опонимаю, тыможешьназватьэтотстранныймир, которыйневидитникто, крометебя, толькотвоимименем.
— Да, моимличнымименем, — согласиласьТаллис.
— СтароеЗапретноеМесто, — пробормоталмистерУильямс. — Звучитхорошо...
Онзамолчалнасерединефразы, потомучтоТаллисрезкоповернуласькнемуиприжалапалецкгубам, широкораскрывтемныеозабоченныеглаза.
— Чтоятакогосделал, наэтотраз? — спросилон, идявследзаребенком. Летобыловразгаре. Вокругкучнавозажужжалимухи. Самиовцысобралисьвтенидеревьев, окружавшихполе. Вокругцарилоневероятноеспокойствие. Старикидевочкашлииразговаривалиприглушеннымиголосами.
— Яжевчерасказалатебе, чтоличныеименаможноупотреблятьтолькотриразамеждурассветомизакатом. Итыужетриждыпроизнесего. Большенельзя.
МистерУильямсскорчилгримасу:
— Радибога, извини.
Таллистольковздохнула.
— Да, кстати, обименах, — черезкакое-товремясказалон. Ониужеслышалижурчаниеречки, лившейсячерезкамниброда, положенныевнееТаллис. — Всеимееттриимени?
— Нет, невсе.
— Аэтополе, например? Сколькоунегоимен?
— Толькодва. Обычноеимя — Пустоты — имоеличное.
— Какое?
Таллисусмехнулась, остановиласьипосмотреланаспутника. Потомсказала:
— ЛугПещерыВетра.
МистерУильямсогляделсяизадумался.
— Да. Тыупоминалаэтоместовчера. Но... — Онподнесрукуколбу, затенилглазаивнимательнопосмотрелнаправоиналево. Ичерезмгновениезаявил, драматическимтоном:
— Яневижупещеры.
Таллисзасмеяласьиуказалатуда, гдестоялмистерУильямс.
— Тынанейстоишь!
МистерУильямспосмотрелвверх, вокруг, потомприложилрукукухуипокачалголовой:
— Неуверен.
— Этооченьбольшаяпещера, — уверилаегоТаллис, — ионаидетвглубьхолма, нотыихолманевидишь, увы.
— Аты? — спросилмистерУильямс. Онистоялинасожженномжаройлугу, посредифермы.
Таллисзагадочнопожалаплечами.
— Тоженет, — призналасьона. — Толькоиногда.
МистерУильямсподозрительнопосмотрелнанее.
— Хмм, — черезмгновениепрошепталон. — Пошли. Яхочусмочитьногивхолоднойводе.
ОнипересеклиЛисьюВодупокамнямброда, нашлипокрытыйтравойкусокберегаиснялиобувьиноски, амистерУильямсзакаталштаны. Потомонисели, опустивпяткивхолоднуюводу. Какое-товремяонисиделимолча, глядячерезпастбище — ЛугПещерыВетра — надалекийтемныйсилуэтдома, вкоторомжилаТаллис.
— Утебяестьименадлявсехполей? — наконецспросилмистерУильямс.
— Нет, невсех. Именанекоторыхещенепришли. Наверно, ячто-тоделаюнеправильно: яещенедостаточновзрослаядлятакойработы.
— Неужели? — прошепталмистерУильямсиулыбнулся.
Таллис, необративвниманиянаегослова (ноуловивиронию), сказала:
— ЯпыталасьвойтивРайхоупскийлес, нонесмоглапересечьпоследнееполе. Егослишкомхорошозащищают...
— Поле?
— Лес. Этооченьстарыйлес, онпринадлежитрайхоупскойусадьбе. Емутысячилес, пословамКости...
— Твоегосадовника?
— Да. Онназываетегоизначальным. Онговорит, чтовсезнаютолесе, нониктонеможетрассказатьонем. Людиегобоятся.
— Нонеты.
Таллискивнула:
— Ноянемогупересечьпоследнееполе. Япытаюсьнайтидругойпутьвнутрь, ноэтотрудно.
Онавзглянуланастарика; тотсмотрелнаводу, погруженныйвсвоимысли.
— Кактыдумаешь, можетлесощущатьприсутствиечеловекаидержатьегонарасстоянии?
Еголицоопятьскривилось.
