Пирогов уже деловито сновал в сфере от живоглота и помогал приходить в себя тем, кому это было сложно. Во многом плохо было цесаревичу, так что отец и мать склонились над ним. К нему же постоянно подходил и Алексей Сергеевич, пытаясь улучшить состояние юноши. Воронцов был на подхвате и делал всё, что говорил ему старший товарищ. Одним словом, на время забыл, что он сам — светлейший князь и светлейшая голова, а стал подручным целителя.
И тут я почувствовал, что что-то кардинально изменилось. Сам дом. Пространство вокруг нас изменило собственную текстуру. Зеркала потускнели, и их покрыл матовый налёт, за которым что-то двигалось.
Зверь вышел на охоту.
Я так понял, что он побоялся упустить добычу и теперь решил нас всех умертвить. Почему он не попытался сделать этого раньше, для меня неведомо. Наверное, надеялся переварить нас неспешно, поглощая одну эмоцию страха за другой, но не вышло. Мы вдруг оказались готовы сорваться с крючка, чего местный хищник допустить не мог.
Я прекрасно видел это резкое движение за матовым налётом на зеркалах. Оно было почти на каждой стене и нигде не повторялось. Сражаться придётся не с одним противником, понятно.
Сжав руку в кулак, я увидел, как с ладони засветился меч.
— Что ж, — сказал я, ухмыльнувшись, — пора почистить твою карму. А то нижние чакры совсем засорились.
Остальные собравшиеся из числа тех, кто мог, уставились на меня. Никто не понимал, что происходит. Запоздало я подумал о том, что мне нужно было бы отойти подальше от людей и уже там вызвать хищника на бой. Но потом решил, что вряд ли он меня послушался бы, и всё равно напал тут.
Обернувшись по кругу и заглянув во все зеркала, являвшие собой теперь мутное марево, я остановился и закрыл глаза. Противник у меня один, несмотря на то, что хищных щупалец у него может быть много. А это говорит о том, что надо биться не с щупальцами, а их хозяином. Сложность заключалась лишь в том, что, по словам того же живоглота, хозяин отростков в виде отдельных монстров — весь этот мир.
— Все прочь из здания! — рявкнул я, но всё-таки поздно.
Мутное марево в зеркалах начало принимать конкретные очертания. Сначала они были просто тёмными тенями, но затем из них ринулись чудища, вышедшие прямиком из кошмарного бреда душевнобольного. Тела этих тварей были усеяны острыми клыками и кривыми когтями, светящимися в полумраке, а в тысячах глаз плескалось кровавое безумие.
У некоторых из них были паучьи ноги, у других — скорпионьи жала, у третьих — змеиные клыки. И всё это в одно мгновение полетело на нас. Я успел увидеть лишь пару или тройку кровожадных морд и понял лишь одно: с этими договориться не получиться. Они пришли убивать. И не успокоятся, пока не добьются своего.
Кто-то из наших закричал, кто-то приготовился биться. Но, учитывая их состояние, вряд ли они могли бы долго противостоять напавшим на нас монстрам. Но всё это я додумывал, уже отчаянно разрубая тела, рога, отрубая оскаленные пасти, отшибая ядовитые клыки и шипы, распарывая напополам.
Крови практически не было. Всё-таки передо мной находилась форма жизни, которая питалась по большей части не плотью, а страхами.
Сначала я опасался, что не успею ко всем нападающим, и они успеют задеть кого-то из наших. Но оказалось, что монстры быстро вычислили, кто наносит им самый большой ущерб, и всей толпой кинулись на меня.
— Уходите! — прокричал я ещё раз. — Нужно уничтожить здание!
И тут, словно поняв, что именно я задумал, чудища усилили атаку. Они налезали друг на друга в надежде достать меня чем-нибудь острым, ядовитым и желательно смертельным. Вот только я использовал магию этого мира, и они были слишком медлительны для меня. Пока с двух, трёх или даже всех четырёх сторон твари целились мне в голову и шею, я успевал разрубить и их, и тех, кто был за ними. А иногда и следующему ряду доставалось.
Мои спутники поднялись и принялись искать выход. Вот только его не было. Комнаты вокруг превратились в бесконечный лабиринт, зацикленный сам на себя. Тут точно не обошлось без господина Эшера.
— В окно! — крикнул я, указывая головой на искривлённый проём, оплывавший метрах в десяти от меня.
Император подхватил сына и первым ринулся к спасительному проёму. И тут здание решило задействовать все свои ресурсы. Сверху донёсся звук, словно что-то рушилось.
— Он хочет смять нас, — меланхолично заметил живоглот, словно ничего не происходило, правда, его когти уже были надёжно воткнуты в моё плечо.
— Это я слышу, — ответил я, — но мне надо продержаться, пока все выйдут.
Я проследил, как император скрылся за оконным проёмом и за ним последовала императрица.
— Дом живой, — отозвался на это живоглот.
Это я тоже понимал без него. Но как это могло мне помочь от падения потолка на голову?
Глава 14
Люди прыгали один за другим в окно. Только Елена Ивановна сидела возле стены с пустым взглядом и никуда не собиралась. Честно говоря, я не совсем понимал, что её могло связывать с Ушаковым и почему она решила поддержать переворот. Но теперь хотя бы кое-что прояснялось по поводу планов на убийство моей сестры и моё. Она хотела устранить возможные помехи. Но помехи себе и Ушакову, а не императору. Какую роль во всём играл цесаревич ещё предстояло выяснить, но не сейчас.
