- Нет, почему же, слыхала. Птицы говорили. Ты совершил очень много добрых дел.
- Так вот,- продолжал Нильс,- я вовсе и не смеюсь над тобой. Ты, такая большая и сильная, можешь поймать лиса.
- Как же ты не смеёшься! - снова возмутилась собака.- Ты что, слепой? Не видишь, что моя цепь длиной всего в три шага?
- Да подожди ты! Чуть что - уже ворчишь. Я тебя сейчас научу, что надо делать. Только давай спрячемся в будке поглубже, а то лис ненароком услышит.
Они забились в самый дальний угол будки и долго шёпотом о чём-то договаривались.
Через некоторое время появился Смирре-лис. Он крался, озираясь по сторонам и принюхиваясь.
- Ага,- сказал лис.- Чую носом - этот паршивец забрался в собачью конуру. Хорошо. Очень хорошо. Если не удастся придумать, как его оттуда выманить, можно и подождать. Нам не к спеху.
Вдруг на пороге показалась сама собака.
- Р-р-р! - зарычала она.- Пошёл прочь отсюда. Не то сейчас поймаю тебя, в клочки разорву!
- Ха! - дерзко сказал лис.- Да твоей цепи хватит всего на три шага, как это ты меня поймаешь? Буду тут сидеть, сколько захочу!
- Ладно,- сказала собака.- Только не говори, что я тебя не предупреждала.
Одним прыжком она оказалась возле лиса. Нильс отстегнул ошейник, хоть ему и пришлось немало повозиться. Через минуту Смирре-лис лежал не шевелясь, прижатый к земле собачьей лапой. Затем собака схватила его за загривок и поволокла к будке. Оттуда навстречу им вышел Нильс, волоча цепь с ошейником. Он дважды обернул ошейник вокруг рыжей шеи, ошейник был всё равно велик.
- Не расстраивайся, Смирре-лис,- сказал Нильс.- Мы тебе из него поясочек сделаем.
И он просунул кончик ошейника лису под брюхо. Лис жутко боялся огромных собачьих зубов, поэтому вёл себя тихо и даже не сказал ни одного грубого слова.
- Ну, привет тебе,- сказал Нильс.- Я пошёл. Надеюсь, ты хорошо поработаешь цепной собакой!
Смирре рванулся было за ним. Но какое там! Цепь натянулась, и Смирре мог сделать только три шага!
6
Нильс вышел из деревни и пошёл, как ему показалось, в том направлении, где должен был располагаться скалистый островок в заливе Госфьёрден. Там он последний раз видел гусей. Надежды, что гуси не улетели без него, у Нильса было мало. Мальчик шёл, понуро свесив голову, вспоминая события этого дня. И страшного вороньего вожака, которого звали Вихрь-Иле. И спасшего ему жизнь Гарма - Белое Перо. Потом Нильс стал думать о Мортене и опечалился. Кто теперь поможет ему в нелёгкой жизни, которую ведут дикие гуси?
А затем он вспомнил родной дом, и матушку, и отца… И чуть было не заплакал, как вдруг услышал:
- Где ты? Я здесь! Где ты? Я здесь!
- Мортен! Мортен-гусь! Вот он я, я тут! - заорал он что было сил.
Мортен тут же его увидел и опустился рядом.
- Как же ты разыскал меня, Мортен-гусь? - спросил Нильс, обнимая своего друга за шею.
- Да я бы и не нашёл тебя ни за что на свете. Мне подсказали горлица, дрозд и скворец. Мы летали и искали тебя всей стаей. И услышали, как птицы вовсю ругают какого-то обидчика, который называл себя Унесённый воронами. Мол, он насмехался над ними и мешал им петь весенние песенки. Вот так мы и напали на твой след. А теперь летим назад к Акке. Она так устала от этого поганого Смирре-лиса. Нет конца его преследованиям.
- Есть! - сказал Нильс.
- Что - есть? - не понял гусь.
- Конец есть. Я посадил его на цепь!
- На какую цепь?
- На собачью,- с гордостью объяснил Нильс.
Когда они подлетали к старой Акке, Мортен-гусь ещё издали начал кричать:
- Матушка Акка! Смирре сидит на цепи. Тумметотт посадил лиса на цепь!
Глава VII. ПОДВОДНЫЙ ГОРОД
1
Поутру, выстроившись аккуратным клином, гуси летели в сторону замка Глиммингехюс. Они летели над морем не так уж далеко от берега. Море было синеватым с белой каймой пены у берегов, а дальше становилось бирюзовым и сливалось с линией горизонта.
Было не холодно. Дул южный ветер. Правда, он всё усиливался и усиливался, и это Акке не нравилось, потому что было всё труднее его преодолевать. Ветер относил стаю на север, в открытое море, а ей надо было, наоборот, лететь в южном направлении, чтобы достичь материка. Вот уже показались береговые скалы. Думалось - ещё немножко, и гуси достигнут берега. Но тут вдруг в мгновение ока всё изменилось. Вода в море почернела. По небу поплыли тёмные грозовые тучи. Ветер стал дуть всё сильнее, всё яростнее. Он настигал диких гусей, швырял в разные стороны, гнал прочь от берега.
- Все вниз! Все вниз! Снижаемся! Садимся на воду! - скомандовала Акка.
С огромным трудом Акке и её стае удалось опуститься на волны, которые вздымались всё выше и выше. Их гребни становились всё круче и круче, и бурлили, и пенились, и грохотали. Тёмное небо нависло над самой водой.
