ь с гномом, а Эгмонт изумленно рассматривал выбранное ею ожерелье. Это, собственно, и ожерельем было трудно назвать: так, граненые бусины зеленого цвета, нанизанные на атласную ленточку. Вся конструкция совершенно идиотским образом завязывалась сзади на бантик, концы которого тоже были украшены маленькими гранеными шариками.
Яльге Леснивецкой, которую он знал без малого год, подобная штука была даром не нужна. Будь в ожерелье хоть немного магии — другое дело…
— Вот теперь и домой можно, — с удовлетворением констатировала Ардис.
Если бы на горизонте вдруг показалась башня родного донжона, Эгмонт не обрадовался бы ей больше, нежели покосившемуся забору, ограждавшему дом Ардис. Это была точка определенности, в некотором роде — бастион; кроме того, в доме скучала Яльга, а скучающая студентка Ясица была способна создать окружающим массу мелких, но докучливых проблем.
За время, которое потребовалось, чтобы пройти от торговых рядов до дома, Эгмонт обдумал ситуацию со всех сторон и пришел к нескольким выводам. Во-первых, он решил исходить из того, что находится в засаде, — и действовать соответственно. Во-вторых, нужно было не мешкая установить защиту на всех обитателей дома, включая белую собачонку. В-третьих… в-третьих, по сравнению с неведомым врагом, КОВЕН перестал казаться такой уж весомой угрозой. Наверное, это было хорошо.
Сигурд вернулся раньше, и это было вполне объяснимо — в отличие от Эгмонта, оборотень не терял времени даром у позвякивающих прилавков. Сапоги его стояли у двери, в сенях возвышалась внушительная корзина, а из комнаты доносился веселый голос:
— И куда это он закатился?
Эгмонт переглянулся с Ардис, та пожала плечами и, отставив покупки, отворила дверь в горницу.
Глазам предстала совершенно небывалая картина.
Посреди горницы был расстелен квадратный лист пергамента — сперва Рихтер принял его за карту, потом понял, что на картах не рисуют лабиринтов, чудовищ и воителей в каких-то загадочных шипастых доспехах. Рядом валялся небольшой деревянный кубик. Но главное было не в этом. Сигурд с Яльгой, пыхтя, держали приподнятую кровать, из-под которой торчали голые пятки Артура. Послышался радостный, хотя и немного придушенный возглас:
— Нашел! Я его нашел! Можно играть дальше! — И Артур, пятясь, вылез обратно — пыльный, красный, растрепанный, но донельзя довольный. Он что-то сжимал в руке, что именно — от двери было не видно. Яльга и волкодлак поспешно опустили кровать.
— Артур, — спокойно сказала Ардис; Яльга, вздрогнув от неожиданности, обернулась, — в нынешнюю пятницу ты дважды вымоешь пол под этой кроватью, и я проверю это сама. А сейчас пойди переоденься и причешись.
Мальчишка, не изъявляя особенной скорби, выскочил из комнаты.
— Это я виноват, — запоздало вступился Сигурд. Мистрис Рэгмэн изумленно посмотрела на него, явно пытаясь взять в толк, что за связь существует между давней пылью под кроватью и только позавчера появившимся здесь волкодлаком. — Когда я там, на рынке, был, смотрю — интересное чего-то продают. Вот, а гном мне и сказал: хорошая игра, самое то, как его… развивающая! Ну я и купил, а что? Деньги все одно остались.
— Есть что-то хочется, — без всякой связи с предыдущим разговором сообщила Яльга.
Она была такая же возбужденная и растрепанная, как Артур, только пыли с паутиной не хватало. Поймав взгляд Эгмонта, она чуть смутилась и начала отряхивать рубаху, сильно измятую на животе. Рихтер представил, как эти трое, издавая азартные возгласы, ползают по полу вокруг пергамента, и только покачал головой.
— Яльга, сколько вам лет? — спросил он, отчего-то сбившись на прежнюю манеру разговора.
— Ты еще меня о возрасте спроси, — меланхолично сказала Ардис.
Эгмонт хотел было ответить, что прекрасно знает ее возраст, ведь они учились на одном курсе, но не успел. Ардис вынула то самое зеленое ожерелье и протянула его Яльге.
— Держи, девочка. Это тебе на память — и на счастье.
Яльга засветилась, как новенький золотой, еще раз убедительно доказав, что весь этот год Эгмонт обучал какую-то другую адептку, нисколько на нее не похожую. Сигурд, словно вспомнив о чем-то, поторопился выйти, и никто не стал спрашивать его, куда и зачем. Ардис увела Яльгу к зеркалу примерять ожерелье, а Рихтер остался в горнице один.
Он наклонился, подобрал кубик, подбросил его — и долго смотрел на выпавшую тройку.
На кухне мы обнаружили Сигурда — оборотень разгружал корзину, вытаскивая из нее все новые и новые мешки. Я тихонько хмыкнула, поняв, что заклинание пятого измерения пользуется среди магов наибольшей популярностью — куда там гламурии и защитным амулетам!..
В измерениях я разбиралась слабо — чай, не элементаль! — но даже мне было ясно, что стандартное заклинание несколько доработали. Тут Сигурд, чуть изменившись в лице, вытащил из корзины бочонок меду, и я сделала вывод, что доработка была весьма мастерской.
