мовая песня — Гог и Магог.
На другой день явились ко мне с челобитной бедные Индийцы; они жаловались на жестокость тирана Типпо Саиба, известного всевозможными злодействами на полуострове. Не медля ни минуты, я поехал усмирить разбойника. Созвав тысячу сипаев и десятка два европейцев, я напал на Саиба врасплох и прогнал его армию до самых ворот Серингапатама; здесь я вызвал его на смертельный бой, в виду всего города и войска. Саиб выехал на слоне, вооруженном пушкой, а я на белом коне, и с копьем. Едва мы сошлись на довольно близком расстоянии, как коварный деспот пустил в меня градом пуль и бомб. Перехватив их руками, я бросился на слона и ухватившись за верхнюю часть хобота, нижним концом начал хлестать хитрого врага. Удары мои были так метки, что я сшиб Саиба на землю и, схватив за глотку, отнес в свой лагерь.
Долго я раздумывал, как бы покрепче наказать этого тирана. Собрав индейских мудрецов, мы положили общим советом — посадить Саиба на престол вверх ногами и держать его в этом положении до глубокой старости. Народ был в восторге от такого распоряжения, и в награду провозгласил меня великим и непобедимым Властителем всей Индии. Не желая ссориться с Англичанами, я отклонил эту честь и простым смертным уехал в Европу.
Глава XVIОсвобождение пленных англичан на французском корабле
Самая короткая и самая приятная для Англичан.
Возвращаясь из Индии, я поехал в Англию через Францию. Как иностранец, я не встретил никаких неприятностей на этом пути. В Кале́ я встретил корабль, с английскими матросами, взятыми в плен. Тотчас же блеснула в моей голове мысль — освободить их от неволи, что я и исполнил следующим образом: приделав себе пару крыльев, в сорок метров длины и двадцать ширины, я поднялся на корабль с первым блеском зари, когда все — даже часовой — спали отчаянным сном. Вколотив на верху трех мачт крепкие крючья, я поднял корабль над водой и понес его в Дувр. Переправа моя продолжалась не более получаса. Не имея больше надобности в крыльях, я подарил их коменданту Дуврского замка, где доселе показывают их, как редкость.
Что же касается французов и пленных англичан, они проснулись за два часа до нашего приезда. Последние тотчас поняли свое положение и, поменявшись местами с первыми, отняли у них все — на этот раз не более, что было взято французами по праву войны.
Глава XVIIПутешествие по океану; открытие дичи внутри тюленя. Чутье Трезора
Во время путешествия в Восточную Индию с капитаном Гамильтоном, я взял с собой любимую ищейку — Трезора. Говоря языком поэзии, эта собака была дороже всех сокровищ мира, потому что она никогда не обманывала меня. Однажды, когда по нашим расчетам мы были не менее, как в трехстах милях от материка, Трезор почувствовал приближение дичи. Я с удивлением наблюдал это около часу, и заметил капитану, что мы должны быть недалеко от земли, потому что моя собака ощущает запах дичи. Все засмеялись; но это нисколько не изменило моего мнения о Трезоре. После долгого спора за и против, я сказал капитану, что гораздо больше верю в нос моей собаки, чем в глаз всякого моряка, и потому предложил пари во сто гиней. Капитан опять засмеялся и, позвав доктора, попросил его пощупать мой пульс. Медик отвечал, что я совершенно здоров. Потом они повели, вполголоса, следующий разговор:
Капитан. Кажется, барон спятил с ума. Я не могу, по чести, принять его пари.
Доктор. Я думаю иначе; он в полном здравом уме, и полагается больше на чутье своей собаки, чем на знание всех морских офицеров. Он, конечно, проиграет, и поделом ему!
Капитан. Неловко выиграть такое пари. Впрочем я попытал бы, если б только он принял назад деньги.
В продолжение этого разговора, Трезор бегал по палубе и обнюхивал все углы, что утвердило меня еще больше в моем мнении. Я опять предложил пари, и оно было принято.
— Идет! Идет! — сказали мы почти вместе, и в тоже время матросы, удившие за бортом , вытащили огромного тюленя. Чтоб собрать жир, они разрезали его на две части, и вдруг из его желудка порхнули шесть пар живых куропаток.
Они там находились уже давно, потому одна сидела на яйцах, а другая прятала под крыльями маленьких детенышей. Капитан задумался, видя, что мой Трезор не способен лгать, когда дело идет о верном понимании его носа. Выиграв пари, я задал морякам обед с куропатками и предложил тост за здоровье всех собачьих носов, и в особенности моего Трезора.
Глава XVIIIВторое путешествие на луну. Описание ее жителей и образа их жизни
Я уж рассказал вам об одном путешествии па луну, за моим серебряным топориком. Случилось мне побывать там и во второй раз; эта поездка была еще забавнее; я пробыл здесь очень долго и намерен сообщить все, что я видел.
По просьбе одного дальнего родственника, который утверждал, что есть народ именно такой, как описал его Гулливер в царстве Бродиньяки, я отправился на поиск лилипутов. Что до меня, я всегда считал этот рассказ баснословным; впрочем, чтоб исполнить волю своею родича, назначившего меня своим наследником, я поплыл в южное море, не встретив на дороге ничего замечательного.