Гуси поднимались вместе с волной, а затем вместе с волной падали вниз. Но волны для них были не так страшны, как ветер, который мог разметать стаю в разные стороны. На волнах им было даже весело качаться. Вверх - вниз, вверх - вниз.
Ветер продолжал бушевать, вихрем кружился над ними. Мимо гусей летели песок и мелкие камешки, подхваченные с берега порывами ветра.
Маленькие птички, гонимые ветром в открытое море, завидовали гусям:
- Вам-то хорошо, вы можете качаться на волнах! А нас уносит, уносит ветер!
Но завидовать было нечему. От бесконечной качки гуси начинали задрёмывать: то один заснёт, то другой.
Акка непрерывно их тормошила.
- Не спите, не спите, дикие гуси! - кричала она.- Уснувший отобьётся от стаи, отбившийся - погибнет!
Но это плохо помогало. Гуси просыпались, вертели головами, стараясь отогнать дрёму, потом засыпали снова. Даже у самой Акки стали слипаться глаза. Вдруг она увидела, что над гребнем волны поднимается что-то круглое, что-то тёмное.
- Тюлени! Тюлени! Тюлени! - раздался её пронзительный крик.
Отчаянно хлопая крыльями, она устремилась ввысь, а вся стая - за ней.
Гуси успели взлететь вовремя, потому что один из тюленей подплыл уже так близко, что едва не схватил за лапы уснувшего было гуся.
И вот они снова оказались в воздухе, а буря всё бушевала и бушевала, и пыталась разогнать стаю, и гнала всё дальше и дальше в открытое море.
А море было бескрайним, беспредельным, и нигде-нигде не было видно суши и даже самого маленького островка.
Невыносимо было бороться с ветром. Отлетев подальше от тюленьей стаи и немного осмелев, гуси снова опустились на воду. Но всё повторилось сначала. Гуси стали засыпать, а тюлени опять подобрались близко-близко. И если бы не было с ними недремлющей Акки с Кебнекайсе, наверно, погибла бы вся стая.
Ах, какой это был ужасный день! Буря не унималась до самого вечера. Даже мужественная Акка стала приходить в отчаяние.
«Нет больше сил,- думала она,- должно быть, и моя стая обречена на гибель».
Сколько ни всматривалась она в даль, нигде не было видно хоть какого-нибудь пристанища.
- Я смертельно устал, Тумметотт,- простонал Мортен.
- Что же делать, Мортен-гусь? - грустно откликнулся Нильс.- Должно быть, приходит нам конец. Видно, я никогда больше не увижу своего отца и добрую мою матушку.
И он едва удержался, чтобы не заплакать.
2
Бешеный ветер разогнал тучи. На западе проглянуло багряное солнце. Но оно сразу же закатилось за горизонт. Сумерки стали быстро сгущаться.
На небе появилась луна, но её тут же затянуло тучами. Ночь грозила всем неминуемой гибелью.
Нильс сидел неподвижно, точно примёрз к спине белого гуся. Он, не отрываясь, смотрел вниз, на волны.
Вдруг ему показалось, что они стали шуметь ещё громче прежнего. Он поднял глаза и неожиданно перед собой увидел поднимавшуюся из воды скалу. Акка вела стаю прямо на острые её уступы.
Казалось, что гуси сейчас налетят на скалу и разобьются.
«Как это Акка не замечает скалы? - подумал Нильс.- Что ж это будет? Все сейчас просто разобьются!»
И тут он разглядел полукруглый вход в пещеру, который не заметил раньше. Туда-то и направляла Акка полёт всей стаи, и в мгновение ока гуси оказались в безопасности.
В пещере было тихо и сухо. Сюда не задувал ветер.
- Молодец, Акка! - говорили гуси.- Ты нашла такой великолепный ночлег.
- Мы не зря гордимся нашей Аккой! Такого предводителя нет больше ни у одной гусиной стаи,- восхищались другие.
А белый гусь не говорил ничего. Он просто рухнул на пол пещеры и тут же уснул.
Сквозь полукруглый вход проникал тусклый вечерний свет. Из осторожности Акка стала внимательно вглядываться в глубь пещеры. Сначала она ничего не заметила и было успокоилась. Но вдруг ей показалось: в самой глубине мерцают какие-то зелёные огоньки.
- Да это же глаза! - закричала она.- Там какие-то большие и страшные звери!
Мортен проснулся. Гуси кинулись вон из пещеры.
Но Нильс, который лучше других видел в темноте, остановил их.
- Что вы! Не бойтесь! Это всего-навсего мирные овцы!
Гуси остановились. Освоившись с темнотой, они сумели разглядеть в глубине пещеры нескольких овец, прижавшихся к ним маленьких ягнят и крупного круторогого барана.
Акка направилась прямо к нему.
- Мы приветствуем вас на вашей скале,- вежливо сказала она.
Но баран и овцы ничего не ответили.
- Извините нас, что незваными вторглись в ваше жилище. Но мы попали в страшную бурю. Нам негде переждать её. Мы побеспокоим вас только на одну ночь.
Овцы долго молчали. Время от времени молчание прерывалось тяжёлыми вздохами. Наконец заговорила старая овца с печальной вытянутой мордой:
- Мы не отказываемся приютить вас на ночь. Но в нашем доме поселилась скорбь, и мы не можем быть гостеприимными хозяевами, как бывало раньше.
- Да вы ни о чём таком не тревожьтесь,- сказала Акка.- Если бы вы только знали, что нам довелось пережить сегодня! Мы рады любому прибежищу.