На одном из балконов этого пустого городка и устроилась стая диких гусей провести остаток ночи.
Сон так и не шёл к Нильсу.
Он сидел и смотрел, как здесь, в Блекинге, море встречается с сушей, как суша ставит морю каменную преграду, а море бьёт и хлещет в эту преграду, вскипая белой кружевной пеной. Нильсу понравилось это место. На душе у него стало чуть спокойнее. И вдруг ночную тишину потряс ужасный вой. Он привстал и увидел, что под балконом при свете луны, задравши морду кверху, сидит и воет Смирре-лис. Добежав, наконец, туда, куда перелетела гусиная стая, он понял, что и на этот раз старая мудрая Акка перехитрила его. Ему ни за что не добраться ни до мальчишки, ни до гусей. И он завыл от злости и досады.
Сон Акки был чуток.
В темноте ей трудно было что-либо разглядеть, но она сразу сообразила, что происходит.
- Это ты тут воешь, Смирре? - сказала она.- Что бродишь по ночам? Ночью надо спать.
- Да, это я,- откликнулся Смирре.- Ну, как вам понравились мои лисьи шуточки?
- Так это ты подослал к нам куницу?
- Я. И выдру - тоже я.
- А тебе-то от этого какая корысть?
- Поиграть немного. Вы мне показали, что такое гусиные игры. Ну, так вот, теперь вы познакомились с лисьими играми. И игры эти будут продолжаться, пока хоть один из вас останется в живых.
- Подло это,- сказала Акка.- У нас ведь нет ни твоих когтей, ни твоих зубов. Разве честно травить беззащитных? - сказала Акка.
- Ну что ж, я могу вас и в покое оставить,- сказал Смирре.- Но при одном условии.
- Какое же это условие?
- Если вы отдадите мне сейчас того, кто зовётся Тумметотт.
- Никогда,- сказала Акка.- Запомни это, Смирре-лис. И знай, что каждый из нас готов пожертвовать ради него жизнью.
- Вот как? - изумился Смирре.- Ну хорошо же. Тогда знайте и вы, что ему первому я перегрызу глотку.
Акка промолчала. Препираться с подлым лисом было ниже её достоинства.
А Смирре, произнеся ещё парочку угроз, умолк. Наступила тишина.
Акка уснула. А Нильс по-прежнему не спал. Так его разволновали слова старой мудрой гусыни. Сердце его переполняла благодарность.
С этого часа никто, никто не мог бы уже сказать, что у Нильса Хольгерссона чёрствое сердце и что он никого на свете не любит!
Глава VI. ВОРОНЫ С РАЗБОЙНИЧЬЕЙ ГОРЫ
1
Лишённый покоя Смирре-лис всё гонялся и гонялся за гусиной стаей, да перехитрить мудрую матушку Акку было не под силу. Временами он даже начинал самого себя уговаривать:
«Успокойся ты, Смирре. Наплевать тебе на этих бродяг. Брось о них думать, займись какой-нибудь другой благородной охотой».
Но желание насладиться местью было велико.
«Уж хотя бы этот негодник Тумметотт должен отведать моих зубов и когтей. Как же это я, Смирре-лис, вдруг да спущу ему все свои обиды? А если я загрызу этого коротышку, то тем самым досажу и всей стае».
Но, на свою беду, он потерял след гусиной стаи. Он знал только из подслушанных птичьих разговоров, что гуси направились в провинцию Смоланд. Лис решил последовать за ними туда.
В Смоланде, в юго-западной стороне, есть местность, называемая Суннербу. Довольно унылый край, где на ровных пустошах растёт только вереск и больше ничего не растёт. Если какие-нибудь травы, цветы или злаки решат там поселиться, из этого ничего не выйдет. Вереск этого не допустит. Выживет каждого. Вересковую пустошь пересекает каменная гряда. Среди камней, куда ветры за долгие годы сумели нанести землю, растут и берёзки, и рябинки, и колючие кустики можжевельника. И ещё там обитают вороны. Огромная стая ворон, из-за чего в народе каменная гряда в Суннербу иногда называется Крокосен, или Воронья гряда.
Самым крупным и рослым в вороньей стае был Гарм - Белое Перо. У всех ворон его племени на левом крыле одно перо было белое. Он принадлежал к старинному и благородному вороньему роду. Вороны из его племени никогда не разоряли гнёзд мелких птичек, никогда не охотились на зайчат, а вели себя скромно, питались лишь зёрнами, червяками да личинками.
Ему-то и полагалось бы быть предводителем вороньей стаи. Но ещё до того, как Гарм - Белое Перо появился на свет, власть в стае захватил ворон из другого племени, по имени Вихрь-Иле.
Хуже и злее этого налётчика и разбойника была разве что только его жена Вихрь-Кора.
Над Гармом - Белое Перо за его скромность и тихие манеры все насмехались и подтрунивали и называли Фумле-Друмле, что значит Шляпа-Растяпа.
В дальнем конце вересковой пустоши находился заброшенный глубокий карьер. Когда-то там добывали щебень. Вороны никак не могли взять в толк, зачем это людям понадобилось копать яму и долбить камень. Они часто наведывались туда, чтобы разрешить в конце концов эту загадку.
И вот однажды, трудно сказать почему: то ли потому, что на краю карьера скопилось много ворон, то ли по какой другой причине - южный край карьера обвалился, и на дно его вместе с землёй и щебнем скатился пузатый горшок. Сначала Вихрь-Иле, следом Вихрь-Кора, а затем и вся стая ринулись вниз, чтобы хорошенько его рассмотреть. Горшок был глиняный, с плотно притёртой деревянной крышкой.
