Это меня и подвело. До села мы не доехали метров сто. Заднее колесо влетело в яму и жёсткие амортизаторы запустили моего юного пассажира к звездам. Один он лететь не пожелал. Уцепившись одной рукой за мою подмышку, а второй за мою роцкерскую шевелюру, пацан буквально вытянул меня из мотоциклетного седла и я второй раз за вечер на своей заднице испытал мягкость и приветливость сельских обочин.
- А в отсутствии цивилизации и асфальта определенно есть свои плюсы, - резюмировал я лежа в канаве и борясь с навязчивым ощущением дежавю.
- Мужик, ты где? Эй, - прервал мои размышления голос юнца.
- Да тут я, чего вопишь, - обозначил я свое присутствие и здравие.
Говорить не очень то и хотелось, рот был полон придорожной пыли. Да и после таких покатушек весь хмель от “Балтики” как рукой сняло. Я сел и задумчиво почесал затылок.
- Ааа, гулять, так гулять. Вспомним молодость, - махнув рукой постановил я. - Эй, малой, самогоном в деревне торгуют?
- У Бычихи, говорят, есть.
Услышав знакомое имя я заулыбался. У этой самой бабки-бутлегерши, интересно, а сколько ей вообще лет? Короче, у неё “горючку” покупали и мой дед, и отец, и я. Все с него начинали. А кто-то им и заканчивал свое бренное существование. А потом её же ядрёный самогон и накрывали черствой краюхой хлеба.
- Ну и какого мы тогда сидим? Гони за пузырём. Знакомиться будем, - смачно сплюнув себе под ноги, постановил я. - Только попроси бабку сделать два больших пшика и один маленький, - прокричал я вслед гонцу.
- Чего? - не понял парень.
- Передай так, на словах. Она поймет, - заржал я.
Но тот, видимо, не поняв в чём мулька и подвох, радостно закивал. Я же, поставив “Чезетку” на подножку, уселся на мотик и, закурив мятую сигарету, опять погрузился в воспоминания.
Запыхавшийся гонец вернулся, когда в кусты летел уже третий бычок.
- Чего так долго? - недовольно буркнул я.
- Так это. Два часа ночи же. Спят все, - попытался оправдаться абориген, размахивая перед моим носом мятой полторашкой с мутной жидкостью.
- Спят они. Время детское ещё, - продолжал ворчать я. – Хорош свистеть, фару давай откручивай.
- Зачем? - растерялся парень.
- Вот молодо-зелено, - повторно процитировал я опытного персонажа из любимой компьютерной игры.
Смерив нового знакомого пристальным взглядом и поняв, что тот не шутит и реально надеется, что я достану из своего рюкзака пластиковые стаканчики, снова сплюнул под ноги.
- Отвёртка есть? - поинтересовался я.
- В бардачке была, кажется.
- Доставай.
Озадаченный парень извлек из мотоциклетного бардачка видавшую виды отвертку и с непонимающим видом протянул её мне.
- Учись, пока я жив, - попытался схохмить я и принялся выкручивать болты, удерживающие плафоны поворотников.
- А что так можно было? - удивленно протянул парень, когда я протер желтые плафоны и плеснул в них по трети самогона.
- Ты, правда, не знал что ли? – натурально охренел я. Культурными словами тут, реально, не опишешь моё удивление.
- Неа. А запить есть чем? Я не могу без запивки.
Пришлось лезть в рюкзак и доставать бутылку тёплой минералки.
- Держи. Лечебная. Пагубный эффект самогона нейтрализует, - заговорщицки улыбнувшись заверил я. - Будем. Я, кстати, Санёк.
- Матвей, - представился собеседник и лихо запрокинув голову уверенно влил в себя жидкость из импровизированного стакана.
Наблюдая за дальнейшим видоизменением юношеского лица я испытал весь каскад ощущений и непрерывную череду флешбеков. Начавших уже надоедать.
- Да ты что творишь? Да кто ж так пьет, то? - возмущался я, когда Матвей принялся полоскал рот минералкой.
Малой с непонимающим видом и полным ртом воды в непонятках уставился на меня.
- Показываю в первый и в последний раз, - пафосно провозгласил я на всю округу. - Наливаем в походный стакан топливо марки “С”, и берём его в правую руку. В левой у нас бутылка с запивоном. Делаем маленький глоток запивки и держим это всё во рту. Потом резко вливаем в рот самогонку и только потом, насладившись гаммой вкусов, глотаем наш коктейль. Ведь только таким образом ты почувствуешь изысканные нотки дуба, которого можно дать, если перебрать с самогоном Бычихи, - переиначив любимый мем, напутствовал я. - Теория окончена, приступаем к практической части.
Матвей с неподдельным интересом наблюдал, как я, соблюдая весь описанный ритуал сельского алкогольного возлияния, совершенно не поморщившись влил в себя всё содержимое импровизированного стакана.
- Слабо? - поинтересовался я, шаря по карманам в поисках зажигалки.
- Н н не знаю, - проблеял юноша. - П п п попробуем.
Паренек тщательно повторил за мной все действия.
- Молодца, - резюмировал я, вырывая из рук Матвея бутылку с остатками минералки. - Но запивон экономить нужно!
- А так и вправду круче, - радостно улыбаясь заверил новый знакомый. - А ещё чему нибудь научишь?
Я затянулся сигаретой и попытался скрыть улыбку.
- А тебе лет то сколько? - поинтересовался я.