На данный момент меня более заботило то, что хищная башня, помесь готического замка и небоскрёба, пыталась меня сожрать и переварить.
И тут я понял слова Пушка. Раз всё здание живое, значит, надо добраться до его сердца, чтобы убить. Но, чтобы сделать больно, это совсем не требуется. Достаточно начать пробиваться сквозь его стены.
И я ударил не по монстрам, как до этого, а по зеркалам. Тем более, бить по чудищам было бессмысленно, это я уже понял. Убитые разваливались в труху, а на их месте вставали новые дружными и сплочёнными рядами. Вырвавшись из окружения, я принялся энергетическим клинком вгрызаться в стены.
И вот тут я почувствовал, что вполне добился того, чего хотел. Что-то внутри живого здания взвыло от боли и на секунду сдало позиции. Монстры замерли, глядя внутрь себя пустыми глазами, в которых отражалось лишь замешательство. Видимо, до сих пор никто ещё не давал отпор искривлённому чудовищному дому, занимающему место в этом мире. И тогда я удвоил свои усилия, вгрызаясь прямо в плоть зеркальных стен, которые на проверку оказались чем-то больше походящим на жилы, мясо и сухожилия, чем на результат строительства.
Оглянувшись, я увидел, что Юрьевская потихоньку проваливается в противоположную стену. Та словно поглощает её.
— Кто-нибудь! — крикнул я, отчаянно маша клинком. — Заберите Елену!
Но на меня даже никто не оглянулся, словно все были заняты лишь своими делами. Тогда я нанёс ещё несколько ударов по отвратительным сгусткам, висевшим передо мной, и поспешил к женщине, уже наполовину скрывшейся в стене.
Недалеко стоял растерявшийся Борис. По факту, кроме него, в комнате остались лишь двое агентов тайной полиции, один из боевых магов императора и Воронцов, который уже стоял возле окна, готовый прыгать. Внизу, как я понял, была организована помощь для эвакуирующихся.
— Борь, давай вытащим её, — сказал я, подбегая к женщине.
Некромант оглянулся на чудищ, окруживших нас. Но те пока просто замерли и не предпринимали никаких действий. Видимо, зданию необходимо было прийти в себя, и энергии на всё у него не хватало. Это было хорошо и означало, что я нащупал предел сил этого самого скрюченного монстра.
Мы с Борисом схватили Елену за руки и потянули на себя. Но она уже крепко засела в стене. Складывалось ощущение, что её там забетонировали. Тогда я принялся помогать нам мечом, вырезая её из матово-зеркальной поверхности.
Что-то в здании вновь застонало, и Юрьевскую чуть ли не выплюнули нам в руки. Я бегло оглядел женщину и увидел у неё на затылке и спине кровоточащие язвы с высушенными краями, как будто к ней пиявки присасывались.
Сама Елена Ивановна была без сознания, но ещё дышала. Мы поднесли её к подоконнику. И только тут я понял, почему эвакуирующиеся прыгали не сразу, а чего-то выжидали. Всё здание ходило ходуном, словно высоченный желейный торт, который пытаются донести до стола. Высота до поверхности от нашего окна варьировалась от нескольких метров до нескольких десятков метров. И на пике прыгать было очень страшно.
— Держите светлейшую княгиню, — крикнул я вниз, и там уже растянули плащ для её приёма.
Мы аккуратно отпустили женщину, и внизу её оперативно поймали боевые маги. У них хоть и не было сейчас доступа к магии, но реакция всё равно оставалась на высоте.
Следом прыгнул Крамер, а я остался наверху, ожидая, пока все покинут хищное здание. Развернувшись от окна, я ожидал увидеть всё тех же монстров, что пустыми глазами пялились в вечность, но меня ожидал сюрприз. В комнате никого не было. Оставшиеся люди сгруппировались у окна и периодически выпрыгивали из него наружу. А больше в комнате не осталось никого.
Вот только стены снова изменились. Они перестали быть матовыми или зеркальными. Они стали чёрно-белыми и стали условно вращаться. Мне казалось, что вот-вот за этими стенами я увижу что-то важное и нужное, может быть, то, что поможет мне свалить из этого мира.
И тут я вполне ощутимо осознал, что меня гипнотизируют. Тогда я перевёл взгляд на развороченную мной стену. Она уже начинала потихоньку затягиваться. Но этого явно было недостаточно для того, чтобы и на ней проектировать гипнотические картины.
— Руслан, вы последний, — услышал я от окна и поспешил на голос.
Кто знает, что ещё могло подготовить это самое здание. И когда я выпрыгнул из окна, оно сделало последнюю отчаянную попытку дотянуться до нас.
Сплетённые готические башни небоскрёба вдруг стали хищными головами, которые зашипели, извергая пламя, и потянулись к нам. И это были действительно пасти. Демонические пасти, грозящиеся спалить и сожрать нас.
Увернувшись от одной, я рубанул по конструкции, уже зная, на что наткнётся мой меч. И поэтому действовал уверенно, круша демонические «шеи» с умением и любовью.