали красавцем, — сказала она с притворной суровостью. — Даже когда ты был молод. Ты больше, чем красавец, даже с этим пятачком. Ты мой муж, причем замечательный. Никто из нас, включая Ниобу, не станет относиться к тебе хуже, потому что ты… изменился. Но, Юмаюс, подумай о других, — Изифь слегка встряхнула его, прежде чем снова прижать к своей обширной груди. — Женщины ждут на улице, они хотят узнать, что же случилось с их мужьями, где они.
— Мы везли вино для царицы Пенелопы и собирались доставить его на корабль, — еле слышно выговорил несчастный. Он с усилием приподнялся и сел прямо. Одной рукой он задумчиво потер пятачок. Габриэль с сочувствием взглянула на него и удобно устроилась у дальней стены. — Дороги в это время года плохи, и погонять волов — опасное дело. Если взболтать вино, пить его можно будет очень нескоро. Цена упадет, да это не главное. Где это видано, чтобы Изос отправлял царице испорченное вино, а, женушка? — Изифь покачала головой и что-то зашептала Юмаюсу на ухо.
— Ох, прости, воительница, у меня все еще мысли разбегаются, — смутился тот. — Так вот, раз мы не могли ехать быстро, нам пришлось задергаться в пути. Уж давно стемнело и серебряный диск луны появился высоко над синим морем, когда до нас донеслись странные звуки, — он нервно облизнул губы. Изифь подала мужу чашу, но он оттолкнул ее руку.
— Поначалу я думал, что это ветер, хотя юный Алеппис слышит куда лучше меня, а он сказал, будто это песня. Глубокий женский голос напевал песню на чужом языке. И вот женушка, помня, сколько наших мужчин исчезли неизвестно куда, я велел ехать еще медленнее. Даже подумывал развернуть повозку и скакать назад во весь опор — да простит меня Дионис. Только почему-то… почему-то не смог этого сделать, — его глаза скользнули по Габриэль, и в них загорелось любопытство. Затем взгляд остановился на Зене. — Очень все это было странно. Повозка катилась вперед, словно волами правил не я, а кто-то гораздо сильнее меня, а потом вдруг остановилась. Теперь и я слышал совершенно отчетливо: пел низший женский голос. От него волосы вставали дыбом, слово даю, хотя был он приятным на слух. Вдруг юный Алеппис с другом Гес