Вздохнув, Эйден вернулся к телу герцога, откинул одеяло и равнодушно посмотрел на увядшее достоинство. Стилет вновь скользнул в руку и мгновение спустя отсек член. Кровоточащую плоть Эйден спрятал в черный бархатный мешочек, который не пропускал влагу, и прицепил его на пояс. Затем расстегнул еще один нагрудный карман и извлек из него маленький засушенный цветок белого цвета – лабранскую розу. Эта роза росла только на Лабране и больше нигде, и именно её выбрал своим отличительным знаком Эйден. Странный это был цветок. Белый и чистый, он жадно впитывал кровь, стоило ему упасть в багровую лужу. Этим багрянцем и окрашивались его лепестки. Будучи засушенным, он снова оживал, если дать ему вкусить крови.
Розу Эйден воткнул в еле заметную дырочку, оставшуюся от удара стилетом. Затем отошел в сторону и удовлетворенно хмыкнул, увидев, как сухой цветок начинает оживать и наполняться кровью герцога. Это зрелище всегда его завораживало. И очень огорчало, если не удавалось понаблюдать за воскрешением мертвого цветка.
За дверями было тихо. Эйден осторожно выглянул в коридор, потянул носом и, не обнаружив ничего необычного, привычно подпрыгнул, ухватился руками за потолочную балку и ловко взобрался наверх. На обратном пути ему никто не повстречался и до окна, ведущего на крышу конюшни, удалось добраться без происшествий. На миг Эйден скользнул взглядом по каморке, где хранилось грязное белье, и мотнул головой. По-хорошему служанку тоже следовало лишить женственности, но он не собирался тратить время, поэтому выбрался на крышу конюшни и, прищурившись, осмотрел внутренний двор и стены замка.
Слуги разошлись, закончив собирать телеги. Внизу остались лишь редкие стражники, которые, зевая, разгуливали по двору. Эйден чертыхнулся, увидев, что на пути отхода появилась проблема: теперь участок стены охранял не один стражник, а трое. Двоих он узнал и мысленно порадовался, что сохранил им жизнь. Увидь третий, что в башенках лежат трупы, давно поднял бы тревогу.
Эйден бесшумно перебежал в тень, выждал немного и, подтянувшись на руках, взобрался на стену. Шершавый камень оцарапал руку, но убийце было плевать. Он давно перестал обращать внимание на такие мелочи. Гораздо больше его заботила болтающая впереди проблема.
– Да, так мы тебе и поверили, брехло, – негромко рассмеялся один из стражников. Второй, с неприятным плоским лицом, водянистыми глазками и жидкой бородкой, оскорбленно фыркнул.
– Говорю тебе, что драл эту белобрысую девку не далее, как перед ужином, – ответил он.
– Ты о девке герцога говоришь, Лэх? – встрял в разговор третий.
– Ага, – ответил ему первый. – Все покоя ему не дает. Вот и придумывает сказки. То та гастанка его ртом ублажила, теперь алийская рабыня на него прыгает.
– Ничего не сказки, – снова вспылил плосколицый Лэх. – В каморке рядом с кухней и драл её. А она орала, что коза.
– В козу охотнее поверю, – буркнул третий и поежился. – Кончал бы ты языком чесать. Услышит кто и герцог тебя вздернет…
– «Убить или оставить в живых»? – подумал Эйден, прячась в тени. Убить их было бы легко. Мало кто мог что-то противопоставить Белой маске. Но Эйден привык действовать осторожно и наверняка. Хватило ошибок в прошлом. Он подобрал лежащий у ног камешек и, прицелившись, бросил его на крышу конюшни. Причем бросил так, чтобы услышали только те, кто должен был услышать.
– Чу! Слыхал? – мгновенно отреагировал первый.
– Кошка либо шляется, – проворчал Лэх. Он все еще дулся на друзей за то, что те ему не поверили.
– Или баба твоя белобрысая за тобой пришла, постель герцога на твою рожу променяв, – хохотнул третий. – Пойди проверь.
– Да кошка это… – Лэх не договорил, потому что послышался звенящий шлепок и очередной хохоток третьего.
– Проверь, – в голосе первого не было смеха. Только угроза и приказ.
Эйден вжался в стену, слившись с тенью. Стилет привычно скользнул в правую руку, готовясь испить крови. Шорканье ног, тяжелое дыхание, вонь от немытого тела, позвякивание железа: убийца ждал, когда тень стражника появится в проеме. И, дождавшись, рванул Лэха на себя, попутно вонзив лезвие под ребра. Стражник, так ничего и не поняв, умер моментально. Тело Эйден осторожно прислонил к стене, следя за тем, чтобы оно оставалось в тени. Осталось двое стражников и теперь можно обойтись без пряток.
Первый умер быстро и безболезненно. Последним, что он увидел, была неясная дрожащая тень в дверном проеме, а затем обтянутая черной кожей рукоять стилета, торчащая из его груди. Яд подействовал сразу и стражник осел на пол уже мертвым. Второй, не успев закричать и выхватить меч, схватился за перебитое ребром ладони горло. Первым ударом Эйден разбил ему гортань. Вторым ударом в нос вогнал кость в мозг. Расправа не заняла много времени. Три удара сердца. Три трупа.
Перетащив тела в сторожевую башенку, Эйден не стал отказывать зову клинка и отсек у мертвых мужественность, которая тоже отправилась в бархатный мешочек. Владыка будет доволен обильной жертвой. Как и всегда. Улыбнувшись, убийца бросил последний взгляд на внутренний двор и, перескочив через стену, ловко спустился вниз.