— Смешнаямысль, — заметилони, подумав, добавил: — Апочемубытебенеиспользоватьтайноеимя? Тызнаешьеготайноеимя?
Таллиспожалаплечами:
— Нет. Толькообычныеимена, ихсотни, инекоторымизнихтысячилет. Теневойлес. Райхоупскийлес. Серыйлес. Лесвсадника, Занавешенныедеревья, Густыелесистыерощи, Воющийлес, Чертовыдеревья, Сераянеразбериха... бесконечныйсписок. Костизнаетвсе.
МистерУильямсбылпоражен:
— Итемнеменеетынеможешьпересечьполеивойтивэтотмногоименныйлес...
— Конечнонемогу. Поменьшеймереодна.
— Да. Конечно, тынеможешь. Японимаю. Вчератымневсеобъяснила, итеперьяхорошопонимаю. — Повернувшись, онпосмотрелвдаль, номеждунимиРайхоупскимлесомнаходилосьслишкоммногополей, подъемовидеревьев; оннеувиделего. МистерУильямсопятьпосмотрелнаТаллис, котораяуказалазадеревья.
— Отсюдатыможешьувидетьвсемоилагеря. Впоследниенесколькомесяцевяслышалавнихмногошума. Гости. Ноонинелюбятнас. Дедушканазывалихмифаго.
— Странноеслово.
— Онипризраки. Ониприходятотсюда, — онакоснуласьголовы, — иотсюда. — ОнакоснуласьголовымистераУильямса. — Янеполностьюпонимаю.
— Похоже, твойдедушка — интересныйчеловек.
ТаллисмахнуларукойнаЛугКамнейТрактли:
— Онумертам, нарождество. Ябылаещеребенком. Яникогданезналаего. — Онауказалавпротивоположномнаправлении, наБарроу-Хилл. — Вотмойлюбимыйлагерь.
— Явижутолькоземляныевалы.
— Оченьстарыйзамок. Емусотнилет. Атам, — онакивнулавдругуюсторону, — ЛугПечальнойПесни. Потусторонуживойизгороди.
— ЛугПечальнойПесни, — повторилмистерУильямс. — Какктебепришлоэтоимя?
— Иногдаяслышуоттудамузыку. Прекрасную, нопечальную.
— Пение? — заинтересованноспросилмистерУильямс. — Илиинструменты?
— Как... какветер. Вдеревьях. Номелодия. Несколькомелодий.
— Тыпомнишьхотьодну?
— Вотта, которуюялюблю, — улыбнуласьТаллисипропела «тра-ла-лаад», ударяяногойповоде.
МистерУильямсзасмеялсяихриплоповторил «да-да-даад».
— Онаназывается«БогачиЛазарь», — сказалон. — Замечательнаянароднаяпесня. Однакотвойвариант... — Оннахмурился, апотомпопросилТаллиснапетьмелодиюопять. Послушав, онсказал: — Звучитболеестаромодно, верно? Проще. Оченьпривлекательно. Итемнеменееэтобезусловно«БогачиЛазарь». — Онлучезарнопосмотрелнанее. Апотомподмигнулитаксмешноподнялброви, чтоТаллисневольнозасмеялась, какидвадняназад, когдаонавпервыеповстречалаего.
— Янехочухвастаться, — прошепталон, — нооднаждыянаписалмузыкальноепроизведение, основанноенаэтойнароднойбалладе.
— Нонеэтоже, — прошепталавответТаллис.
— Боюсь, именноего. Всвоевремяясделалмногочего...
II
Онистоялисредизарослейольхи, склонившейсянадширокойречкой, которуюТаллисназывалаРучейОхотника. РечкавытекалаизРайхоупскоголесаи, петляямеждуполямиирощами, теклавсторонуТеневогоХолма, гдеисчезалавземле.
СамРайхоупскийлесвиднелсявдали: плотноепереплетениелетнейзелени, поднимавшеесяизжелто-красныхкустарников. Деревьяказалисьгигантскими, апологнадними — непроницаемым. Однойсторонойогромныйнепроходимыйлестянулсякхолму; другаятеряласьвживыхизгородях, торчавшихизнегокакноги.
МистерУильямсположилрукунаплечоТаллис:
— Бытьможет, ямогупойтистобой?