- Семнадцать.
- А, ну тогда готовься Чижик. Нас ждет незабываемое лето, - обрадовал я юнца.
- Какой ещё Чижик? Я Матвей или Мэтью Вульф, - обиделся малой.
- Ты на Чезетке катаешь - значит Чижик. И пох. А свои эти Мэтью засуньте себе в задницу вместе со смузи вульфами и прочими новомодными пижонствами. Я отдыхать приехал. Утомил ты меня. До дому я потопал. Завтра свидимся, - бурчал я, засовывая мятые полторашки с остатками минералки и самогона в свой рюкзак.
Отступать от первоначального плана, провести это лето с огоньком, да в своей родной деревне, где жила моя бабка и прошла яркая юность, мне не хотелось. И чем меньше оставалось до бабкиного дома, тем сильнее я чувствовал дух приключений, витавший вокруг. А ещё жуткая ностальгия меня терзала.
- Надо будет дневник завести, что ли. А то опять половина лета в забвении останется, - пронеслась в голове шальная мысль.
Бабкин дом, всё так же стоял в окружении трех сосен, ставших ещё больше и пары высоченных берез. Подойдя к самому высокому дереву я с радостью отметил, что секретное дупло больше не стало и в нем даже лежат, когда то забытые мною зажигалка и мятая пачка с размокшей за два десятка лет сигаретой.
- “Жорик”, когда же я в последний раз такие курил? - пытался вспомнить я, бережно доставая из мятой пачки сигаретку.
Идея, скурить сигу времен моей юности, оказалась дрянной. От времени и постоянной влажности из пачки несло трухой, а не табаком. Повертев заветную пачку, когда то бывшую для меня целым состоянием, я с сожалением вытряхнул из неё содержимое, а упаковку положил в карман. На память.
Потоптавшись на крыльце я несмело стукнул в окно. Один в один как двадцать лет назад, когда возвращался домой после веселой дискотеки. Часто, чтобы не шокировать бабку своим состоянием, я просто укладывался на крыльце и дремал, пока утренний холод и сон хоть немного не выветрят хмель из молодой головы. Или зубы не начнут стучать с такой силой, что сказать ничего невозможно. И вот тогда можно было стучать в окно, оправдывая бессвязную речь погодными условиями или легкой одеждой. Тогда мне казалось, это беспроигрышный вариант. Амбре же, исходящее от меня, в расчет не брал.
Обычно, тихого стука хватало, чтобы разбудить древнюю родственницу. Сегодня же я еле-еле до неё достучался.
- Ой ли, Сашенька, - улыбалась бабка, открыв мне дверь. - Внучек. Ты ли это? Какими судьбами? А почему не позвонил?
- Сюрприз хотел сделать. Приятный, - пытаясь унять дрожь в голосе, оправдывался я.
- Проходи! Проходи, родной. Чай будешь?
- Спасибо, я посплю, а чай пить мы утром будем. Устал, как собака. Поскользнулся и упал еще, - врал я, пытаясь оправдать свой вид.
Прошмыгнув мимо сердобольной бабки я, ощупывая стену рукой, аккуратно прошел в зал и охренел от накативших чувств. Диван, на котором я обычно спал, стоял там же, где и всегда. Только сейчас застелен он был и высилась на нём пирамида из подушек, бережно укрытых вязаной салфеткой.
Разбирать диван не стал. Сложил подушки в угол, скинул косуху прямо на пол и натурально рухнул в свое ложе. Древний диван, на котором, кажется, прошла первая брачная ночь моей бабки, жалобно скрипнул, но не сложился.
Глава 2. Бодун по деревенски
Все хорошо, все в деревне хорошо (хорошо)!
Все хорошо, все в деревне хорошо (хорошо)!
Все хорошо, все в деревне хорошо!
В деревне все нормально! В деревне хорошо!
«Сектор Газа»
А на утро началось похмелье. Нет, не легкий тремор в конечностях и сушняк. Башка трещала неимоверно, тело ломало, руки тряслись, а внутренности натурально выворачивало наизнанку. Про кошек во рту – не было. Не гадили они мне туда, не знаю каково это.
Чёрт, а я ведь уже почти забыл, как жестока и беспощадна расплата за деревенское высокооктановое пойло!
- Да, не те уже у меня годы, чтобы пиво сэмом запивать, - прошептал я, еле двигая пересохшими губами, едва придя в себя.
- Тем более, если это Бычихин сэм, - подсказал разум.
Однако моего состояния это не облегчало. Проведя рукой по слипшимся волосам и вспомнив все свои вчерашние злоключения, постигшие и мою задницу и голову, я расстроился ещё больше.
- Так, боец, ты на кой хер сюда вернулся? - попытался я взбодрить себя. - А ну давай вставай и вперед, бороться с похмельем и вникать в курс дела.
Мотивация оказалась так себе. Еле передвигая гудящими после вчерашних приключений ногами я осторожно, словно в юности, когда боялся получить люлей за свое вчерашнее состояние, выглянул на кухню. Никого.
В уголке стояло оно, ведро полное живительной влаги с черпаком, а в углу — железный, ещё советский, умывальник. Первый ковш зашел на ура и на одном дыхании. Шумно выдохнув и стараясь не шевелить головой, на автомате приземлился на табуретку.
- Фууух, - только и смог произнести я. - Писец. Однако ж давненько мне так хреново не было, - бубнил я, когда взгляд упал на притаившуюся в углу флягу.