Путешествие на Запад. Том 1 — страница 53 из 101

Выслушав все это, Сяо Юй просиял от радости, так как понял, что перед ним добродетельный человек. Он сошел с коня и, почтительно склонившись перед Гуаньинь, промолвил:

– Уважаемый наставник Великого учения! Простите меня за невежливость. Император Танов – человек добродетельный, и все сановники уважают его. Сейчас согласно его повелению происходит торжественное богослужение. Эта ряса вполне подойдет верховному священнослужителю монаху Сюань-цзану, распорядителю церемонии богослужения. Пойдемте во дворец, вы доложите об этом императору.

Бодисатва охотно последовала за Сяо Юем, и они прошли прямо в ворота Дунхуа. Стража доложила об их прибытии, и император приказал провести гостей в зал. Когда Сяо Юй вошел, ведя за собой двух покрытых паршой монахов, император обратился к нему с вопросом:

– Что привело вас сюда, Сяо Юй?

Склонившись перед императором, Сяо Юй отвечал:

– Когда я выехал за ворота Дунхуа, то повстречал там этих монахов. Они продавали рясу и посох. Я сразу же решил, что эти вещи как будто специально предназначены для нашего верховного священнослужителя Сюань-цзана, поэтому я и осмелился привести этих монахов к вам.

Император пришел в восторг от этого предложения и поинтересовался ценой рясы и посоха.

Между тем бодисатва со своим учеником Мокшей стояли в ожидании около трона, даже не думая совершать церемонию поклонов и лишь когда император спросил о цене рясы и посоха, они ответили:

– Ряса стоит пять тысяч лян, а посох – две тысячи.

– Каким же достоинством обладает эта ряса, что стоит так дорого?

Небесные девы волшебную рясу соткали

       Из тонкого шелка червей «ледяных» шелковичных,

Ее невозможно обычными выткать станками,

              И вся она сплошь состоит из узоров различных.

На рясе из ткани, покрытой узором блестящим,

              Повсюду цвета сочетались легко и удачно,

И нет украшений на свете таких же изящных,

              И ткани на свете не встретишь такой же прозрачной,

Оденешь ее – словно в красный туман облачишься,

              Снимаешь – и полы цветными плывут облаками,

Сиянье ее у небесного входа лучится,

              Пять горных вершин озарив с вековыми снегами.

На тонкой материи западный выдавлен лотос

              И звезд изобилье, небесным созвездиям равных,

Ночами от жемчуга пламень невиданный льется,

              На самом верху изумруд изумительный вправлен.

Коль даже не полностью он озаряется светом,

              Все ж восемь святых драгоценностей он затмевает,

Касаться одежды святой не дозволено смертным –

              И только бессмертный порою ее надевает…

Хоть тысячу раз заверни эту рясу – и снова

              Заметишь, как в воздухе яркие радуги блещут,

Увидев волшебную рясу на теле святого,

              Нечистые духи в бессилии злобном трепещут.

Есть жемчуг на ней, что желанье исполнит любое,

              Есть жемчуг такой, что любой ураган обуздает,

Она белизною соперничать может с луною,

              И ясное солнце своей красотой затмевает.

Украшена ряса богато прекрасным агатом,

              Останками Будды, коралловой темною веткой,

И тело святого сияньем прикрыв благодатным,

              Она аромат источает – прекрасный и редкий.

И тигры от блеска ее убегают большими прыжками,

              Драконы с морских островов уплывают в смятении страшном,

Скрепляется ряса двумя золотыми замками,

              Застежки и ворот украшены белою яшмой. [111]

Имеются стихи по этому поводу, которые гласят:

Триратна [112] – всемогуща, высока,

              И путь ее буддистами любим,

«Четыре существа» [113] и «шесть путей» –

              Все учтено учением святым.

Стремление к душевной чистоте –

              Вот для людей и для небес закон,

Тем мудрецам, кто суть во всем нашел,

              Большой светильник разума зажжен!

И телом и душою крепким быть –

              То значит – золотой приблизить век,

Но, как луна – кристальной чистоты,

              Душа твоя должна быть, человек!

С тех пор как ряса соткана была,

              Открыт простор для истин мудреца, –

Кто станет отрицать, что Будды путь

              Не знает ни начала, ни конца? [114]

Выслушав эти хвалебные стихи, император остался очень доволен и спросил монахов о том, какими достоинствами обладает посох с девятью кольцами.

– О моем посохе я вот что вам скажу, – отвечала Гуаньинь:

Девять колец из железа и меди, –

              Причудливой формы цветные узоры.

