Под ногами – хруст тонких костей вроде птичьих. Зловещий и глумливый вороний грай.
Шаг.
Сырость заметно усиливается; возрастает и сопротивление, словно движешься в толще воды.
Шаг.
Глаза щиплет чем-то соленым и едким; хочется моргнуть, но веки словно приклеены.
Шаг.
Щупальца неведомых тварей скользят по коже, не замечая ни одежды, ни брони.
Шаг.
Вой и стенания, лязг цепей, визг пса, которого живьем рвут на части.
Шаг.
Треск пламени и явственный запах дыма, однако теплее не становится ни на грош. Туман чуть отступает, сквозь него виднеется огненное кольцо – смоляно-черное, источающее холод Нижнего Мира.
Шаг.
Скрещиваются огненные клинки – голубой, багряный и зеленый. Чистый звон металла о металл. Явственный возглас – «Нет!!!»
Шаг.
Туман исчезает окончательно. Открывается черная бездна с огоньками звезд, что мерцают вокруг; хрустит под ногами стеклянная тропинка, которая плавает в бездне, не нуждаясь в опорах.
Шаг.
Пещера. Каменный трон, а на нем мумия древнего владыки. На голове его – рубиновый венец, на коленях – покрытая паутиной и плесенью медная палица.
Шаг.
Змея, кусающая себя за хвост. Пустые песочные часы. Гонг. Хриплый металлический голос: «Пришел ваш час!»
– Ах-ха, да очнитесь, наконец! Плесень арийская, волчья сыть, бараний помет – живые, проснитесь же! Ах-ха, да что ж это я, вместо вас драться должен?!
С трудом разлепив веки, Соня сбросила с талии руку осевшего наземь Брана, вырвала из ножен оба меча и с криком прыгнула вперед. Точнее, попыталась прыгнуть: ноги слушались лишь частично, их явно не хватало на бросок «ветер красного дракона»… Когда-то, в иной жизни, желтолицый отшельник откуда-то с Дальнего Востока назвал так один из любимых приемов воительницы – стремительный прыжок и полет, а за ним – сдвоенный ударом ног в голову или грудь противника. Увы, вместо прыжка сейчас получился только вялый шажок. Да и язык заплетался, как у наемника после особо удачного дня – последнее, впрочем, Соня знала лишь по слухам; несмотря на обширнейший опыт войн, битв и сражений, самой ей напиваться до бесчувствия ни разу не приходилось. Ладно хоть, подумала она, что руки в порядке…
Снова амазонки, почти не удивилась Соня, только у этих головы не бритые – но здоровущие же бабы, на чем только вымахали, так топорами махать не всякий мужик сможет, и одной рукой, со щитами ведь…
Обтянутые шагреневой кожей рукояти ее мечей были достаточно удобны, чтобы попробовать одну штуку, которую даже среди опытных бойцов многие почитали за колдовство. Позволив двум амазонкам взять себя в клещи, воительница резко выдохнула, и острия ее клинков вычертили в воздухе две свистящих, непонятным образом скрученных петли. Удар – лязг сбитого в сторону топора, ошарашенная физиономия противницы слева – удар, «кланг» – точно такое же выражение на лице ее напарницы… Кланг – кланг – клинг-кланг…
Веерная защита, так когда-то один из знатоков назвал этот трюк; самой Соне, в общем-то, никогда не было особого дела до названий. Кланг… клинг-кланг… Стена свистящей стали окружила ее, прикрывая лучше любого щита или кольчуги. Клинг-кланг… хрясь!
Четверть сломанного клинка упала на землю. Амазонка рассмеялась и выразительно тряхнула топором, тот был весь в зазубринах, но весьма далек от того, чтобы сломаться. Воительница зло сплюнула и вновь взмахнула мечами, чувствуя, что ноги постепенно оживают. Еще немного…
На сей раз она не воздвигала стального барьера, а атаковала сама. Амазонки умело орудовали круглыми щитами и не упускали моментов, когда можно было нанести удар. Левое плечо и правый бок Сони покраснели, но одна из противниц уже заметно припадала на раненную ногу, а второй периодически приходилось стряхивать заливающую глаза кровь из рассеченного лба.
– Ах-ха, осторожно – сзади!
Не собираясь проверять, что там – сзади, воительница взвилась в прыжке. «Ветер красного дракона» смел в пропасть хромую амазонку, швырнув ее через парапет (лишь сейчас Соня заметила, что дрались они на какой-то площадке, обнесенной резной каменной оградой в два локтя высотой); почти одновременно раздался звук, похожий на сильный выдох, и вторая амазонка пронзительно завопила. Вопль этот чертовски напоминал предсмертный, и перекатившаяся через голову воительница рискнула обернуться. В восьми шагах от нее находился черно-желтый двуногий ящер, подобный тому, на котором в Селении Ахха ездил скелет, только чуть покрупнее. Здесь седоком была обычная вроде бы женщина – в кожаной броне амазонок, но поменьше встреченных доселе, куда ближе к привычному женскому росту, – зато ящер ее не плевался ядовитой слизью, а выдыхал огонь.
Соня метнула в голову противницы обломок меча. Та небрежно парировала его щитом, и в этот момент острие пущенного вслед второго клинка пробило ей ребра. Не веря своим ощущениям, амазонка посмотрела на меч, затем на воительницу. Глаза ее закатились, изо рта потекла кровь; тело сползло со спины ящера и мешком рухнуло наземь. Что-то неразборчиво квакнув, ящер развернулся и куда-то ускакал.
Только тогда Соня ощутила, что совершенно обессилела, и появись в тот миг новый враг – скорее всего, ей пришел бы конец. С трудом доковыляв до соратников, которые все еще валялись без сознания (череп на в счет), воительница развязала мешок Стейна, извлекла оттуда флакон эликсира, который дали им в Грауторме перед походом, и сделала небольшой глоток.