Через три недели, когда мы миновали, остров Отаити, нас застиг необычайный ураган; одним порывом подняло наш корабль, по крайней мере, на тысячу миль над океаном, и мы около шести недель носились выше облаков. Наконец мы открыли обширную землю, окруженную лучами, круглую и светлую; причалив к превосходному порту, мы вышли на берег, и увидали, что земля обитаемая. Внизу под нами виднелась другая планета, покрытая горами, реками, лесом, городами и прочим; это была та самая земля, на которой мы живем. Обитатели открытой нами планеты были люди колоссального роста; они разъезжали на громадных трехголовых коршунах. Чтоб составить некоторое понятие об этих птицах, я должен сказать вам, что каждое крыло у них шесть раз больше, чем коренной парус нашего корабля. Так вместо лошадей, как мы, обыкновенно, ездим, великаны луны (эта планета была луна), — ездили на птицах. Царь их вел войну с солнцем, и предложил мне вступить в его войско, по я решительно отказался. Все в этом странном мире необыкновенного размера: простая муха больше всякого из наших кораблей; войну они ведут редисками — это главное их орудие, которое они употребляют вместо копий; раненные немедленно умирают. Щиты у них сделаны из грибов, а стрелы из верхних кончиков спаржи. Сюда приезжают торговать жители звезды — Северной Медведицы. Фигура их очень интересная; лицо — шириной с хорошую бочку; глаза — в подбородке, ниже носа; у них нет ресниц, и они покрывают глаза, во время сна языками: рост их не менее двадцати футов высоты. Что же касается до обитателей луны, они еще выше, — около тридцати шести футов; они называются не людьми, а кухмистерами, потому что приготовляют свою пищу не иначе, как на огне, и притом едят ее не так, как мы: вероятно, ради сбережения времени, чтоб не тратить его попусту за обедами и ужинами, они открывают левый бок и разом кладут ее в желудок, в следующий месяц и в тот же день они повторяют тот же прием. Выходит, что каждый из них ест только двенадцать раз в год. Я думаю что это самая лучшая метода для больших обжор и эпикурейцев.
На луне живет только один пол людей и других животных; все они родятся из деревьев разной величины и свойства. То дерево, которое производит кухмистеров, самое красивое и стройное, ветви его прямые, листья красноватые, плод заключает в себе семена или кости не менее двух туазов величиной. Когда они созревают, что узнается с переменой цвета, их бережно собирают и хранят. Когда нужно, чтоб из семени вышло живое существо, его бросают в кипяток, через несколько минуть является животное.
Природа наделила их умом для разных предприятий, и каждому зерну наперед определила его назначение. Из одного образуется воин, из другого философ, из третьего законовед, из четвертого пахарь и т. д., и каждый из них действует только в своей сфере.
Когда они стареют, смерти не знают, но превращаются в воздух и исчезают подобно дыму. Что же до питья, они ничего не пьют, и дышат, вместо легких, волосами. У них по одному пальцу на каждой руке, также действуют, как мы своей пятерней. Головы они свертывают под правую мышку, и когда путешествуют, или предпринимают какое нибудь трудное дело, они оставляют их дома, потому что могут советоваться с головой на всяком расстоянии: это обыкновенная их манера. И когда люди старшие или сановные желают знать, что делается вдали от них, между народом, сами они остаются у себя, а голову посылают на посылки; она невидимкой ходит везде, и разузнает разные происшествия.
Желудки у них складываются, как наши дорожные мешки; и когда они не нужны им они оставляют их, как мы оставляем шляпы и перчатки. Одежды они не носят никакой, потому что не боятся ни холоду, ни стыда.
Но что всего занимательнее, лунатики вынимают глаза, как стекла из подзорных трубок, и могут видеть ими, держат ли их в руке или в подбородке. И если, на случай, потеряют, могут заменить их покупными. Поэтому на луне главная торговля — глазная; все улицы и лавки завалены этим товаром. Мода постоянно изменяется; нынче носят голубые глаза, завтра желтые. Знаю, что все это покажется странным, но если хоть тень сомнения останется на вашей душе, съездите сами на луну и тогда убедитесь, что рассказ мой справедлив, как сущая правда.
Глава XIXСон Барона в пушке и опасное положение его
Первое мое посещение Англии было в эпоху покойного короля. Здесь я имел случай осмотреть все лучшие города и разослать моими друзьям в Гамбурге много дорогих вещей. На возвратном пути я посетил башню Уорф; солнце здесь так палило и я так устал, что принужден был, для отдыха, спрятаться в одну пушку, где преспокойно и уснул. Это было 4 июня, когда здесь празднуется какая-то давнишняя победа. Ровно в час пополудни, нисколько не подозревая своего опасного положения, пушка выстрелила, и я в одну секунду очутился на другой стороне реки, упав на стог сена. Здесь я продолжали спать тем же глубоким сном, до тех пор, пока хозяин не повез продавать свое сено на рынок. Уже здесь разбудили меня вилами, которыми стали разворочивать стог. Пробуждение мое, конечно, было не совсем приятное, потому что удар пришелся по ребру. Вскочив, я спросонок упал на хозяина, сломав ему шею, но не повредив себе. Потом, к крайнему моему утешению, я узнал, что это был дурной человек, и купец-кулак, стараясь купить все дешево, а продать, как можно дороже.