Стражник на дальней башенке было прищурился, увидев летящую к лесу тень. Моргнул, протер глаза и сплюнул через левое плечо, не придав тени должного значения. Мало ли зверей шляются ночью возле замковых стен. За каждым следить, так чего важного пропустишь.
Лес покряхтел и поворчал, когда убийца углубился в чащу. Но ни одна ветка так и не хрустнула под сапогами из мягкой оленьей кожи, пока Эйден бежал к своему укрытию. Останавливаться нельзя, нужно принести обещанную жертву Владыке и уйти из леса подальше, пока егеря и охрана замка не вышли прочесывать местность.
Добравшись до старого дуба, Эйден обезвредил ловушку, выкопал мешок, завернутый в плащ, и, развязав тесемки, вытащил серебряную коробочку и причудливую жаровню, непохожую на другие. На этой жаровне тоже жарилось мясо, но предназначалось оно только темному богу.
Пламя полыхнуло синим, когда Эйден закинул в жаровню тлеющие угли и сыпанул на них черного порошка. Воздух загустел, а щетина, как и прошлый раз, покрылась инеем. Убийца дождался, когда металл раскалится, отцепил от пояса бархатный мешочек и вывалил содержимое на жаровню. Кровоточащее мясо моментально обуглилось и зашипело, наполняя свежий лесной воздух паленой вонью. Но Эйден не дернулся. Этот запах приятен Тосу, а значит, приятен и его слугам. Осталось дождаться, когда жертвенная плоть сгорит окончательно.
Сидя перед жаровней и глядя, как чернеет и истончается мясо, Эйден задумчиво хмыкнул, развязал мешок и решил поесть. Подкрепиться не помешает перед обратной дорогой. До Лараха трое суток пути, придется идти без остановок, чтобы покинуть земли герцога, и на еду отвлекаться нельзя. Но убийца был доволен. Владыка получил жертву, контракт выполнен, герцогиня будет довольна. Сунув в рот кусок сыра, Эйден покачал головой, вспомнив её слова после заключения контракта.
– Пусть он умрет безболезненно и быстро, – сказала она и положила перед Эйденом еще одну серебряную монету с ликом Тоса. Точно такая же монета лежала рядом с тарелкой тушеной свинины с грибами. Стандартная плата за стандартный контракт. Хочешь особых условий? Плати двойную цену.
– Миледи, – ответил Эйден, подвигая монету к себе. Герцогиня нахмурилась и посмотрела ему в глаза, но он выдержал взгляд, заставив её вздрогнуть. Красивая, гордая, испуганная.
– Я делаю это ради сына, – словно оправдываясь, добавила она.
– Я вам не судья, миледи, – повторил Эйден и криво улыбнулся, когда женщина поднялась из-за стола, кивнула сопровождавшему её здоровяку и покинула постоялый двор. Красивая, гордая, готовая на все, ради ребенка.
До ушей донесся задушенный рев далеких труб. Три коротких. Один длинный. «Тревога». Эйден поморщился и посмотрел на жаровню. Жертвенное мясо еще не сгорело и ритуал прерывать нельзя. Значит, придется задержаться. Вряд ли егеря и стражники ринутся в лес прямо сейчас. Сначала они отправят быстроногих на тракт, обыщут земли рядом с замком, проверят деревушку по соседству и только потом полезут в лес. К тому моменту он уже исчезнет. Как и всегда. А пока остается только ждать, когда темный бог окончательно насладится жертвой в его честь.
Эйден вздохнул и откинулся спиной на ствол дуба. Дерево еще хранило тепло дня, но убийца привык к холодному пламени Тоса. Лето заканчивалось и скоро наступит привычная эренская осень: промозглая, холодная, влажная. Можно перебраться ближе к островам Гастана, или отправиться на восток, в Кагру. Убийство герцога Кловерта не останется без внимания. Вся знать всколыхнется, начнет осторожничать, а значит хороший контракт заполучить будет сложно. Насчет себя Эйден не волновался. Всю ответственность за убийство брал на себя заказчик, ему и отвечать, если правда всплывет наружу. Герцогиня знала, на что шла, найдя его и положив на стол метку Тоса.
Конец лета. Важный день. Эйден криво улыбнулся и вытащил из ножен стилет. Превосходная лабранская сталь, недоступная простым смертным. Получить её может лишь Белая маска. И владеть ей может лишь Белая маска. В голове закружился водоворот образов, мест и событий. Образов старательно забытых, но все равно возвращающихся в определенную ночь в году. Последняя ночь лета. В эту ночь родился Эйден Мордред. В эту ночь он покинул Лабран, ступив на борт «Черной чайки», и взял первый контракт. В эту ночь он стал Белой маской…
Глава первая. Цирк мадам Анже.
Петух, неуклюже переступая с ноги на ногу, пьяно курлыкнул и завалился набок, заставив темноволосого мальчишку довольно рассмеяться. И так всегда, стоит старой Ани высыпать отбродившее зерно на скотный двор, как половина птиц обязательно нажрется его и начнет буянить. Дальше всех заходил старый петух, который мирно доживал последние дни. Его отец не разрешал резать, предпочитая птицу помоложе, поэтому старому пройдохе дозволялось умереть от старости. Но он не очень-то и спешил. Зато отбродившее зерно любил пуще свежего, наедаясь так, что потом валился с ног.