ТаллиспокачалаголовойипошлавдольРучьяОхотникактомуместу, гдевпервыеповстречаламистераУильямса — квысокому, сожженномумолниейдубу, одинокостоявшемупосредиполя, всторонеотплотнойоградыиздеревьев. Стволдерева, почтимертвый, былрасколотпосерединеиобразовывалчто-товродеузкогостула.
— СтарыйДруг, — сказалаТаллис, какнечтосамособойразумеющееся. — Ячастоприхожусюда, подумать.
— Прекрасноеимя, — сказалмистерУильямс, — нонемногопрозаичное.
— Именаестьимена, — заметилаТаллис. — Онисуществуют. Илюдинаходятих. Ноонинеизменяютих. Немогут.
— Воттут, — тихосказалмистерУильямс, — ястобойнесогласен.
— Кактолькоимянайдено, егоневозможноизменить, — запротестовалаТаллис.
— Можно.
Онапосмотрелананего:
— Тыможешьизменитьмелодию?
— Еслизахочу.
— Нотогда... тогдаэтонемелодия, — слегкасмущенносказалаона. — Мелодиюрождаеттолькопервоевдохновение!
— Неужели?
— Янепытаюсьспорить, — тихосказалаТаллис. — Ну, просто... еслитыссамогоначаланевоспринимаешьимякакдар — илиизменяешьто, чтоуслышалаилиузнала — разветогдаононестановитсяслабым?
— Почему? — такжетихоспросилмистерУильямс. — Тысамаговорила, чтодар — этонето, чтослышишьилиузнаешь... дар — способностьслышатьиузнавать. Вещистановятсятвоимистогомгновения, каконипришликтебе, итывсостояниисделатьизнихмелодию, вазу, картину... всечтоугодно, потомучтоонисталитвоими. Этото, чтояделаюсмузыкой.
— Ито, чтояделаюсисториями, потвоимсловам, — заметилаТаллис. — Но... — оназаколебалась, — номоиистории — онинастоящие. Еслияизменюих... онипревратятся... вничто. Вдетскиесказки. Верно?
МистерУильямспосмотрелналетниеполя, назаросшийдеревьямиземлянойвалнаБарроу-Хиллипокачалголовой.
— Незнаю, — сказалон. — Однако, по-моему, втом, чтотыназываешьдетскимисказками, естьмногоправды.
Онопятьпосмотрелнанее, улыбнулсяиоблокотилсянарасколотыйстволСтарогоДруга; вегоглазахзаплясаливеселыеискорки.
— Говоряобисториях, — сказалон, — иособеннооСтаромЗапретномМесте...
И, едвасообразив, чтосказал, тутжешлепнулсебяпогубам:
— Радибога, извини.
Таллисокруглилаглазаипокорновздохнула.
— Ичтосисториейонем? Тыобещаларассказатьеедвадняназад...
— Толькоодин.
— Хорошо, один. Ноябыоченьхотелуслышатьегопередтем, как...
Онзамолчалинерешительнопосмотрелнадевочку. Онподозревал, чтоонанеобрадуетсяегословам.
— Передтем, какчто? — озабоченноспросилаТаллис.
— Передтемкакмнепридетсяуехать, — тихоответилмистерУильямс.
— Тыхочешьуехать? — пораженноспросилаТаллис.
— Ядолжен, — ответилон, виноватопожавплечами.
— Куда?
— Воднооченьважноедляменяместо. Имнепредстоитдолгийпуть.
Какое-товремяонамолчала, потомееглазаслегказатуманились.
— Кудаименно?
— Домой, — ответилон. — Туда, гдеяживу. Всказочноеместо, котороеназываетсяДоркинг. — Онулыбнулся. — Туда, гдеяработаю. Ядолженработать.
— Норазветыненапенсии? — печальноспросилаТаллис.
МистерУильямсзасмеялся:
— Богстобой, композиторыневыходятнапенсию.
— Почему? Тыжеоченьстарый.
— Всегодвадцатьшесть! — возразилмистерУильямс, поглядевнадерево.
— Восемьдесятчетыре!
Онмгновенноперевелнанеевзгляд.
— Кто-торассказалтебе, — сподозрениемсказалон. — Тынемоглаугадатьтакточно. Новсеравнокомпозиторыневыходятнапенсию.
— Почему?
— Потомучтомузыка... онапродолжаетприходить.
— О. Поняла...
— Рад, чтотыпоняла. Вотпочемуядолженехатьдомой. Явообщенед