Воронам, ясное дело, тут же захотелось узнать, что же там, в этом горшке.
- А ну-ка все прочь! - крикнул Вихрь-Иле.- Я должен открыть горшок и первым заглянуть в него. Кто подойдёт к горшку, получит клювом по голове.
- Уж не мне ли ты дашь по голове? - спросила Вихрь-Кора.- Сам отойди!
Но как ни старались вороны вытащить крышку из горшка или разбить его, ничего им не удалось. Они беспомощно скакали вокруг, хлопали крыльями и оглушительно орали.
- Эй, вороны, не помочь ли вам? - послышался откуда-то сверху чей-то незнакомый голос.
Вороны торопливо задрали головы и увидели сидящего на краю карьера лиса. Лис был крупный, в рыжей шубе. Он мог показаться даже красивым. Но его портило разодранное ухо. Ясное дело, это был Смирре.
- Если хочешь помочь нам,- ответил Вихрь-Иле,- помоги!
Вороны на всякий случай поспешно поднялись в воздух, а лис, наоборот, спрыгнул в карьер.
Он лупил лапами по горшку, грыз крышку, катал горшок носом, но ничего не мог с ним поделать.
- Как ты думаешь, что в нём такое? - спросил Иле.
Смирре крутанул горшок, наклонил к нему своё целое ухо, прислушался.
- Ясное дело, серебряные монеты,- сказал Смирре.- Ты что, не слышишь, как они звенят?
Вороны пришли в страшное возбуждение.
- Что? Серебро?
- Серебро! Серебро!
Это может показаться невероятным, но больше всего на свете вороны любят серебряные монетки.
- Послушайте, слышите звон? - спросил лис и ещё раз крутанул горшок.
- Нет, этого просто не может быть! - кричали вороны.
- Как же нам до них добраться?
Лис стоял, наклонив голову в глубокой задумчивости. Он прикидывал, не удастся ли ему с помощью ворон разделаться, наконец, с мальчишкой, который вечно попадается ему на пути и ужасно вредит.
- Я, пожалуй, знаю, кто может открыть этот горшок,- сказал он наконец.
- Кто это? Кто это? Говори скорей! - закаркали вороны.
- Я-то скажу,- промолвил лис.- Только сначала вы должны обещать мне, что согласитесь на мои условия.
- Какие? Какие условия?
- Слушайте,- торжественно начал Смирре-лис.- Со стаей Акки с Кебнекайсе летит паренёк. Зовут его Тумметотт. Он сможет открыть этот горшок. Как только он это проделает, вы возьмёте себе все монетки, а парня отдадите мне.
Воронам совсем не был нужен какой-то Тумметотт. Они охотно согласились на условия лиса. Правда, не так легко было отыскать стаю Акки с Кебнекайсе. Никто не знал, где именно находилась в этот момент стая.
Сам Вихрь-Иле, и ещё с полсотни ворон, и даже Фумле-Друмле покинули Крокосен и полетели на поиски.
2
Утро было холодным. Нильс проснулся на рассвете, весь дрожа от сырости. Его донимал голод. На том островке в заливе Госфьёрден, на котором стая провела ночь, решительно ничего не росло. Он был каменистый и голый.
- Мортен-гусь,- попросил Нильс,- будь добр, отнеси меня на берег.
- Зачем? - спросил Мортен, с трудом просыпаясь.
- Я вижу там на опушке двух белок. Может, выпрошу у них пару орешков. Я очень голоден. Ну, Мортен, пожалуйста!
Когда Мортен доставил Нильса на берег, белки уже скрылись в чаще.
Нильс отправился их искать. А Мортен остался у берега, чтобы понырять и пощипать водоросли, и довольно скоро потерял Нильса из виду.
А Нильс всё шёл и шёл вперёд.
Из-под земли уже появились подснежники. Стебли их были ростом почти с Нильса.
- И где только могут быть эти белки? - недоумевал он.
Вдруг сзади кто-то схватил его за ворот рубашки. Обернувшись, Нильс увидел странного вида какую-то очень чёрную ворону.
- Отпусти! - крикнул Нильс.- Сейчас же отпусти!
Но тут другая ворона ухватила его за штанину. Может быть, Мортен и услышал бы Нильса, позови он на помощь, но Нильс не успел опомниться, как уже оказался в воздухе. Вороны стремительно уносили его в неизвестном направлении.
Придя в себя, Нильс стал кричать и требовать, чтобы вороны немедленно отнесли его обратно. Однако на него не обращали никакого внимания.
Но вот Нильс услышал, как издали донеслось: «Где ты? Я здесь», «Где ты? Я здесь». Это наверняка Мортен поднял тревогу, и вот дикие гуси ищут его. Он собрался крикнуть изо всех сил, но ворона, летевшая рядом, прошипела:
- Молчи! Если отзовёшься, останешься без глаз.
- Выклюю! Выклюю глаза! - подхватила другая ворона.
У Нильса кружилась голова, ему было страшно неудобно. Вороны несли его за штанину и за ворот рубахи.
- Послушайте-ка,- взмолился Нильс.- Неужели среди вас не найдётся сильной вороны, которая могла бы понести меня на спине? Мне так неудобно!
- Очень надо нам думать о твоих удобствах! - отозвался, по-видимому, вожак вороньей стаи.
- Ты не прав, Вихрь-Иле,- сказал самый крупный из стаи, у которого на крыле виднелось белое перо.- Нам ведь надо, чтобы Тумметотт прибыл в целости и сохранности, иначе как же он сделает то, что должен сделать.