Краткое мгновение длилось дольше вечности. Соня одновременно ощущала себя подвешенной на мясном крюке, поджаренной на костре и застрявшей между мельничными жерновами. Затем все прошло; лишь слегка кружилась голова, а от ран только легкие рубцы остались, да еще дыры в броне.
Соня поморщилась: колдовства (а с ним также и алхимии, некромантии, демонологии, тавматургии и прочих чародейских словечек) она на дух не выносила. Даже когда чародейство это было на ее стороне.
Закрыв флакон, она аккуратно убрала его на место, а затем прицельно пнула Брана в бок. Потом той же экзекуции подвергся Стейн; воительница работала так до тех пор, пока соратники не начали подавать признаки жизни и хвататься за оружие.
– Не слишком радует, – подвел итог северянин. – Впереди еще будут такие… Переходы? – обратился он к черепу.
– Ах-ха, не совсем такие… но один – точно будет. До Цитадели Эддара иначе не добраться.
– Эддар? Это имя Врага?
– Нет-нет, – возразил череп, – Aed'dar – это слово на одном из забытых за ненадобностью наречий, на ваш язык переводится как… «рожденный ради удачи», что ли. Некогда один чародей возвел в далеких краях замок, который должен был, ах-ха, предохранить его от нападения со стороны врага. Защита сработала, и ту битву он выиграл… ах-ха, но пожалуй, вам вся эта история ни к чему. В общем, в Цитадель Эддара иначе как Тропою Ястреба не пройти.
– Но к чему нам эта Цитадель? – не понял Бран.
– Ах-ха… верно, я забыл сказать. В нее ведет ваш след. Но кто его оставил – не имею представления.
– Почему же ты тогда не хотел вмешиваться? – подняла бровь Соня; хотя колдунов она и не любила, но пообщалась с ними достаточно, чтобы уметь ловить моменты, когда оный колдун пытается изменить неприемлемое для него направление беседы. – Если бы ты узнал, с кем связываешься, и не пожелал рисковать – понятно; но раз ты даже не ведаешь, что за противник у нас…
– ЧТО за противник, я как раз представляю. – Череп Ахха изобразил хмурый и ворчливый тон. – А уж КТО он… это для меня, ах-ха, значения не имеет. Будь он моим врагом – дело иное, я бы не пошел на приступ Цитадели, не выяснив все до конца. Вам же это не поможет в любом случае… Ах-ха, у вас, воинов, есть некоторые преимущества – вам просто не нужно о многом задумываться, все одно толку не будет…
Стейн поморщился.
– Ладно, а что за Тропа Ястреба?
– На нее мы выйдем сегодня к вечеру, если не помешают… ах-ха, нет, похоже, не выйдем…
Все трое резко развернулись. Северянин схватил топор и встал в боевую стойку, крепко сцепив зубы и сверкая серыми глазами из-под кустистых седых бровей.
– Iotnir!
Два гиганта, как братья-близнецы похожие на тех, из Шварцвальда, приближались неторопливым шагом. В отличие от своих позавчерашних родичей, они носили не набедренные повязки из мамонтовых шкур, а нечто вроде брони, в какой в забытой Империи рубились гладиаторы. Именно гладиаторы, не легионеры, потому что доспехи гладиаторов специально ковались из лучшей стали, но исключительно напоказ; у этих великанов тоже оставались открытыми не самые маловажные участки тел, а половина шипов и наростов на той броне, которая все-таки что-то закрывала, служили исключительно для устрашения. На плечах оба держали кувалды, весом по два пуда самое малое.
Хватаясь за рукоять меча, которого не было, Соня тихо выругалась. Она откатилась в сторону, ушла под удар кувалды, попутно пнув йотуна в лодыжку, скользнула к трупу амазонки и, не пытаясь выдернуть застрявший промеж ребер меч, схватила клинок убитой.
Бран метнул в рожу великана бесполезный щит (против кувалды это все равно не защита), подскочил и пырнул рогатиной в бедро – выше не достать. Лезвие шириной в ладонь и длиной почти в локоть вошло в плоть йотуна по самую крестовину – и застряло. Сверху на гэла рухнул кулак-молот, но удар не был верен, так что Бран отделался онемевшей правой рукой и отскочил назад, споткнувшись о труп сожженной амазонки…
Северянин, не надеясь, что гигант промахнется, подождал, пока тот занесет над ним кувалду, и лишь когда громадный молот пошел вниз – нанес могучий режущий удар по ногам, одновременно отодвигаясь влево. Кувалда с лязгом грянула оземь, а Стейн еще раз взмахнул окровавленным топором, целясь в руки исполина, тот как раз нагнулся достаточно близко. Второй удар в цель не попал, но северянин продолжил движение и кувыркнулся между ног йотуна, волоча за собой топор; привстав на колено, Стейн развернулся и рванул свое громоздкое оружие вверх, раздирая острыми углами нижней части лезвия лодыжки и икры противника. Великан взревел от боли и попытался растоптать «клопа-кусаку», однако тот оказался проворнее, и боевой топор еще раз впился в ноги гиганта, поражая наилучшую для низкорослых (по сравнению с йотунами) людей мишень – сухожилия. Тяжело рухнув на колени, йотун, однако, не сдался и также махнул кувалдой, но северянин змеей припал к земле, избежал удара и с силой ткнул пробойником – заостренным концом железного топорища – куда-то в район брюха, которое выпирало из гладиаторских доспехов. Выпад был не совсем точным; кованое острие с вязким хрустом пронзило латы и погрузилось в подбрюшье, напрочь разворотив все, что там у гиганта содержалось.