Нечто взревело, и на этот раз от боли. Та часть, которую я пробил взметнулась в воздух и принялась виться кольцами.
Впрочем, многое я уже домыслил, так как был внутри и не видел, как это выглядит снаружи. Кишки у твари оказались вполне себе обычной яркости без неожиданностей. Хотя темнота и не давала до конца разглядеть всё вокруг. Да я и не рвался.
Метрах в двух от меня трепыхался небольшой комочек, закутанный в слизистые мешки, омерзительные на ощупь. Мне не хотелось разбираться с тем, что это и для чего служит. Я просто вспорол мешки сияющими оранжевым пальцами и достал полуживого живоглота, который сразу же приник ко мне, словно котёнок.
— Благодарю, — услышал я всё тем же замирающим голосом. — Но мы теперь оба обречены.
— Ещё чего, — ответил я и повернулся к тому месту, где только что проник внутрь огромной твари. — Это наши противники обречены.
Но в какой-то момент мне действительно стало немного не по себе. Дело в том, что рана, через которую я проник внутрь, уже затянулась. Мне бы такую регенерацию. И ещё мы точно кружили где-то в воздухе, судя по тому, как нас мотало из стороны в сторону.
Из неприятного, на нас с живоглотом снова начали надвигаться слизистые мешки. Я решил, что их задача — переваривать всё, что попадёт внутрь, и они стараются с нею справиться.
Нащупав место, где плоть твари только-только срослась, я ударил по ней изо всех сил. На этот раз она разошлась достаточно просто, и снова последовал вопль боли. Только на этот раз гораздо ближе и… казалось, не из одной глотки.
— Что это за существо? — спросил я лежащего у меня на руках Пушка. — Как его можно убить попроще.
— Убить? — прошептал на это живоглот. — Никак. Это же Наг-гидра. Его можно только полностью сварить в горящем камне.
Так, понятно, до действующего вулкана тащить эту тушу я не собирался.
Выбравшись на внешнюю сторону трубы, я понял, что кем бы ни был её хозяин, но мне удалось его разозлить. Мы витали на огромной высоте, вполне сопоставимой с той, с которой я летел вниз. Но теперь мы находились на изгибающемся теле неизвестного монстра.
— Ты можешь сесть мне на плечо и держаться там? — спросил я у живоглота, так как мне было несподручно держать его одной рукой. Мне нужен был контроль над всем организмом, чтобы сразиться, если это понадобиться.
— У меня нет сил, — признался Пушок.
Ладно, что-нибудь придумаем. Я поймал себя на мысли, что скоро это станет моим девизом. И не успел я подумать об этом, как сразу с пяти сторон нас атаковали. Даже не знаю, с чем сравнить. Пасти у этих существ открывались, словно лепестки цветка, но каждый такой лепесточек был просто усеян острыми зубами, так и норовящими отхватить какую-нибудь важную часть тела.
Причём, две из голов мчались с противоположных сторон. Я глянул на одну, на другую и принял решение спрыгнуть обратно в разрез на теле монстра. Над моей головой две пасти столкнулись друг с другом и с диким визгом вонзили зубы в лепестки противостоящей твари.
— Вот, что значит удалённый центр принятия решений, — проворчал я, держась за какой-то обрывок не то кишки, не то кожи. — Они ещё не знают, что жрут друг друга.
— Это одна особь, — прошептал живоглот ещё тише, и я понял, что его срочно нужно к врачу.
— Чем тебе помочь? — поинтересовался я.
Он промолчал, но мне показалось, что я знаю, чем ему можно было помочь. Однако никакой лишней души у меня на примете не было. Даже Софию было жалко.
Тем временем оставшиеся пасти раскусили мой коварный план и принялись заходить с разных сторон так, чтобы отрезать мне любые пути к отступлению. Но я не стал дожидаться, пока до меня доберутся и спрыгнул вниз, запоздало вспомнив, что мне нужно наверх — к ярко-голубому фонарю, сиявшему над головой.
И уже падая вниз, я понял, что чуть-чуть просчитался. У меня практически не было возможности маневрировать в воздухе. Я тихонечко себе опускался всё ниже и ниже к поверхности, залитой яркими красками. А вот зубастые пасти вполне себе имели возможность маневрировать. Более того две первые уже разобрались, что их провели, расцепились и, истекая чем-то отвратительно-розовым, двинулись ко мне.
К пяти первоначальным головам добавилось ещё три. «Отличная цифра, — подумал я, — подходит для бесконечности». И тут понял, что упустил из виду одну интересную возможность. Прямо сейчас передо мной находилось то, что позволит мне выбраться из этого мира.
Когда ко мне подоспела первая пасть, я со всей силы въехал ей светящимся кулаком по одному из лепестков, а затем, воспользовавшись секундным шоком, схватился за него и перемахнул на тонкую шею, тоже очень похожую на стебель цветка.
— Пушок, скажи, — попросил я, понимая, что должен постоянно поддерживать диалог с питомцем, слишком уж он был квёлый, жёлтое тело пошло красными и зелёными пятнами, глаза начала покрывать мутная плёнка. — Это тут розы такие плотоядные вымахали? Или тюльпаны?
— Ромашки, — слабо ответил он, и тут я понял, что мой дорогой Пушок шутит.