Ожерелье переливалось на солнце. Я подняла косу, рассматривая его с разных сторон; мистрис Рэгмэн, чуть улыбаясь, завязала концы лент бантиком. Честно? — Я сама не знала, почему так обрадовалась. Хотя, если подумать… Приятно, когда тебе дарят ножи или амулет. Но когда тебе дарят что-то красивое и в общем-то не слишком полезное…
Нет, Полин — это все-таки заразно!
Время понемногу приближалось к двум часам. Мы построгали салат, мистрис Рэгмэн извлекла откуда-то круглый чайник молочного стекла, и Артур заварил чай. Откуда-то появилась сковородка, и через каких-то десять минут мы бодро орудовали вилками.
Разговор шел исключительно о Старых Землях — Сигурд, как запомнивший больше всех, в красках излагал историю наших тамошних приключений. Я изредка вставляла свои пять монеток, а Эгмонт молчал, и вид у него был самый что ни на есть магистерский. То есть мрачный, задумчивый и пугающий одновременно.
— А чего мне делать было? — повествовал волкодлак. — Вырваться-то мы, конечно, вырвались, а все одно радости никакой! Ты, Яльга, лежишь, маленькая, серенькая и холодная. Лежишь себе и не стонешь даже, и нос такой… остренький совсем. И Эгмонт не лучше…
— Что, — мрачно спросила я, — тоже серенький и холодненький?
— Какое там! — отмахнулся Сигурд. — Зеленый весь и блюет поминутно. И стонет так жалобно, аж за душу берет.
Рихтер покрылся пятнами. «Хорошо, хоть не зелеными», — тихо-тихо подумала я.
— Вот, — продолжил волкодлак, не заметивший реакции Эгмонта. — Сижу я, смотрю на вас, что делать — ума не приложу. И тут чую — вроде как паленым запахло! Гляжу — из Яльгиной сумки дымком тянет. Только открыть успел, как оттудова в руки мне книжка вывалилась…
Я похолодела. Из книжек в сумке имелись: томик стихов Лариссы, пара-тройка тетрадей с конспектами (при желании каждый мог сойти за такую ничего себе книжку) и «Справочник боевого мага». Лариссу я очень уважала, но вряд ли ее поэзия обладала усиленным оживляющим действием. Конспекты тоже можно было в расчет не брать: даже Хельги не всегда мог расшифровать, что я там такое накарябала.
— Славненькая такая книжка, удобная. И написана, главное, понятно, на греакоре.
— Как книжка называлась? — после минутного молчания осведомился Эгмонт. — «Справочник боевого мага»?
— Нет, — разочаровал его оборотень. — «Тысяча и один совет на все случаи жизни». Так вот, там прямо на первой странице и было написано, чего делать и какой эликсир надобен. И картинка такая, во всю страницу: бутылек полосатый. Полоска красная, полоска белая, полоска зеленая. И пробочкой заткнуто деревянной. Ну я и подумал: надо поглядеть, авось и найдется. Яльга — она ж хозяйственная, не может быть, чтоб у нее такого важного зелья не было! И верно, нашлось. Прям как на картинке нарисовано.
Я кивнула. Еще бы ему не найтись! Этот флакончик был мне отлично знаком, вплоть до трещины на пробке. Именно за столь необычную расцветку с Полин содрали вдвое больше денег, чем того стоил собственно эликсир. Мне же флакончик достался уже пустым, когда я в темноте сгребала с подоконника зелья. Можно сказать, перешел по наследству. Зелье в нем тоже содержалось именно то, какое надо, — из запасов Эгмонта. Другое дело, откуда об этом узнал «Справочник» — то есть, прошу прощения, «Тысяча и один совет»? И как Сигурд там смог хоть что-то прочесть, если раньше «Справочник» никому в руки не давался?
Я пожала плечами, отвечая разом и на вопросительный взгляд Эгмонта, и на собственные мысли. Может, «Справочник» почуял угрозу. Может, узнал в Сигурде друга хозяйки. Может, книга вообще восприняла волкодлака как еще одну версию меня… Кто его знает!
До вечера мы успели переделать множество полезных дел. Сумки, заново наполненные провизией, отправились в магическую ухоронку; набор зелий пополнился скляночками из запасов Ардис; я прояснила у нее несколько вопросов из практической алхимии; словом, все остались довольны. Наконец полезные дела закончились, и я приступила к приятным. Сама не веря такому счастью, я залезла с ногами в старенькое кресло, поерзала, уместила на коленях тяжелый «Справочник» и открыла его на первой странице.
— Значит, «Тысяча и один способ»… — как будто невзначай проронил Эгмонт.
— Завидовать нехорошо, — буркнула я.
Высоты магической науки — вещь, конечно, прекрасная, и в обычное время я непременно отдала бы им должное. Но сейчас я надеялась отыскать хоть немного полезной информации — скажем, об устройстве ковенских засад. Или о фауне, обитающей на Драконьем Хребте.
Но вместо этого книга выдала нечто эльфийское, поэтическое и весьма зловещее — по крайней мере, если судить по первой фразе. Ее я худо-бедно перевела, однако дальше дело не пошло. Мои познания в эльфаррине были более чем скромны, а проблемы с пониманием начинались уже на уровне алфавита. Эльфы используют почти те же буквы, что и люди, зато обозначают ими совершенно другие звуки. Это здорово сбивает с толку: когда написано «ВН», как-то странно читать «БЕ».