Окрашенный в цвет самый чистый и нежный,

              Красив этот посох – он радует взоры.

Возьмешь его в руки – он сразу невидим,

              Спускаешься с гор – как на облаке белом,

Ло, ищущий мать, был могуч и отважен,

              На посохе этом весь мир облетел он! [115]

Когда бодисатва умолкла, император приказал развернуть рясу, тщательно осмотрел ее и, убедившись в том, что перед ним действительно редкостная вещь, промолвил:

– Ну что ж, наставник! Скрывать нам от вас нечего. Сегодня буду присутствовать на торжественном богослужении о спасении бесприютных духов, чтобы избавить их от бедствий. Там соберется множество монахов и будет проповедоваться учение Будды. Среди монахов, совершающих богослужение, есть один, наиболее достойный по своей святости и добродетели. Его монашеское имя Сюань-цзан. Я покупаю вашу рясу и ваш посох для него и хотел бы знать окончательную цену.

Когда император умолк, бодисатва и ее ученик Мокша, почтительно сложив ладони рук и склонившись перед императором, произнесли приветствие.

– Если это человек поистине добродетельный, тогда мы, скромные монахи, охотно подарим ему эти вещи, и никаких денег нам не нужно.

Сказав это, они повернулись и пошли прочь. Император приказал Сяо Юю сейчас же вернуть их и со своего трона с поклоном сказал:

– Ведь вы говорили, что ряса стоит пять тысяч, а посох две тысячи лян, а теперь отказываетесь от денег. Может быть, я был недостаточно учтив с вами и вы подумали, что я хочу силой завладеть вашими вещами, так должен вам заявить, что подобных намерений у меня не было. Я уплачу вам ту сумму, которую вы назвали, и на этом мы покончим.

– Мы дали зарок, что если повстречаем добродетельного человека, почитающего три сокровища буддизма, то, выполняя волю Будды, отдадим ему эти вещи безвозмездно, – промолвила бодисатва, воздев руки к небу. – Сегодня мы убедились в вашей высокой добродетели, ваше величество, и в милостивом внимании к последователям учения Будды. Вы сказали нам о том, что монах, которому предназначаются эти вещи, отличается высокой добродетелью и святостью и проповедует учение Будды. Поэтому мы сочли своим долгом преподнести ему рясу и посох и решительно отказываемся от всякой платы. Разрешите же нам оставить эти вещи здесь и удалиться.

Искренность и почтительность, прозвучавшие в словах бодисатвы, до глубины души тронули императора, и он тотчас же приказал одному из сановников приготовить торжественную трапезу, чтобы отблагодарить монахов за их подарок, но бодисатва наотрез отказалась принять угощение и с достоинством удалилась прочь, укрывшись в кумирне местного бога. Однако распространяться об этом мы не будем.

Вы должны узнать о том, что в полдень император устроил у себя прием и приказал Вэй-чжэну пригласить Сюань-цзана. Сюань-цзан в этот момент собрал всех монахов и совершал богослужение, во время которого читались священные книги и звучали песнопения. Узнав о том, что его вызывает император, Сюань-цзан сошел с алтаря, привел себя в порядок и вместе с Вэй-чжэном отправился ко двору.

– Я пригласил вас в Чанъань на богослужение, но не имел еще случая отблагодарить вас за труды, – сказал император, обращаясь к нему. – Сегодня Сяо Юй привел ко мне двух монахов, которые изъявили желание подарить мне вышитую парчовую рясу и посох с девятью кольцами. И вот я пригласил вас сюда для того, чтобы преподнести вам эти вещи.

Выслушав императора, Сюань-цзан склонился перед ним, выражая благодарность за оказанную милость.

– Если вы не откажетесь от подарка, – продолжал император, – то прошу вас надеть эту рясу. Я хочу посмотреть, идет ли она вам.

Сюань-цзан взял рясу, встряхнул ее и надел, затем взял посох и стал перед троном. Все присутствующие были поражены его великолепным видом. Сюань-цзан выглядел истинным последователем Будды:

Лицом красив и станом величав,

              Он в платье Будды дивное оделся,

И так оно сидело на плечах,

              Как будто он и был его владельцем.

О, блеск волшебный платья был таков,

              Что им весь мир огромный озарялся,

И длинными рядами жемчугов

              Украшена была святая ряса.

Фестоны, словно в воздухе застыв,

              Края одежды покрывали снизу,

И ярким блеском нитей золотых

              Весь шелк великолепный был пронизан.