Решив, что это добрый знак, я помчался по тонкому отростку, уходя от новой атаки.
Следующую пасть я оседлал проще, уже без ударов, а просто отпрянув во время её атаки. И уже потом схватился за зубастый лист и потянул на себя. Удивительно, но эффект, которого я хотел добиться, вышел даже лучше, чем я предполагал. Тонкая шея вздыбилась, подкинув меня высоко вверх.
Следующая пасть поступила также. И следующая тоже.
С каждым разом я оказывался всё выше и выше. Всё ближе и ближе к ярко-голубому фонарю, сиявшему над головой. Вот только мне до сих пор было не понятно, как выбираться обратно в Лимб. Я решительно не видел примет сумрачного и такого спокойного мира.
Но всё же я осёдлывал пасть за пастью, чтобы взметаться всё выше и выше. Интересно, а хватит этих шей до перехода?
Глава 23
— Геннадий Андреевич, здравствуйте. Слышали последние новости? — голос звонившего буквально лучился радостью.
— Здравствуйте, Пётр Фадеевич. По какому каналу? — Геннадий Андреевич был бы рад заразиться настроением у позвонившего ему собеседника.
— По секретному, ваша светлость. По секретному, — ответил ему Пётр Фадеевич и хохотнул. — Воронцов, кажется, допрыгался.
— Да? — удивился Геннадий Андреевич. — А откуда информация?
— Не переживайте, из надёжных источников, — Пётр Фадеевич перешёл на шёпот, словно это могло как-то помочь. — Владимир Юрьевич, если вы помните, находится на профилактическом лечении у Пирогова.
— Это я знаю, — отозвался Геннадий Андреевич и добавил: — Вчера там ещё пожар, кажется, был, и его перевели.
— Всё так, — ответил ему собеседник, — перевели. А сегодня клинику накрыло СБ, причём, то самое. Воронцов пропал со всех радаров, был бы ни при чём, уже выпустили бы.
— Ну мы же не знаем обстоятельств, — попытался протестовать Геннадий Андреевич. — Может быть, к нему не относится.
Но главное, что ему стало страшно, несмотря на то, что на линии стояла мощная защита от прослушки. Если уж речь зашла от том самом СБ, то тут уже ни в чём нельзя быть уверенным.
— Ваше сиятельство, — усмехнулся собеседник. — Давайте уже смотреть правде в глаза. Воронцова сначала попытались убрать прямо в клинике, в Москве. Когда не получилось, решили брать на месте. Я вам совершенно определённо говорю. Там в его офисе вообще переполох, говорят, запах от сжигаемой документации в ближайших кварталах чувствуется.
— И что вы предлагаете? — спросил Геннадий Андреевич, боясь услышать то, что последует дальше.
— То, о чём мы и договаривались, — ответил ему Пётр Фадеевич. — Будем перехватывать инициативу. Не должна такая власть сосредотачиваться в одних руках. Если они, конечно, не наши.
— Ох, — вздохнул Геннадий Андреевич и замер на несколько секунд, ведь от его последующих слов могла зависеть судьба всей империи. — Ладно, давайте действовать, только аккуратно, чтобы в случае чего нас не прижали.
— Всё будет сделано в лучшем виде, ваша светлость, — проговорил Пётр Фадеевич и положил трубку.
Длины монстра не хватило совсем чуть-чуть. Точнее, не знаю, что уж было внизу, но в какой-то момент головы перестали подниматься выше и выше, а зависли на одной высоте. Но менее агрессивными они от этого не стали.
А ещё я разглядел за сиянием местного солнца над головой тёмное пятно. Предположив, что это и есть мой проход в Лимб, я потянулся к нему. Но нет, мне явно не хватало нескольких метров, чтобы до него дотянуться.
Одна из пастей атаковала меня с правого бока. Другая заходила сзади. Ну что же, терять-то мне особо нечего. Я присел, налил мышцы максимальным количеством магии и прыгнул так высоко, как только мог.
Наверное, если бы дело происходило в реальном мире, у меня бы ничего не вышло. В Лимбе я, наоборот, улетел бы неизвестно куда. А тут я полетел точно вверх, выходя из зоны атаки зубастых пастей. Меня вообще не волновало, что там делается внизу, я пытался рассмотреть тёмное пятно. Но из-за того, что приходилось смотреть против яркого света, глаза слезились и видели очень плохо.
— Вытяни правую руку, — посоветовал мне живоглот.
И я последовал его примеру. Тут же ухватился за что-то очень гладкое, за что и уцепиться было сложно. Максимум магии в пальцы правой руки, и вот я уже болтаюсь, держась практически за ничто. А внизу восемь пастей на тонких шеях бесновались, напоминая разъярённые плотоядные цветы.
— Руслан, — услышал я замирающий голос Вероники сверху. — Ты смог, боги!..
— Заявляю ответственно, боги тут совершенно ни при чём, — сказал я, втаскивая своё тело наверх. Ситуация усложнялась тем, что в левой руке я держал живоглота, который совсем обмяк. — Так, Пушку срочно нужна помощь.
И действительно, пятна на его шкуре разрослись и стали значительно больше. Я подумал, что Пирогов сможет мне помочь. Только вот…
— А что с клиникой? — спросил я, шагая обратно на лужайку перед своим домом. — Что там происходит?